– Я буду ждать с нетерпеньем.

Она взяла ручку из своего фартука, что-то написала, поцеловала листок и передала его мне, после чего стремительно ушла, ибо повар кричал о готовом заказе уже несколько минут. Развернув листок, я увидел её номер телефона и надпись: «Не опаздывай, блондинчик».

После прочтения газеты я закурил. В парке было зелено: везде летали бабочки, пели птицы и цвели ромашки, одуванчики и прочие цветы, чьи названия я не знал. Люди неспешно прогуливались по парку, разговаривали и целовались. В центре парка стоял небольшой фонтан, где плавали рыбки. Приятный ветер обдувал мои волосы и ласкал щёки. Затянувшись сигаретой, я запрокинул голову, закрыл глаза и выдохнул. Я наконец-то почувствовал облегчение из-за окончания учёбы. У меня есть несколько месяцев на то, чтобы заняться чем-нибудь полезным. Но вот чем именно, я тогда и представить себе не мог.

– Здорова, Джимми! Чем занимаешься?

Слегка испугавшись, я обратил внимание на того, кто подсел ко мне, запрокинув нога на ногу: мой сокурсник и хороший друг Фрэнк Робинс. Он был достаточно крупного телосложения, поскольку он ежедневно работал в автосервисе, меняя колёса машинам. Я заметил маленькую каплю от моторного масла на шее Фрэнка. У него был большой нос, широкий лоб, карие глаза и большие губы. Он был одет в клетчатую фланелевую рубашку красного цвета, рукава были засучены, а из кармашка выглядывала пачка сигарет. Джинсы он предпочитал носить широкие с ремнём из чёрной кожи и металлической бляхой с пулевым отверстием. Туфли были коричневатыми. Тёмные волосы Фрэнка были настолько длинными, что за ними можно было прятать сигарету. Что он и делал.

– Салют, Фрэнки! – Рукопожатие было сильным, а после он похлопал меня по плечу. – Да вот, дышу свежим воздухом.

– Какой к чертям свежий воздух? Ты ж куришь, дуралей! – отметил Фрэнк.

– Да, но в парке. Дым успевает улетучиться, а я делаю два дела сразу: дышу кислородом и выдыхаю дым. – ехидно ответил я. – Какими судьбами?

– Так Смена кончилась, вот я и пошёл прогуляться. – Он сел рядом, достал из-за уха сигарету и закурил. Затем он снова напугал меня: на этот раз криком. – Слушай! Учеба у нас закончилась-то! Чем летом будешь заниматься?

– Пока не знаю. Думаю, что-нибудь полезное сделать.

– Для себя или для других?

– А в чем разница?

Фрэнк посмотрел на меня с таким видом, будто я сказал какую-то глупость.

– Ну смотри, старик: если ты делаешь что-то полезное для других, это делает тебя хорошим человеком. Этим, как его… Добряком, вспомнил! Ну, а если же ты делаешь что-то полезное для себя, то это делает тебя счастливым человеком. Мне так моя бабушка говорила. Отличные пекла блинчики с брусничным джемом. – закончив свой монолог, он снова закурил.

– Да ну! Бред какой-то.

– Почему же?

– А если счастье приносит тебе именно то, что ты делаешь что-то полезное для других? Кто ты тогда?

Фрэнк глубоко задумался, затянулся сигаретой и небрежно почесал нос.

– Запутать меня хочешь гад?

– Слегка.

Фрэнк несильно стукнул меня по плечу, после попросил зажигалку. Затем он поджёг потухшую из-за ветра сигарету. Когда Фрэнк курил, он всегда пытался сделать колечки из дыма, считая себя виртуозом, и в такие моменты он открывал свою пасть настолько широко, что напоминал бегемота из Африки. Почему-то он не любил, когда его называют этим прозвищем: «бегемоты жирные и медлительные, а я ж машина! Если и сравниваешь с животным, бери того, кто будет посильнее. Носорога, например».

– Посмотри какие красотки топают в нашу сторону! – «Бегемот» демонстративно посвистел двум девушкам вслед, дабы привлечь внимание.

Я не обратил на них никакого внимания, отчего Фрэнки повернулся ко мне.

– Ты в порядке? Девушки в твоём вкусе, а ты всё на уголёк смотришь.

– Сегодня я чего-то сам не свой. Чувствую себя как-то… расслаблено, что ли?

