– Ну, что же вы? Достаточно открыть и поднести к губам эти флаконы, и вы вернетесь в свою молодость. Или вы не готовы? Имейте в виду, что если вы не выпиваете это сейчас, как и заказали, я забираю не выпитое назад навсегда. Старайтесь только не проливать его, а то обвините меня в недоливе, – улыбнулась девушка.

Три старика осторожно взяли по одному флакону и начали их разглядывать. Чувствовалось, что им и хочется этого сильнее жизни, и катастрофически страшно это делать. Они оглядывались друг на друга, пока не решаясь открыть стеклянные пробки.

– Обращаюсь к каждому из вас, – девушка опять заговорила, – вы ведь все имеете что-то ОЧЕНЬ интересное для меня в своих хранилищах, – у меня будет личная просьба. Но это после того, как закончится действие медикамента. Повторяю: к каждому из вас отдельно от других.

– Страшно, – вслух признался Лайнел. – Я давно уже не испытывал такого страшного возбуждения и трепета. Я целый год готовился исчезнуть из своей жизни в любой момент, а теперь мне просто страшно. Мне не было страшно просто умереть от неполадок с кардиостимулятором, а вот выпить и вернуться в молодое состояние… Я даже не знаю, с чего начну свои действия, свою новую жизнь. А, кстати, через сколько времени закончится сам процесс восстановления организма?

– Сам процесс сегодня будет только запущен. Он займет несколько дней, – возможно, недель. Т.к. вам придется «отсчитать» назад слишком много десятилетий. Не пугайтесь, Лайнел, когда из Вашего тела начнет отторгаться Ваш кардиостимулятор, как не нужный. Это не будет ни больно, ни чересчур неприятно. У Вас, Сеон, выйдут кусочек искусственного сосуда и искусственный хрусталик, которые Вам когда-то вшили. Кстати, Ясив, Ваш подсаженный имплантат от макаки, скорее всего, рассосется. А вот искусственные зубы на шурупах выпадут без следа. Это всё вам всем более не будет нужно. Или не скоро понадобится. Просто рекомендую вам всем на эти недели спрятаться от чужих глаз в подготовленные вами «норы», откуда уже вы и выйдете совершенно другими людьми: внутренне и внешне. Просто не надо, чтобы вас видели во время трансформации. Процессы во внутренних органах будут длиться еще несколько месяцев, – до полугода, – но это будет уже не так явно внешне. Не старайтесь сдавать медицинские анализы, – и никто этого не заметит. Хочу подчеркнуть, что генетический код будет полностью сохранен, потому вас можно будет идентифицировать как прямого кровного родственника с тем, кто вдруг исчез за этот месяц. Если в этом у вас будет необходимость. Есть еще вопросы?

Ясив открыл флакон и молча выпил его содержимое из горлышка. Похоже, что вкус напитка не вызвал в нем омерзения. Его примеру последовал и Лайнел. Сеон перекрестился, вылил содержимое в большой прозрачный фужер и медленно выпил его, постепенно тоже задирая голову к потолку.

Потом они некоторое время смотрели друг на друга. Всё? Неужели всё? Их годичная подготовка к этому событию и само событие завершились? Похоже, что так. Осталось только ждать результата.

– Вот и всё, господа. Я забираю свои флаконы, а также и Ваш фужер, Сеон, в котором Вы, как я вижу, оставили каплю ЭЖ. Для анализа, наверно? – Сеон лихорадочно глотнул и эту каплю. – Ну, ладно, ладно. Не расстраивайтесь. Ваши химики всё равно не смогут расшифровать его формулу. Это для них очень сложно. – Фужер, флаконы и пробки от этих флаконов просто растаяли в воздухе. – И я готова буду ответить на ваши вопросы в следующий раз через, – девушка зачем-то оглянулась назад, – месяц. Тогда я и озвучу свою личную просьбу. До встречи ровно через месяц.

Кристина растаяла в воздухе… Троица сначала несколько минут смотрели друг на друга, а потом засобирались тоже уходить.

Воин смотрел со скалы на тропу и ждал. И думал.

