— Удивительно, но на этот раз это была не моя вина, — защищался Гарри, заставляя Гермиону тихонько хихикать.

Странная атмосфера длилась недолго. Миссис Уизли быстро определила им фронт работ. Гермиона получила более легкую — накрывала на стол. Близнецы еще не вернулись, вероятно, все еще успокаивали Джинни после ее припадка. Тонкс заняла твердую, настороженную позицию у камина. Гермиону и Тома (как ни странно) отвели на кухню, чтобы они помогли с завтраком.

Гарри не знал, что было более удивительным: то, как Том плавно включился в эту работу, или то, что у него был очевидный опыт приготовления пищи. Все было сделано без помощи магии, вместо этого он работал своими ушибленными руками. Месил и смешивал муку с солью ложкой такой старой, что ее, вероятно, купили еще до рождения Тома. Он ни разу не спорил.

— О, спасибо тебе, дорогой! — проворковала миссис Уизли, и ее глаза заблестели, когда печенье было отправлено в духовку. Гермиона смотрела, как та шинковала картошку, и в ее глазах читались явные вопросы.

— Итак, Том! — начала миссис Уизли, ее бодрый тон так забавлял Гарри, что он чуть не рассмеялся. — Откуда ты?

Том и глазом не моргнул, когда его спросили, хотя голос его звучал заметно более мягко, чем во время предыдущего допроса.

— Из Лондона, мэм.

— Мэм? — пробормотала Тонкс, ее глаза подергивались от сдерживаемого гнева.

Миссис Уизли ворковала, упорно не замечая напряжённой атмосферы.

— О, прекрасно! Милый, ты, должно быть, учишься в Хогвартсе! Как там твоя фамилия, дорогой?

Том приветливо улыбнулся и, проигнорировав вопрос, принялся раскладывать тосты.

Он посмотрел на маггловский тостер с явным недоверием и отказался от его использования. Гермиона легко взяла его, беззаботно отбросив его сковородку. Том воспринял это совершенно непринуждённо, а может быть, это была просто его способность скрывать свои эмоции.

Вскоре они уже выкладывали на стол груды печенья и картофельных оладий, передавая друг другу большие куски масла. Близнецы вернулись, между ними стояла бледная, явно взбудораженная девушка.

Джинни бросилась на стул, маленький стакан сока перед ней задребезжал.

— Не бросайся на стул! — строго сказала миссис Уизли, готовая швырнуть в нее кухонное полотенце. — Тонкс, Дорогая, ты можешь присоединиться к нам?

Тонкс медленно покачала головой, не отводя взгляда от Тома.

— Я бы предпочла этого не делать, но у меня такое чувство, что я все равно понадоблюсь.

Гарри быстро взглянул на Тома, выражение лица которого слегка заострилось.

Они сели, кожа Тома казалась еще более восковой, чем у других, сидящих рядом. Все начали передавать еду по кругу, принимая порции и одновременно беседуя. Всякий раз, когда Том произносил хоть слово, Джинни начинала тихо, почти дико рычать, на что Том быстро замолкал и просто улыбался. Тонкс, казалось, разделяла ее гнев, кривясь с каждым его словом.

Том почти ничего не ел, вместо этого он лениво гонял еду по своей тарелке. Гарри заметил, как напряглось его лицо.

— Том, дорогой? Ты что, не собираешься ничего есть? — обеспокоенно спросила миссис Уизли.

Лицо Тома слегка дернулось, вилка громко заскребла по тарелке.

— Конечно, мэм, — мягко и послушно ответил Том. Его лицо еще больше побледнело, пока он рассматривал свои картофельные оладьи.

Том принялся за еду, аккуратно и осторожно. Начав, он уже не останавливался.

Всякая сдержанность его внешнего вида, казалось, исчезла в тот момент, когда он действительно начал есть; его руки напрягались и сгибались, как будто ему требовалось все его здравомыслие, чтобы продолжать пользоваться приборами.

Все с нелепым вниманием наблюдали, как Том ел, ел и ел. Он ел так, словно умирал с голоду, все больше и больше отчаиваясь. Его порция опустела, он сгорбился над тарелкой, словно защищая оставшиеся хлебные крошки.

Тонкс издала тихий звук, кинувшись через кухню, чтобы схватить ближайшее мусорное ведро. Она чуть не подпрыгнула, выглядя очень довольной, когда подтолкнула его к Тому.

