– Что вы так смотрите? – спрашиваю я их.

– Хотим узнать, как ты на все это реагируешь, – отвечает Клара.

– И как же? – с неподдельным любопытством вновь интересуюсь я.

– Нормально, мы в тебе не ошиблись, – отвечает теперь уже Карла и кивает головой в сторону шатра. – Идем.

«Что все это значит? – опасливо думаю я. – В чем это они не ошиблись?»

Желая хоть как-то отвлечься от этих тревожных мыслей и оценить обстановку, оглядываюсь по сторонам. За моей спиной обнаруживается, как я и думала, дуб. Он просто гигантских размеров. И десяток человек не смогут его обхватить. Ему, наверное, несколько веков, а то и тысяча лет. Даже и не знала, что такие древние деревья растут в столице. Огромная крона накрывает подобием купола нас троих и часть прямой, как стрела, дороги, ведущей к шатру. Несколько листиков падают на землю в паре шагов от меня.

«С дуба падали листья ясеня», – вспоминаю знакомый с детства нецензурный стишок. Но я – девушка приличная и немедленно прекращаю подобные воспоминания.

– Идем, идем, – вновь, но уже настойчивее, девушки в один голос зовут меня за собой.

Не нахожу более ничего необычного и, повернувшись к моим новым знакомым, направляюсь вместе с ними по так неожиданно и услужливо появившейся дороге.

«Пойду взгляну, что там, пошли со мной, братан, – напеваю я про себя услышанную по радио и понравившуюся забавную песенку, чтобы не умереть от страха. – Трам-там, трам-там, пошли со мной, братан!»

Идем к шатру, а летнего зноя как-то совершенно не чувствуется.

Проходим полпути к шатру, и вдруг откуда ни возьмись рядом со столбом, украшенным красивой резьбой, появляется огромный кот совершенно невероятного сизо-белого окраса. Размером этот зверь, наверное, раза в два больше обычного кота.

Одним прыжком он запрыгивает на столб и поворачивает морду к нам. Я вглядываюсь в нее и буквально столбенею. Глаза у кота не кошачьи, а человеческие! Сначала не поверила, а теперь вижу – точно, человеческие! Необычного терракотового цвета!

Мы подходим к столбу, я смотрю на котяру, он – на меня, и вдруг открывает пасть и говорит:

– Здравствуй, здравствуй, кареглазка, рассказать ли тебе сказку? – голос певучий и мелодичный.

Но мне не до его голоса. У меня едва не подкашиваются ноги от самого факта, что он что-то произносит, кроме традиционных кошачьих звуков.

«Кот говорящий! Интересно, грохнусь я в обморок или нет?» – именно такие мысли лезут мне в голову.

– Цыть, Баюн! – строго говорит коту Клара. – Не смей к ней обращаться!

– Не пугайся, – успокаивает меня Карла и добавляет: – Привыкнешь. Только не разговаривай с ним. По крайней мере, пока. Потом просто перестанешь обращать на это внимание. Вообще!

Да я и не собиралась, собственно, с ним разговаривать. Тут бы с ума не сойти! Но я, как говорится, беру себя в руки и продолжаю идти к шатру.

– Здрасьте, – говорю я и машинально киваю коту на ходу.

И сразу же понимаю, что нарушаю этим словом только что полученную от Карлы рекомендацию. Даю себе торжественное обещание впредь таких нарушений больше никогда не делать.

– Не разговаривай с ним, говорю же, – снова вежливо и тактично напоминает мне Карла. – Это же Баюн.

– Хорошо, хорошо, – так же вежливо и тактично заверяю я ее и киваю при этом утвердительно головой.

– Не очень-то и хотелось, – обиженно говорит кот и гордо поворачивается к нам спиной, размахивая при этом большущим пушистым хвостом. Хвостище двигается из стороны в сторону, как маятник. На какое-то мгновение окружающее кажется мне нереальным, и все происходит как бы во сне, но это чувство так же быстро проходит, как и появляется.

Мы уже останавливаемся перед входом в шатер. Девушки встают передо мной.

– Главное – не волнуйся, – напутствует меня Клара и смотрит при этом прямо мне в глаза. – Никто ничего плохого тебе не сделает.

– Там будет два, максимум, три человека, – присоединяется к ней Карла и так же неотрывно смотрит на меня. – Они тоже волшебники, как и мы, как и ты будешь.

– Идем, – хором в который раз говорят мне девушки и поднимаются по крылечным ступенькам.

Поднимаюсь вслед за ними и я. Сто́ит мне только подняться на крыльцо, как они проходят чуть вперед, берутся за дверные ручки и совершенно бесшумно открывают передо мной створки двери.

