Они смотрели на него, наблюдали за ним. Гарри яростно затряс головой и коснулся затылка, успокаивающее омовение, которое заставило его мысли замедлиться и затуманиться.

«Перестань думать», — подумал он. Никаких слов, но впечатление было одинаково раздражающим. Не было ни слов, ни четкого лаконичного языка. Только эмоции, впечатления, и Гарри почувствовал, как его мозг замедляется под успокаивающим потоком.

Странно, когда это Том был так… спокоен?

— Гарри, ты уверен, что с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила миссис Уизли, когда они шли к площади Гриммо. — Ты выглядишь таким бледным…

Если бы Гарри не почувствовал такой прохлады, он не смог бы ответить. Теперь он мог тщательно все обдумать.

— Я в порядке, миссис Уизли. Просто устал.

Она кивнула, все еще выглядя обеспокоенной.

Он устал до мозга костей. Маленький маячок Тома в его мозгу убаюкал его, расслабляя, как сонная песня сирены. Едва придя в сознание, он доковылял до дивана и в изнеможении рухнул на подушки.

В тот момент, когда его глаза закрылись, тело стало тяжелым и ноющим.…

Он чувствовал себя так, словно проехал много миль. Это казалось таким невероятным, что меньше двадцати четырех часов назад он все еще был в Хогвартсе. Он так устал — боялся заснуть… И тонул.

Это был словно фильм в его голове, который только и ждал, что бы начаться. Он шел по пустынному коридору к простой черной двери, мимо грубых каменных стен и горящих факелов. Открытая дверь на пролет каменной лестницы, ведущей вниз налево… Он потянулся к черной двери, но не смог ее открыть…

— Проснись, — сказал Том раздраженно и немного обиженно.

Гарри проснулся, вздрогнув.

На диване он был один.

***

Все остальные провели следующее утро развешивая рождественские украшения. Том тоже вернулся, волоча за собой не один, а все чемоданы. Свой он лично оттащил в спальню, которую считал своей.

Сириус был в таком хорошем настроении; он громко пел песни, на которые Том хмурился при каждом удобном случае. Гарри слышал, как его голос эхом отдается от пола в холодной и пустой гостиной, он чувствовал легкое жужжание раздражения и тумана, которые, казалось, всегда присутствовали в Томе.

Гермиона появилась как только Хогвартс официально отпустил всех на зимние каникулы. Она зашла, жуя губу и тревожно теребя вязаные варежки.

Гарри не хотел ее видеть, поэтому просто сбежал.

Том свернулся калачиком в гостиной, читал книгу и выглядел совершенно не впечатленным, когда в комнату ворвался Гарри. Камин рядом весело потрескивал, и Том вздохнул, чувствуя надвигающуюся тревогу.

— Мне следует спросить, почему ты прячешься?

— Нет, — фыркнул Гарри.

Спрятался он не так уж удачно. Почти сразу же после этого в комнату вошли Джинни, Рон и Гермиона и уселись вокруг Гарри. Он бы надулся, но Том заколол у него в затылке, его почему-то позабавило это зрелище.

— Мы хотим поговорить с тобой, Гарри! — сказала Гермиона. — Джинни и Рон сказали, что ты прячешься с тех пор, как …

— Я не хочу разговаривать! — рявкнул Гарри.

— Да брось ты, — фыркнул Рон, — ну и что с того, что ты одержим…

Том тихонько фыркнул, переворачивая страницу книги. Что-то об истории сельского хозяйства.

— Так… ты думаешь, что я одержим? — резко спросил Гарри у Джинни.

— А ты можешь вспомнить все, что делал? — спросила Джинни. — Случались ли большие временные провалы, когда ты не знал, чем занимался?

Гарри ломал голову. Том замер, внезапно заинтригованный.

— Когда я была одержима, я не могла вспомнить что делала часами. Я могла очутиться где-нибудь в другом месте и не знала бы, как туда попала…

— Ты можешь прекратить, — лениво протянул Том, хотя его тон и взгляд были резкими. — Это не одержимость.

Губы Джинни скривились, и Гарри понял, что Тома задела эта грубость.

— Ну, а ты откуда знаешь? — спросил Рон, раздражаясь при виде охотно читающего Тома.