— О, — выпалил Гарри, оглядывая довольно жирную пищу, к которой он давно привык.

Том выдавил из себя один-единственный взгляд, почти дрожа от силы своей воли.

Джинни выглядела самодовольной. Губы Тома скривились в подобии гримасы, но затем он отпрянул в сторону.

Тонкс не удивилась, но все равно было ужасно наблюдать, как кого-то сильно рвет. Позаимствованная одежда Тома висела на нем мешком, но не скрывала агрессивных судорог и того, как все его тело дергалось при каждом болезненном спазме. Еда, которую он только что съел, поднялась по глотке, капая, вместе с жидким желтым желудочным соком. Большие куски, едва прожеванные в порыве ненасытного голода.

Его рвало снова и снова, пока рот не открылся так широко, что казалось, он вот-вот вывихнется. Челюстная кость двигалась нелепо и глубоко, заметно перемещаясь под кожей. Его волосы слиплись от пота.

Его вырвало последний раз с первобытным влажным задыхающимся звуком, как когда больше нечем было рвать. Нетрудно было догадаться, что он давно не ел; белая пленка на его языке говорила о том же.

— Ох, — с трудом выдавила миссис Уизли, — возможно, нам следует перейти в гостиную.

Том умудрился открыть один глаз, свернувшись калачиком в своем жалком состоянии. Но даже сейчас он выглядел так, словно был готов к броску.

***

Том уселся на кушетку и растянулся на ней, одновременно демонстрируя огорчение и что-то вроде хвастливого высокомерия. Казалось, он свирепо смотрит на Джинни, как бы говоря: «пусть это твой дом, но этот диван теперь мой».

Это было правдой, аура Тома, окружавшая его, заставляла всех чувствовать себя неуверенными и слишком хорошо осознавать собственное тело. Каждый их жест неуверенности всплывал на передний план их сознания, каждая слабость казалась вопиюще очевидной. Даже если Том Риддл лежал на кушетке, воняя рвотой и страданиями.

Том выглядел более раздосадованным тем, что они увидели его болезнь, а вовсе не тем, что она у него имелась.

— Грюм скоро вернется, — заверила их Тонкс, все еще стоя на страже, пока все неуклюже устраивались на диванах. — У меня есть новости, Мистер Далур, скорее всего, будет здесь до того, как вернется Грюм.

Миссис Уизли быстро кивнула:

— Конечно, конечно! Я чувствую себя ужасно, могу ли я еще что-нибудь сделать для тебя, Том, дорогой? Чашечку чая?

Том и глазом не моргнул.

— Нет, спасибо, мэм. Благодарю вас за гостеприимство.

Миссис Уизли покраснела, Тонкс зарычала. Том закрыл глаза и выглядел совершенно умиротворенным.

Они могли бы принять его за спящего, если бы не то, как его пальцы слегка подергивались при каждом звуке. По просьбе Тонкс, Гарри остался с ней в комнате. Может быть, потому, что он тоже знал о ситуации, а может быть, потому, что Гарри знал его. Рону и Гермионе подобное не разрешилось, а Джинни, похоже, было категорически запрещено оставаться в одной комнате с Томом без присмотра. Рыжая вполне могла убить Тома с помощью ложки и чистой решимости.

Прошло немного времени, которое казалось гораздо более долгим из-за натянутой, тревожной ситуации, и камин вспыхнул зеленым, являя волшебника, споткнувшегося на выходе. Он был одет в стандартную шершавую мантию, которая означала, что он занимал какую-то медицинскую должность или работал в медицинском учреждении. Его волосы были аккуратно подстрижены — еще один символ его положения.

Лицо Тома заострилось, когда он тоже пришел к такому же выводу.

— Замечательно, — вздохнул Мистер Далур слегка гнусавым голосом, без всякого энтузиазма. Он прошел дальше в комнату, положив на стол небольшой портфель, который выглядел сделанным из Жабьей кожи. Он щелкнул замками, вытаскивая отвратительно большую книгу и обычное перо с бесконечными чернилами.

— Это было адское утро, вам повезло, что сегодня у меня выходной и вы оплачиваете мои больничные. Что у нас тут, мисс аврор?

Тонкс медленно скрестила руки на груди, окидывая комнату каменным взглядом.