— Мне жаль, — сказал Гарри. — Она пыталась убить меня.

— Возможно, именно это и должно было произойти тогда, — просто сказал Том. — Я ведь уже не узнаю, правда? Что бы она сказала мне, что Салазар Слизерин сказал бы мне?

У Гарри пересохло во рту.

— Том не …

— Говори со мной, Салазар Слизерин.

Том задумался, опустив голову и прижавшись лбом к мертвому черепу Василиска. Он скорбно закрыл глаза, замолчав.

— Том, я думаю, пора идти, — сказал Гарри, не желая подходить ближе к массивному существу. Ничего хорошего здесь никогда не происходило — только боль, крики и распростертое на полу тело Джинни.

— Что здесь произошло? — спросил Том, медленно выпрямляясь и глядя на Гарри слишком ярким и почти безумным взглядом. Что-то слишком осознанное, горящее, было в глубине его глаз, в грязи и мраке формующегося гниющего трупа. — Это ведь то место, куда твоя девушка пришла умирать, не так ли?

У Гарри совершенно пересохло во рту.

— Да, — подтвердил Том, словно зная то, чего не мог знать. Его взгляд переместился на то самое место на полу, которое Гарри вспоминал всего несколько мгновений назад. То, чего Том не должен был знать, чего он не мог знать.

— Ты был так напуган, — сказал Том, уставившись на единственное незначительное пятно в довольно большой Комнате. — Я всю жизнь искал это место, а ты уже все уничтожил.

— Я не хотел. Но Джинни могла умереть.

Том слабо улыбнулся.

— Люди все время умирают. Люди, которые умирают легко, это те, кому ты можешь только позавидовать. Я не защищаю…

— О, прости, мы же вовсе не говорим о том, что ты пытаешься меня убить!

— О, так это теперь я? — прошипел Том высоким и яростным шепотом. Гарри почувствовал это, словно зловещая волна воды захлестнула его, потянув за ноги и колени. Оно был густым и неправильным, словно хлебный пудинг, который душит тебя, проходя сквозь глотку.

— Ну, сейчас ты не выглядишь таким невинным! — заговорил Гарри, не в силах остановиться. Подталкиваемый и уговариваемый чем-то, что не было им. Сделай это — что-то давило и давило — сделай.

Гарри сделал шаг вперёд, а Том встал и расставил ноги; они оба вытащили палочки.

Что-то давило на них обоих, давило на затылок за глазницами. В их мозгах и за чем-то висцеральным. Глубоко внутри адреналин шептал: бейся, бейся…

— Давай, Поттер, — Том Риддл улыбнулся и оскалил зубы. — Я сражался и побеждал против существ более впечатляющих, чем ты.

— Я тоже, — сказал Гарри, — оглянись назад.

Том зарычал. Прежде чем они оба успели подумать, они заговорили вместе и одновременно бросили оглушающее. Лучи встретились в воздухе — невозможное действие. Что-то…что-то, что не могло…

Словно лёгким прикосновением перышка Гарри пришло название того явления, когда сходятся две братственные палочки — Priori Incantatem.

Но это не было оно, а что-то совершенно другое. Как будто между ними было зеркало, и каждый двигался в одном и том же отражении, без какого-либо сознательного решения, диктующего, как именно измениться.

Два оглушающих столкнулись, словно взорвались бомбы — одна, две — больше, чем такое позволяет удача или возможность. Вероятность диктовала, что такое невозможно, и все же это продолжалось снова и снова и…

Том отшатнулся, прижав руку к голове, и издал громкий крик боли. Он рухнул на одно колено, схватившись за лицо, хотя заклинание в него не попало. Шок разрушил возникшее напряжение, оставив Гарри стоять над Томом с поднятой палочкой.

— Убирайся, — яростно прошипел Том, — из моей головы.

Гарри в ужасе замер. Он мог думать только о вспышках, которые у него были — кошмары, боль, …

Убей второго!

— Нет, — в ужасе выдохнул Гарри, — Нет, нет. Черт…. Том…

Гарри наклонился, и Том отшатнулся от него с тихим пронзительным стоном. Гарри застыл, а Том дернулся в сдерживаемой агонии, а затем что-то резануло его запястье.

— Вот дерьмо! — ахнул Гарри, хватаясь за руку и падая на колени. Из руки хлынула кровь, пальцы левой руки уже онемели от того, насколько глубоко ударило режущее проклятие. Том глухо застонал, крепко прижимая ладонь к вискам.

