Конечно, Нурменгард был очень тревожным местом. Волки Лупеску были страшнее Хвостороги, потому что они были разумны. Они могут перехитрить тебя, опередить, разорвать на куски — в буквальном смысле.

Сириус боялся Крины, а не ее волков или самой тюрьмы. Она олицетворяла собой что-то вроде…грубого страха, который Гарри не осознавал, пока Амбридж не закричала до хрипоты.

Гарри уже не в первый раз пожалел, что не может просто…войти в камин прямо к Сириусу и потребовать ответов сам. Он конечно бы так не сделал, но это не улучшило его настроения.

В башне Гриффиндора прознали о его госпитализации; никто не удивился. Гермиона и Рон казались немного более обеспокоенными, особенно когда единственным подозреваемым был Том, так как Драко был пойман издевающимся над младшими учениками прошлой ночью. Фред и Джордж сдержали свое обещание, осыпая Гарри сладостями с праздника Хэллоуин и бесчисленными тестовыми изобретениями, которые залили половину комнаты расплавленным сахаром.

Празднества были шумными и теплыми. Вскоре Гарри забыл обо всем, что произошло этим утром, пока Фред и Джордж не начали нервно поглядывать в его сторону.

У Гарри выработалось какое-то шестое чувство — он знал, когда должны прийти плохие новости. Ему хотелось думать, что оно проявилось на четвертом курсе Хогвартса, с Турниром Трех Волшебников и всем прочим, но, учитывая, что его учил и обучал Пожиратель Смерти целый год, выдавая себя за человека, запертого в сундуке, его радар опасности иногда был неисправен.

— У меня такое чувство, что ты принёс не хорошую новость, — сказал Гарри вместо приветствия. Джордж поморщился, подтверждая его подозрения.

— Я отвлеку, — заверил Фред своего близнеца, отступая в сторону, чтобы перекричать хаос, образовавшийся вокруг еще одного сливочного пива. Толпа студентов Гриффиндора зааплодировала, а Джордж и Гарри ускользнули в более тихий уголок Гриффиндорской башни.

— Послушай, приятель, — начал Джордж, слегка поморщившись, — мы не хотели тебя беспокоить, но …

— Это Амбридж, не так ли? — Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. — И это что-то плохое.

Джорджу хватило сочувствия, чтобы, по крайней мере, принять извиняющийся вид, прежде чем протянуть руку. Гарри посмотрел на него, потрясенный и испуганный серебристыми линиями, безжалостно вырезанными на коже. Я не должен быть деструктивным.

— Боюсь, она проделывала это со всеми факультетами, — продолжал Джордж, понизив голос, когда говорил серьезно, — мы с Фредом обнаружили группу первокурсников, рыдающих возле ее класса прошлой ночью.

Рука Гарри дернулась, когда он яростно вцепился в стул.

— Старина Долгопупс достал из теплиц щупальца, умудрился кое-что на скорую руку соорудить для лечения студентов. Уже ходил к Макгонагалл по этому поводу — говорит, что ничего не может поделать с должностью Главного инспектора.

— Да, — сказал Гарри, глядя на шрамы с тошнотворным чувством в животе. — И это все ее отработки?

— Чертовски удивлен, что ты до сих пор не получил ни одну. Фред и я хотим решить эту проблему, думаем яд подойдёт, но слишком много усилий… — Джордж многозначительно замолчал, глядя на башню.

Все веселились, смеялись, шутили. Обнимая друг друга, потягивая сливочное пиво и чувствуя себя молодыми и свободными. А Амбридж причиняла им всем боль, и никто ничего не мог с этим поделать.

Если бы Гарри не видел, что она сделала сегодня утром, он бы подумал, не послать ли сообщение Крине. Теперь он не знал, как к ней относиться.

— Вчера вечером мы с Ронникинсом и Гермионой обсуждали разные сплетни, — напевал Джордж, понизив голос тише. — Слышал, ты продержался против Риддла, и мы подумали о том же. Мы хотим, чтобы ты научил нас Защите От Темных Искусств.

Гарри уставился на Джорджа. Во рту у него пересохло, руки сжались от неожиданной тревоги. Никогда в жизни он не был так взволнован, почему же это вдруг вспыхнуло сейчас?

— Мы все хотим быть готовыми, особенно зная, что… — Джордж замолчал. Что Том Риддл тут и во плоти. — …Старая жаба Сучамбридж не собирается учить нас, и я не знаю, как тебя, но нас это чертовски бесит, а тем более когда наши первокурсники плачут и капают кровью на чертов ковёр.

