Ступа летит достаточно быстро и, пока моя собеседница вела свой рассказ, мы уже более чем на две трети облетели этот Кремль против часовой стрелки. Помимо стен из кирпича разного цвета, я успела заметить ворота из полированного металла под арками, в каждой из «угловых» башен наподобие тех, что я видела при подлете сюда. Еще я успела заметить, что от каждых из этих ворот идет дорога, на вид такая же, как и Охранный пояс, и уходящая куда-то в лес. Куда именно ведут эти дороги – понятия не имею.

Пролетая вдоль стены из черного кирпича, испытываю удивительное, и в то же самое время пугающее ощущение. Если стены из красного и белого кирпичей я уже много раз видела в своей жизни, то из черного – впервые. Вид величественный и мрачный. Все-таки, белые и красные стены явно поприветливее выглядят. На мой субъективный взгляд, конечно.

– Ну что, хочешь облететь вокруг все это еще раз? – с задорной улыбкой спрашивает Карла, как только мы заканчиваем облет у белой угловой башни. – Ты, наверное, не все рассмотрела.

– Да! Да, конечно, хочу! – радостно восклицаю я в ответ. – Только, пожалуйста, помедленнее.

И мы летим тем же маршрутом, но уже медленнее, и я могу теперь разглядеть намного больше подробностей. Насчитала двадцать одну небольшую башню, стоя́щую основанием на земле, во внешних стенах эллипсов-крепостей, образующих Кремль. Строго по семь в каждой. Во внутренних – столько же. Таким образом, всего в этом Кремле башен, если сложить три больших угловых и сорок две маленьких, сорок пять, путем несложных арифметических вычислений подсчитываю я. Неслабо! Но куда больше малых башенок, расположенных прямо на стенах. Даже не пытаюсь их сосчитать. Все башни и башенки имеют свои названия, но в отличие от башен Московского Кремля, они все названы в честь людей. Выдающихся каров и сорцей. Нам, нонам, их имена, разумеется, ни о чем не говорят.

Дороги из этого Кремля ведут в три крупнейших по численности населения города России – Москву, Санкт-Петербург и Новосибирск.

– Почему Кремль при высоте башен выше самого высокого дерева был не виден, когда мы летели над лесом? – спрашиваю я сразу о обеих девушек.

– Потому что он от тебя, незнакомки, прятался, – отвечает мне на этот вопрос в этот раз Карла, улыбаясь при этом. – Он всегда так делает, когда приближается кто-то незнакомый. Как будто укрывается. Теперь, когда вы знакомы, он больше не будет от тебя прятаться, только отдельные здания, и ты сможешь видеть его из далека. Так что это он от тебя скрывался, а нам-то он был прекрасно виден!

– Как это он может прятаться и скрываться? И откуда ему знать о том, что я к нему приближаюсь, и мы с ним не знакомы? – задаю я волне естественные в этой ситуации вопросы, а у самой волосы на голове шевелятся. – Он же каменный, разве нет?

– Потому и называется Укрытый Кремль, что в первую очередь он волшебный, а уж потом каменный, – отвечает на мои вопросы Карла, не переставая улыбаться. – Здесь еще и не то бывает. Поживешь – привыкнешь!

Закончив повторный облет самого, наверное, удивительного Кремля на свете, мы летим в обратную сторону над лесом. Я оглядываюсь назад и с приятным удивлением вижу, что теперь он ни от кого не прячется, а стоит себе, как положено, с гордо реющими знаменами.

Вдруг совершенно из ниоткуда и так же совершенно бесшумно мимо нас на той же высоте метрах в ста правее пролетает гигантская летучая мышь, я просто глазам своим не верю, она размером, наверное, с микроавтобус, а расцветка совершенно невероятная – белые, желтые, красные и сиреневые полосы. Но самое потрясающее вовсе не это, а то, что на спине этой диковиной летучей мыши сидят как ни в чем ни бывало человек пять-шесть в креслах, расположенных по направлению ее, мыши, движения, то есть, полета и, как мне кажется с моего места в ступе, весьма мило между собой разговаривают, в то время как огромные крылья этого существа поднимаются и опускаются. Я пытаюсь получше разглядеть и сосчитать этих своеобразных пассажиров, как совершенно неожиданно линии строения мыши будто расплывается, она становится как бы пластилиновой и очень быстро и абсолютно бесшумно превращается в небольшой гражданский вертолет, сверкающий в лучах солнца стеклами кабины и машущий лопастями винтов, или, как их правильно называют, роторов. Расцветка вертолета в точности повторяет расцветку мыши. Внезапно нахлынувший гул двигателей оглушает меня.