Гарри с шипением выдохнул, убирая руку, чтобы осмотреть повреждения. Рана продолжала кровоточить, темного цвета кровь в слабом освещении казалась почти черной. Том сумел подняться на колени, все еще сгибаясь от боли. Гарри не знал, что он сделал — что он делает.

— Остановись, — выдохнул Гарри, чувствуя, как тревога, боль, паранойя и что-то еще стучит у него в голове, — Том, просто… остановись.

Давление ослабло, и Том судорожно вздохнул, словно задыхаясь.

Он тяжело вздохнул, растянувшись на спине. Его диафрагма отчаянно поднималась и опускалась, грудная клетка вздымалась так высоко, словно гладкие паучьи лапы.

— … Дерьмо, — выдохнул Том, крепко вцепившись рукой в череп, когда его тело дернулось. — Этот чертов …

— Ты в порядке? — спросил Гарри. Его руку жгло, но как-то холодно и отстраненно. Как будто он шел по холоду без обуви. — Ты ведь не собираешься терять сознание?

Том сказал что-то вульгарное, ухитрившись подогнуть под себя обе руки, чтобы выпрямиться. Они поднялись, разрозненно и шатаясь, усталые и измученные.

— Больно, правда? — Гарри сочувственно поморщился. — У меня, э-э, часто болит голова.

Том бросил на него злобный взгляд. Ледяной взгляд, если Гарри нужно было бы дать этому название.

— Это, — сказал Том, — была не головная боль …

— У меня тоже бывают видения, — сказал Гарри с гримасой отвращения. — Больно, как от раскаленной кочерги и куча странных вспышек? Иногда появляется уродливый ублюдок со змеиной мордой?

Том смотрел на Гарри еще мгновение, его хмурый взгляд сменился еще более хмурым.

— … Не было видения.

Но да, осталось невысказанным.

Том опустил глаза. Кровь с руки Гарри капала на пол.

— Что-то мне это напоминает, — Гарри поморщился и зашипел от боли, тыча пальцем в рану. Чистый порез — глубокий, но не настолько, чтобы убить его.

— Что-то плохое, я полагаю, — сказал Том, тихо приближаясь. Он наколдовал бинты, распутал достаточно плотный хлопок и критически осмотрел рану. Он увидел что-то в крови, похожей на черное чернильное железо, которое выглядело скользким и странным в тусклом свете. — У тебя кровотечение.

Рука Гарри кровоточила, но в этом заявлении чувствовалась какая-то риторика. Том посмотрел на рану, и его хмурый взгляд стал еще более хмурым. Он посмотрел на кровь, сочащуюся медленно, но не достаточно, чтобы можно было предположить длительные физические нагрузки. Том с задумчивым видом отложил бинты.

— Мы, должно быть, глубоко внизу…. — сказал Том, скорее себе. Он вытащил волшебную палочку, сияние осветило его лицо и заострило впадины на подбородке. — Тебе повезло, что ты можешь поддерживать свет. Так выйдет чище.

— Что? — спросил Гарри, пытаясь наспех наколдовать люмос!

Лицо Тома ничего не выражало, когда он провел палочкой по ране Гарри, прошипев тихое раскатистое слово — Конкрес!

Гарри взвизгнул, голос его резко сорвался на прерывистое дыхание. Его тело дернулось, обмякло, и он жалобно упал на колени. Том выжидательно посмотрел на него, предвидя такую реакцию.

— Проклятие кипения крови, незначительное, — решительно сказал Том. — Кровь в руке запекется. Боль пройдет.

Гарри зашипел, глядя на свою руку. Кожа покраснела и болела, кровь, которая просочилась наружу, казалась шелушащейся, как пепел. Сама рана была твердой и сырой, как будто это желе обожгли факелом, поднеся его к самой коже. Это было невыносимо больно.

— Этого тебе хватит до тех пор, пока тебя не залатают в лазарете, — сказал Том, — и предотвратит инфекцию и кровопотерю.

— Откуда ты его знаешь? — Гарри задохнулся, чувствуя, как в глазах потемнело, когда он, спотыкаясь, поднялся на ноги. — Оно… оно тёмное, черт возьми.

— Тебе не приходится быть разборчивым, когда ты на волосок от смерти, — нахмурился Том. — Исцеляющая магия не действует на тебя самого, только на тех, у кого другая магия.