Воняют реки, воняют площади, воняют церкви, воняет под мостами и во дворцах. Крестьянин вонял как и священник, ученик ремесленника – как жена мастера, воняет все дворянство, и даже король вонял при нашей встрече, как дикое животное, а королева, как старая коза, и летом, и зимой.

Жители домов выплескивали все содержимое ведер и лоханок прямо на улицу, на горе зазевавшемуся прохожему. Застоявшиеся помои образовывали смрадные лужи, а неугомонные городские свиньи там купались.

– А куда ж Правитель смотрит? Наш ведь вон во все века и бани требует строить, и мыться, и мочу в нужники сливать.

– А Правитель их сам смердит аки дикий зверь. Он мылся всего два раза в жизни – и то по совету врачей. Мытье привело монарха в такой ужас, что он зарекся когда-либо принимать водные процедуры. Его супружница мылась всего два раза в жизни – когда крестилась и когда выходила замуж. И то только потому, что этого требовали церковные обряды.

– Почему, дяденька?

– Больше заботятся о чистоте духовной, чем телесной. И каждый селянин, часто совершающий омовение, находился под подозрением.

Рассказчик перекрестился и наклонился к очагу.

– Одно время баня была объявлена, даже рассадником чумы. «Водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры, поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть», – утверждалось в одном медицинском трактате. И это писали учёные мужи, а не кто-то еще!

Когда Волков только прибыл и стал обосновываться в Скале, больше всего его удручало как раз отсутствие гигиены у местных жителей. Поведанное слушателям сегодняшним рассказчиком о дальней земле и их нравах было для него не ново. Он прошел это… Да, много воды утекло с тех пор. Он не мог даже как следует общаться с людьми и женщинами, даже на расстоянии, не говоря уже о том, чтобы делить с ними не только постель, но и комнату.

А ведь при переселении сюда много веков назад это были цивилизованные люди, выросшие и воспитанные в условиях высокого уровня медицины и гигиены, парфюмерии и асептики, техники и электроники. Но по прошествии несколько столетий (или тысячелетий?) знания были утеряны, привычки забыты, навыки утрачены. Во многих частях планеты люди просто стали дикарями, охотящимися и воюющие копьями с костяными наконечниками, потерявшими даже вразумительную речь. Почему так?

А скорее всего по лени. Сначала лень выкопать себе выгребную яму, или сделать септик. Нужду справлять в кустики кажется быстро и просто, – а вонь, начинающуюся после нескольких недель или месяцев можно и потерпеть, а потом и привыкаешь. Книги, если они и были, пошли у многих на растопку каминов, очагов, костров. На долго ли их хватило? Запасов знаний в виде хранилищ и библиотек на планете не было изначально, – каждый брал с собой только то, что считал для себя важным для выживания. А заботиться о каждой колонии в свои задачи никто не ставил. И создавать свою инфраструктуру каждое поселение должно было само.

Но оружия, – даже железа, – взятого с собой, не может хватить даже на одно поколение, не говоря уже о веках развития. Его надо научиться добывать и обрабатывать. А кто его им будет поставлять? И зачем? На наш век хватит? А вот не хватило…

А также селитра для пороха, соли разных металлов, керосин, стекло, стеклянная посуда и пр. Да хотя бы спирт!… Да мало ли утрачено знаний было в этой человеческой колонии? Свою миссию Волков видел в насаждении тех навыков и знаний, которые были им нужны с его точки зрения, – но не из чуткого отношения к людской популяции, а для собственного удобства. Жизни не хватит? – Не правда, жизней у него теперь много, смерти теперь нет. Жалко умирать.

Для начала он внедрил в своем поселении мытье в бане, утренние омовения, душ, выгребной туалет, септик. Не сразу, но постепенно помещения и улицы очистились от зловония, а с ними и люди перестали смердеть. Стало ли от этого выживать больше людей, – он не вел статистику. Да и зачем? Перед кем отчитываться?

Время покажет, – время лучший судья.