Старый воин помнил рассказы дедов своих дедов о тех временах, когда они охотились и воевали просто голыми руками. И погибали почти в полом составе на охоте и на войне. И если посмотреть прямо и честно себе в глаза, то чем охота часто отличается от войны? Клыки, зубы, рога, когти, – такого у них не было, а у зверей было в избытке. А у них были только камни, да и то, если найдешь рядом с собой. Конечно, и воины их врагов тоже не имели ничего кроме камней, но если подкрасться к чужому поселению со своим камнем, то можно наделать много беды, пока их воины бьются без камня или ищут на земле себе тоже камень.

А потом появился в их пещере еще один человек. Он появился ночью, когда все спали, и тоже заснул в углу пещеры в темноте. Они обнаружили его утром, когда почуяли от него запах каких-то незнакомых цветов. Приятный запах, – не то что запахи от них самих. Человек был, как и они все, весь сильно заросший, но на нем были новые чистые шкуры зверей, как-будто он и не изнашивал их или менял часто. И в его руках были неизвестные острые палки и тонкие ветки.

Давно ли это было, но деды помнили его, но не помнили времени, – потому считали, что давно. Они не считали тогда зим, которые пережили. И они не хотели верить тому человеку, – он назвал себя странным именем «ШАМАН», – в том, что чужого воина или страшного зверя можно убить или победить издалека. С помощью камней, привязанных к палкам, с помощью острых палок и тонких веток. НЕ ПО-ВЕ-РИ-ЛИ.

Тогда Шаман убил одного из них. Тот стоял около входа в пещеру, а Шаман воткнул в него тонкую ветку из глубины пещеры, даже не приближаясь к нему. И взрослый воин умер на глазах своих сородичей, на руках своей жены и дочери. Это было непонятно и страшно.

Потом Шаман стал жить среди них. За умение убивать на расстоянии он потребовал себе отдельный самый чистый угол в пещере, завесил его шкурами. Он также потребовал себе жену и дочь убитого им воина, – и это тоже было справедливо. А чтобы сила и умение убивать на расстоянии стали подвластны всему племени, он брал во временные жены по очереди сначала всех взрослых дочерей, а потом и молодых жен других воинов. Воины, конечно, сначала не соглашались, но вождь первым отдал на несколько дней ему одну свою жену, – разрешил отвести за те шкуры, которые висели в углу пещеры, – и спустя несколько дней и ночей смог убить медведя с помощью камня, привязанного к палке жилами оленя.

И тогда воины стали наперебой предлагать своих жен Шаману. А он стал всё племя учить так привязывать камень к палке, потом острить другие палки и кидать их очень далеко, а потом научил их бросать еще дальше острые ветки с помощью других веток.

Племя стало хорошо питаться, дочери, жены, матери жен и матери воинов стали очень довольны и стали лучше и больше рожать новых воинов и дочерей для племени. Стало погибать меньше воинов и …

Однажды ночью другое племя попыталось напасть на них, но их вождя сразил наш вождь с помощью острой ветки издалека, а остальных воинов забили насмерть этими камнями, привязанными на палки, закидали острыми палками. Шаман проколол острой палкой насквозь сына их вождя, когда тот напал на него сзади и попытался ударить камнем по голове.

Племени досталась богатая добыча: большая светлая пещера племени погибших воинов, в которой оказался хороший родник, много шкур, много женщин, большая поляна перед пещерой. Они смогли разделиться на два отряда. Совсем молодые воины вместе с Шаманом поселились в новой пещере, а в старой пещере остались вождь, старейшины, бывалые воины, их старые и новые жены. Жены погибших врагов тоже перешли в старую пещеру, а с новыми воинами остались молодые жены и дочери племени старого и племени нового.

Острые палки Шаман назвал копьями, летающие ветки стрелами и луками, камень, привязанный к палке, стали называть палицей. Так сказал Шаман, и мы стали тоже так называть.

Старые воины и старейшины ленились упражняться с острыми палками, больше ели и спали. Вождь сначала старался их заставить это делать, но потом просто переселился в пещеру к молодым воинам. Он не был стар, как старейшины, был силен и удачлив.