Том закатил глаза, многозначительно посмотрел на Гарри, а потом …

Гарри внезапно рухнул на диван, совершенно расслабленный. Джинни и Гермиона одновременно вскрикнули от удивления, Рон разинул рот и вскинул руки, чтобы поймать обмякшее тело Гарри.

— Вот так, — сказал Том, хотя его голос был заметно напряжен. Он слегка дрожал, из одной ноздри начала капать смесь из соплей с легким оттенком крови. Он выглядел ужасно измученным; странное расслабленное чувство отступило, и Гарри почувствовал, что мгновенно напрягся.

— Какого … какого черта? — изумился Гарри, глядя на Тома в полном недоумении. — Что ты сделал?

— Тебе нужно было расслабиться, — отрезал Том, хотя слабость в его голосе была не совсем правильной. Это выглядело так, как будто усилие было невероятно утомительным для тех скудных секунд, которое оно работало. — Еще немного напряжения, чудо-мальчик, и ты смог бы расколоть орех между своим…

— Оставь Гарри в покое! — закричала Джинни, резко выдергивая палочку. Гарри ощутил внезапный приступ паранойи, адреналин тяжело подступил к горлу …

— Все в порядке, — поспешно выпали Гарри. — На самом деле помогло. Он прав, я был чертовски напряжён. Извините все.

Том опустил глаза, дальше читая книгу. Его глаза больше не скользили по страницам, вместо этого он тихо закрыл их, отдыхая.

Снизу было слышно, как Сириус во весь голос громко поет «Упокой, Господи, веселых гиппогрифов».

До Гарри дошло, как сильно он скучает по Сириусу. Восторг мужчины в канун Рождества был заразителен, он был полон решимости убедиться, что все хорошо проводят время. Даже Джинни, которая ощетинилась от ярости, рассмеялась, когда Сириус потратил целый час, выслеживая Тома, чтобы бросить рождественскую шляпу, идеально приземлившуюся ему на голову.

Потускневшие люстры были увешаны уже не паутиной, а гирляндами остролиста, золотыми и серебряными лентами; волшебный снег грудами сверкал на потертых коврах. Большая Рождественская елка, добытая Грозным Глазом, сверкала живыми маленькими феями.

Гарри проснулся рождественским утром и обнаружил стопку подарков в ногах своей кровати, а Рон уже наполовину открыл свою, гораздо большую стопку.

— Хороший улов в этом году, — сказал Рон сквозь облако бумаги. — Спасибо за Компас для Метлы, он превосходен. Лучше, чем подарок Гермионы …

Гарри перебрал подарки и нашел один с почерком Гермионы. Она также подарила ему книгу, похожую на дневник, только в ней было написано что-то вроде — Сделай это сегодня, иначе ты заплатишь! — каждый раз, когда он открывал страницу.

Сириус и Ремус подарили Гарри набор превосходных книг, которые охватывали самые разные темы, от проклятий до заклинаний защиты. Каждая книга была снабжена удивительными красочными изображениями и описаниями лучше, чем любая другая книга, которую он когда-либо читал. Он нетерпеливо пролистал первую книгу; он уже видел, что будет часто ее использовать. Хагрид прислал пушистый коричневый бумажник с клыками. Подарком Тонкс была маленькая рабочая модель Молнии, которую Гарри пустил летать по комнате. Рон подарил ему огромную коробку конфет, а поверх всего этого лежал красивый джемпер ручной вязки, подаренный Миссис Уизли, которая вероятно, потратила недели на его изготовление.

С громким треском Фред и Джордж аппарировали в комнату.

— Счастливого Рождества! — сказал Джордж. — Не спускайтесь вниз, там беспорядок.

— Почему? — спросил Рон.

— Мама плачет, — тяжело сказал Фред. — Драма имени Перси.

— А, — сказал Рон, снова погружаясь в свои подарки.

Они оделись, но без какой-либо возможности спуститься вниз, все, что оставалось, это идти вверх. А именно в комнату Тома.

Том не спал, так как встал мучительно рано, около пяти утра. Он снова читал, что-то, что было любопытно Гермионе, но Том был очень аккуратен, убирая свои книги. Он отмахнулся от ее вопросов пустым «Крина». Гарри не был уверен, что именно Крина Димитриу может послать своим пациентам на Рождество, может быть, она сохранила язык Гриндельвальда?