– Это – мышалет, – говорит мне прямо в ухо Клара. – Так мы маскируемся от нонов.

Вертолет, он же, как выясняется, по совместительству еще и мышалет, влетает в откуда ни возьмись появившееся облако, как две капли воды похожее на то, в которое мы влетали, когда летели сюда, и исчезает в нем. Наша компания на ступе следует за ним. Пролетаем через это белое облако и вылетаем, обнаруживая под собой тот самый пейзаж, который был до влета в облако по дороге к Укрытому Кремлю. Вертолет-мышалет набирает скорость и уже метрах в двухстах от нас. Ничто в нем не выдает его волшебную сущность! Если бы не знала, что это на самом деле живое существо, то никогда бы не подумала такое!

Ступа тем временем закладывает очередной духозахватывающий вираж, и мы вновь несемся, как я думаю, к чему-то волшебному.

А наша ступа, случайно, ни во что не превращается? – спрашиваю я вновь сразу у обеих своих спутниц.

– Нет, она ни во что не превращается, ее просто не видно нонам, а иногда и волшебникам, – отвечает мне Клара.

– Превращаются только большие объекты, такие как, например, мышалет или мышь-летунья, которую ты только что видела. Это – большая летучая мышь, – объясняет мне Карла. – Такие крупногабаритные существа и предметы очень трудно сделать невидимыми или, как мы еще говорим, «запрозра́чить», означает замаскировать от глаз посторонних, то есть, от нонов.

Я пытаюсь все это в голове «переварить», но получается что-то не очень. А если честно, то почти ничего не получается.

Мы влетели в облако недалеко от знакомой мне поляны в лесу, которая, как я выяснила, или, правильнее сказать, в мою голову вложили, называется Лесной визитной площадью с Лесным визитным шатром и которую мои спутницы шутливо называют «визиткой».

Все снова становится зримым и видимым.

Прощаюсь с девчонками и возвращаюсь в магазин, где беру пару йогуртов для отвода глаз и иду домой. Минут через двадцать, переодевшись дома и удобно развалившись на своей кровати с верным ноутом, лазаю в интернете в поисках хоть какой-нибудь информации обо всем, что сегодня залили в мой разбухший от информации мозг и мне самой стало известно. Но увы, к великому моему сожалению, ничего, абсолютно ничего, что хоть как-то могло бы помочь мне и дополнить или пояснить уже полученную информацию, нет. Какие-то невнятные народные легенды, баллады, мифы, сказания и предания, древние рисунки и гравюры и еще, конечно же, общеизвестная информация об исчезнувших или, точнее, якобы исчезнувших древнерусских городах. Вот, собственно говоря, и все. Да я на все это и внимания бы не обратила, если бы не события самых последних дней.

Перевожу взгляд с экрана компа в окно и вижу, что уже начинает вечереть, что подтверждают часы в правом нижнем углу экрана. Ого! Пожалуй, пора ужинать!

Прохожу на нашу бело-бежевых тонов кухню и включаю свет. На улице еще совсем не темно, но сразу становится очень уютно. Включаю электроплиту и готовлю себе яичницу и бутерброд с сыром. Когда яичница готова, выключаю плиту, снимаю с нее горячую сковородку и ставлю ее на железную подставку на кухонном столе, беру столовый нож, вилку, бутерброд, придвигаю табуретку к столу и сажусь на нее есть прямо со сковородки. В процессе еды вглядываюсь в темнеющее московское небо. Есть, все-таки, в нем что-то завораживающее!

Доев, я молча сижу и смотрю в окно с ножом в одной руке и вилкой в другой над опустевшей и охлаждающейся сковородкой и все больше и больше раздумываю над сложившейся ситуацией и возможными последствиями.

Из того, что я сегодня узнала сегодня, репти – беспощадные захватчики, для которых нет никаких законов и не существует никаких преград, кроме столь же беспощадной, как они сами, силы, которой станут защитные чары или, как его еще называют, Щит Прометея. Такая вот ускользающая цель. Ловлю себя на мысли, что так и не спросила, почему именно Прометея, а не кого бы то ни было другого, того же Роланда Тибальтовича, например. От этих мыслей просто голова идет кругом.