Вот с вами так бывало когда-то? Прислонился к спинке стула или дивана, – и заснул. Как свет выключили, мгновенно. Как в прорубь провалился. Как… Словом, мгновенно. И так же мгновенно проснулся, – включился.

Когда я открыл глаза, света в помещении не было. Я поднял к глазам наручный комбайн, доставшийся мне от отца, и светящийся в темноте при малейшем движении рукой, чтобы посмотреть время. И, хотя я не знал точного времени, когда заснул (только приблизительно), можно было сказать, что я проспал около 6 часов. Ноги, свешенные с дивана, затекли, покалывали множеством маленьких иголочек. А спина чувствовала себя отлично. Видимо, спинка дивана мягко приняла форму спины, и потому не произошло никаких нарушений циркуляции крови, а с ними и неприятных ощущений.

Я положил рюкзак на диван, встал, – и вместе с первыми моими движениями зажегся свет над головой и над столом. Видимо сработали датчики движения. Ну, что ж, буду знать о них. Потом размял ноги и руки, – помахал, поприседал несколько раз, растер их. Ощущения «мурашек» прошли. Ладно, надо подробно осмотреть и подумать, что делать дальше.

Я не знаю, на сколько доброжелательно отнесутся наши … Как же их назвать? Командиры? Но они нами не командуют. Хозяева? Но кто принял за аксиому, что я чье-то имущество? Работодатели? Но никто с нами контрактов на работу не заключал. Во! Перевозчики! Так вот, на сколько наши перевозчики будут доброжелательно относиться, что перевозимые граждане начнут разбегаться по кораблю и прятаться по щелям, как тараканы? Нам никто таких запретов не высказывал, но никто и не приглашал в эту кладовку.

Скорее всего камер видео-наблюдений в этой кладовке нет. Да и зачем? Потому никто за шесть или более часов меня никто не пришел забрать отсюда. Значит, и не придет.

В рюкзаке у меня не было ни продуктов, ни шмоток, – только электронные «средства выживания», – своего рода имущество и снаряжение мастера-одиночки: ноутбук, 2 мини-ноутбука, планшеты, коммуникаторы, средства взлома и преодоления, провода, устройства памяти, инструменты электронщиков, карты, флешки с вирусами, программами, элементы сетевого оборудования, аккумуляторы, антенны, другое специальное оборудование, тестеры, анализаторы, электронные щупы, датчики, все известные мне разъемы. Всё хорошо защищено от влаги и механических повреждений. Не легкий такой рюкзачок. А спереди на груди был укреплен целый верстак или арсенал, – назовите как хотите, – с инструментами чисто механического типа: отвертки, пассатижи, кусачки, молотки, ножички, и даже мини-электросварочный аппарат. В специальных карманах в рукавах были уложены в строгом порядке провода, изоляторы, ленты, много другого скарба. Когда еще смогу пополнить запас этого всего? Налобные фонари, переносные портативные ручные осветители, – даже вспышки, – в шапке, на плечах, на портупеях, на поясе. В пояс был спрятан мой любимый много-функциональный меч. Что-то типа меча-уруми.

Уруми (букв. – скрученное лезвие) – традиционный индийский меч-пояс. Представляет собой несколько обоюдоострых полос длиной до 1,5 метра чрезвычайно гибкой стали, прикреплённых к деревянной рукояти. Существуют варианты в виде одной полосы длиной до 6 метров. На конце клинка обычно имеется отверстие, а головка эфеса оснащена кнопкой, что наряду с гибкостью стали позволяет носить уруми скрытно под одеждой, обматывая его вокруг тела как ремень.

Материал из Википедии – свободной энциклопедии

На поясе также в пристегнутых сумочках много нужных мелочей.

Ну и, конечно, источники питания, сверхлегкие высоко-емкие батареи, солнечные батареи и даже мини-электростанция в разобранном виде. Всё готовое к использованию в рюкзаке и закреплено на голенях, а то, что требует времени к подготовке, – в чемодане. В том же чемодане было еще некоторое количество личных вещей, но буквально чуть-чуть. А где я его, кстати, оставил? Ага, вот, стоит около дивана, как миленький.