На одной из скамеек я заметил плачущую девочку. На вид ей было лет девять. Её темные волосы были заплетены в две косички, которые опускались до лопаток. Она сидела в белых шортиках и голубой футболке, но глаза у неё были заплаканные и красные. Я потушил сигарету о скамейку, встал и уверенно подошёл к ней.

– Привет девочка. Как тебя зовут?

– Нэнси. – ответила она. Я вытер ей глаза платком, лежавшем в моём кармане: не хотел вытирать ей глаза прокуренными руками.

– Почему ты плачешь, Нэнси?

– Я… Я споткнулась и ударилась коленкой. –она указала на своё колено и прижалась слегка ко мне.

– Хм, дай посмотреть… – Я сел на корточки и слегка оглядел рану. Затем я слегка щёлкнул её по уху. Она растерялась.

– Ай! Зачем вы это сделали? – озадаченно спросила Нэнси.

– Чтобы тебя отвлечь. Коленка теперь болит меньше?

– Нет! Всё стало только хуже!

Нэнси ещё немного пошмыгала носом, когда я наклеил ей один из своих пластырей. Чему меня и научил университет, так это не забывать носить с собой пару пластырей про запас. Один раз, во время готовки, я порезал себе палец. Как на зло, их не оказалось под рукой, и в моём сэндвиче было многовато человеческой крови, что вредило вкусу.

– Ну, успокойся. Расскажи мне, что ты делала в парке?

– Играла на горке. – она продолжала шмыгать носом, но уже меньше. Я же старался работать как можно аккуратней, параллельно говоря с ней.

– Совсем одна? А где же твои родители?

– Я тут со школы. Добираюсь до остановки одна.

– Ого, какая самостоятельная! Знаешь, что, Нэнси, я впервые вижу такую красивую и самостоятельную девочку.

Она мило улыбнулась и засмеялась.

– Спасибо. А как вас зовут?

– Джимми. – Я пожал её маленькую ручку. – Приятно познакомиться, Нэнси.

– Приятно познакомиться, Джимми. – повторила она за мной.

– А теперь, давай посчитаем синих бабочек. Скольких ты видишь?

– Ну что, Нэнси, как твоя коленка?

Я встал с колен, и посмотрел ей в глаза. Покрутив своей маленькой ножкой, она сказала:

– Она… не болит! Спасибо большое, Джимми.

Нэнси вскочила и побежала в припрыжку к остановке. Сзади подошёл Фрэнк и, облокотившись на лавку, задал вопрос:

– И кем ты себя видишь, доктор Питерсон? Счастливым человеком или хорошим?

Я не задумываясь да ответ:

– И тем, и тем.

Я вернулся к себе домой в однокомнатную квартиру. В обшарпанном многоэтажном доме, где вся краска почти слезла, и было слышно, как по трубам бегали крысы, я чувствовал себя как в своей крепости: ни от кого не зависимым. На кухне блёкло горела одна лампа, свисающая на проводе и качавшаяся взад-вперёд. На стене, слева от плиты, висел календарь, который давным-давно закончился. Можно сказать, я каждый день встречаю новый 56-й год. Конфорки было две, но работала всего одна, где в ржавом сотейнике кипела вода для кофе. Холодильник был тоже достаточно грязным: весь потёртый, со сломанной железной полкой и неработающим отделением для льда, жутко шумевший по ночам. Сегодня я ужинал роскошнейшим ужином: бутылка пива. У одного из шкафчиков не было дверцы, у другого – ручки, а у стола была подпилена ножка, отчего мне пришлось под неё положить учебник по истории. Я всё равно редко его открывал.

Что же находилось в ящиках вместо еды: различные медикаменты, украденное из клиники, где у меня была практика, хирургическое оборудование (промытое, конечно же), и толстенные пособия для студента мед университета. Книги были объёмными, в мягком переплёте, сделанные на газетной бумаге мелким шрифтом. Этим можно было объяснить, почему я был хорошим студентом: когда нет телевизора, скоротать время можно только чтением учебной литературы. Сев за свой табурет, я принялся читать главу «Применение опиума в полевых целях», делая по глотку после каждого абзаца. Моя студенческая форма висела в шкафу, на одной из трёх вешалок. Две другие занимал самый дешёвый костюм с туфлями и ещё один комплект повседневной одежды.