Меня обдает приятной прохладой и запахами благовоний, подобным запахам тех, что мы в прошлом году привезли из Индии, куда я летала вместе с предками. Передо мной небольшая площадка, а за ней широкая, во всю ширину дверного проема, лестница. Освещается все это свечами в красивых металлических подсвечниках в форме цветов установленные по два в каждой из стен по обеим сторонам площадки на высоте, наверное, пары метров над полом. В каждом подсвечнике по три свечи. Таким образом, всего двенадцать свечей. За площадкой лестница в четыре ступени. Стены, лестница и пол покрыты красивой темно-синей тканью с черными узорами. Прохлада так и манит внутрь.

«Ладно, будь что будет!» – думаю я и иду в дверной проем.

Прохлада нежной пеленой обволакивает меня. Как же это прекрасно, даже после значительно пониженного в этом странном лесу бетонно-асфальтного зноя мегаполиса! Я оказываюсь на середине площадки перед лестницей. «Должно быть, это – прихожая», – быстро соображаю я. Девушки оказываются тут же, рядом со мной, по бокам, и закрывают двери так же бесшумно, как и открыли их.

– Идем, – снова говорят они мне хором в оба уха.

Смотрю вверх и вижу над ступенями такие же двустворчатые двери, как и те, через которые мы только что прошли.

– Хорошо, идем так идем, – отвечаю я.

В этот самый момент все четыре светильника отделяются от держателей в виде стеблей с листьями на стенах и, проплывая в воздухе без всякой опоры на той же высоте, что и были закреплены, выстраиваются в ряд над первой ступенью лестницы. Каждый из них представляет из себя бутон без стебля с тремя тонкими разделенными между собой лепестками, загнутыми горизонтально на концах, в которых и установлены свечи. У меня шевелятся волосы на макушке от такого зрелища. Еще раз убеждаюсь в том, что читать и (или) смотреть сказки – это одно, а вот оказаться в одной них – это уже совсем другое! Совсем! Уж это точно!

Иду вперед, девчонки – по обеим сторонам, светильники со свечами плывут перед нами, освещая дорогу, но, в отличии от обычных свечей, замечаю я, язычки пламени у них не загибаются назад при движении вперед. Однако раздумывать над этим чудом природы времени нет, здесь и без этого хватает чудес! Мы уже поднялись по лестнице и стоим перед второй двустворчатой дверью. Девушки вновь проходят немного вперед и, взявшись за дверные ручки, бесшумно открывают створки двери передо мной, а светильники по две штуки разлетаются в стороны.

– Идем, – вновь одновременно в оба уха говорят мне мои спутницы.

Моему взгляду открывается зал раза в два больше учительской в школе, которую я закончила в этом году.

Светильники, сопровождавшие нас в прихожей и на лестнице, остаются висеть в воздухе на своих местах, ну а я прохожу вместе с девчонками вперед и вхожу в зал на пару метров. Обращаю внимание на то, что запах благовоний мгновенно исчезает, как только я переступаю порог зала. Девушки, опять же, совершенно бесшумно закрывают за мной створки двери. Это я так же замечаю на входе. Затем они, вероятно, остаются стоять за моей спиной, поскольку периферийным зрением я их не вижу. На этот раз повинуюсь их команде молча, наверное, от полного вида помещения, которое я лицезрю.

Передо мной зал. Его потолок и пол имеют форму овала и освещены ярким светом нескольких десятков светильников, плавающих в воздухе наподобие тех, что так любезно освещали нам прихожую и лестницу, а сейчас парят в проходе в этот зал.

В зале два человека. Они стоят боками к нам и грудью друг к другу. Лица повернуты в нашу сторону. Похоже, что они перед нашим появлением о чем-то разговаривали. Один – коренастый мужчина ростом пониже меня, лет шестидесяти трех – шестидесяти пяти с тонкими чертами морщинистого лица и крючковатым орлиным носом. Ловлю себя на мысли, что в молодости он, наверное, был красив. Лицо его обрамлено длинными распущенными серебристыми от седины волосами, которые частично лежат на плечах, а частично свисают за спиной. Другой – высокий стройный широкоплечий парень, блондин с так же тонкими чертами очень красивого лица и такой же прической. Ему лет двадцать – двадцать два. Рост парня впечатляет – метр девяносто пять, не меньше! Но самое потрясающее – это его голубые глаза. Цвета ясного апрельского неба. Именно так я характеризую их для себя. Просто взор не оторвать! Но любоваться ими, как бы мне этого ни хотелось, увы, времени нет. Продолжаю осмотр этих людей. Одеты эти господа в длинные мантии. Седовласый в черную, а блондин в темно-синюю. В их прорезях под шеями видны бледно-серые рубашки и вполне себе современные галстуки темно-вишневого цвета. Под мантиями самые обычные на вид строгие черные брюки и так же строгие черные туфли. Похожие брюки и туфли отец носит на работу. Едва мы входим, мужчина и парень поворачиваются в нашу сторону.