Джордж был прав. Но легче от этого не становилось.

— Если хочешь, я свяжусь с Люпином… — начал Гарри.

— Нет нет, Орден все равно слишком занят. Мы с Фредом… и еще кое-кто из тех, кто был в курсе… немного упомянули твое имя. Ты спас Джинни, прошел этот Турнир в прошлом году, ты, черт возьми, перехитрил дракона.…

Гарри наблюдал за празднеством. Кто-то наколдовал искры, вероятно, Симус, учитывая, что драпировка мгновенно загорелась и два шестикурсника отчаянно тушили ее.

— Но, я не учитель, я не могу…

— Дружище, — успокаивающе сказал Джордж, — я не собираюсь на тебя давить. Конечно, Гермиона собирается тоже попробовать, но я хотел, чтобы ты знал. И не только потому, что мы с Фредом считаем, что из тебя выйдет толк — так думает вся чертова школа. Райвенкло, Пуффы, черт возьми, Гарри, все говорят о тебе, когда ты не смотришь. Я знаю, что это…- Джордж замолчал, тихо вздохнув через нос. — Это не смешно. Я не знаю, как отблагодарить тебя за спасение Джинни, но однажды тебя не будет рядом. Мы с Фредом хотим быть уверены, что у нас есть хоть какой-то шанс. Некоторые из старших учеников, они знают, что происходит, с тех пор, как ты вернулся с кубком, крича о Сам-Знаешь-Ком. Они в ужасе, думая, что будут следующими, кого убьют или замучают, или станут теми, кто увидит, как погибнет их семья. Эта школа не научила нас выживать, кроме как на уроках, а теперь эта чертова сука ничему нас не учит …

— Я тоже не знаю, каково это на войне, — тупо сказал Гарри. Он сказал это и тут же понял, что солгал.

Может быть, это было не совсем… верно. Гарри Поттер никогда не был на войне. Гарри Поттер никогда не знал, каково это — каждый день бояться за свою жизнь. Быть таким отчаянным и испуганным, таким злобным и решительным, и ради того, чтобы выжить, быть готовым на все.

Гарри Поттер не знал ни битв, ни войны, но он помнил ощущение густой крови, запах железа и чувство, когда кирпич в твоей руке разбивает лицо человека.

Я не хотел тебя убивать. Думал Гарри, вспоминая. Теперь я убийца.

— Я не хочу … обучать армию, — сколько бы Гарри ни сглатывал, он не мог избавиться от тошноты. — Я … я не хочу готовить людей к смерти.

— Я знаю это, приятель, — тихо сказал Джордж. Он посмотрел на тыльную сторону своей ладони, тонко и мрачно улыбаясь, проводя пальцем по серебристой ткани шрама. — Я просто думаю, что … Было бы чертовски тупо, если бы у нас был еще один гребанный Локхарт, проповедующий о дерьме, о котором ничего не знает.

Это была бы медвежья услуга, если бы кто-то учил их драться и защищаться, когда они весь день сидели в плюшевых розовых креслах с откидными спинками и пили чай. Это было бы пощечиной памяти всех, кто когда-либо пал — притвориться, что не назревает война.

Если бы Гермиона рассказала ему об этом, если бы они с Роном умоляли Гарри научить их заклинаниям, Гарри бы всегда спорил. Он бы запротестовал, может быть, обиделся.

Было что-то в Джордже, который был свидетелем всего, как сторонний наблюдатель, и никогда не имел возможности сделать больше …

— Ладно, — сказал Гарри. — Я сделаю это.

***

Расписание Хогвартса учитывало многочисленных ориентиры. Первые выходные октября стали первыми выходными в Хогсмиде.

Том проигнорировал это, и последующие выходные в конце того же месяца тоже. Следующий поход — третий — был назначен на первые выходные ноября.

Для удобства семейных встреч — друзей семьи, братьев и сестер, аппарировавших и собирающихся провести день со студентами, все выходные в Хогсмиде были общеизвестными, если вы знали, где искать информацию.

Том часто не обращал на это внимания, у него было мало воспоминаний о Хогсмиде, которые имели для него хоть какое-то значение. Он не был склонен к ностальгии. Его финансы представляли собой головоломку, решить которую не помогут ни траты кнатов в кондитерской, ни трата целого дня на чаепитие. Не говоря уже о том, что поход в Хогсмид с наступлением холодов раздражал. У него были дела поважнее.