Это были маленькие записки, сладкие, как от любовника с белладонной.

— Привет, Том! Я скучаю по тебе… - гласила первая.

— Том, ты не хочешь ответить? — прочитал он в четырнадцатой.

Том спокойно выдохнул и потянул за полоску ткани. Письмо было написано тем же почерком. Незначительным и зловещим в своем утверждении.

— Когда ты идёшь в Хогсмид? Я хочу тебя видеть.

Том будет избегать Дожа так долго, как только сможет.

— Ты меня вообще не увидишь, — тихо сказал Том, постукивая палочкой и шепча заклинание, чтобы превратить письмо в пепел. Ситуация обострилась, к черту финансы.

Его голова пульсировала, болела и ныла спина. Боль была его постоянным спутником, просыпаясь в полдень и только усиливающаяся по нарастающей в своем безмолвном крике. Ему удалось приручить ее, утихомирить ее громкие стоны к сумеркам только для того, чтобы цикл снова повторился с утра. У него не было времени разбираться с навязчивыми желаниями старого мерзавца. У него были приоритеты, у него были цели, он должен был понять, как вести себя с Поттером.

Поттер, который должен был убить его, который убил его. Поттер, который в разбитых воспоминаниях поднялся с первыми лучами зари, чтобы допросить его за…тостом?

Том не помнил, в голове стучало, а на бедрах пульсировали черные прыщи, с которыми ему скоро придется ещё разобраться. Как только он разрешит свою…зависимость от зелий Сна Без сновидений, он сможет поднять этот вопрос. Скорее всего, это была не более чем чесотка, что-то неприятное, но в конечном счете легко поддающееся лечению.

Проблема с Поттером была гораздо хуже. Даже мальчик Малфой — не Абраксас — не мог помочь ему разобраться в мельчайших деталях. Учебники, как старые, так и новые, не содержали обширной информации о его — Лорда Волдеморта — падении. Том наблюдал за Гарри Поттером, видел его плохую успеваемость на уроках и не мог понять, как этот… болван мог превзойти его.

У Тома не было всей информации, и единственным, кто обладал ею, был чертов Дамблдор. Человек, который подводил его снова и снова, пока это не стало ожидаемо.

У Дамблдора была нужная ему информация, но по какой-то непонятной причине мальчик Поттер испытывал… жалость к Тому. Этот источник сочувствия, который одновременно влиял на Тома, а позже ударил его ножом в…руку. Это было неприятно, грубо, отвратительно, но почему-то возможно. С тем же успехом Том мог бы наклониться и стиснуть зубы, потому что предложение себя в качестве такой жертвы было, по сути, равносильно его гордости.

Тому не нужно было ничего выяснять. Он знал достаточно о Дамблдоре и людях со слишком большими сердцами, и он знал, как заставить их истекать кровью.

Том шел, оставляя за собой пепел. Ему нужно было вздернуть за горло гриффиндорского льва.

***

Гарри подпрыгнул, вздрогнув так сильно, что чуть не упал со стула. Рон издал звук, похожий на крик встревоженного голубя, и упал со стула. Гермиона тихонько пискнула.

Том Риддл стоял, слегка прищурившись, и многозначительно смотрел на Гарри и больше ни на кого.

— Я хочу, чтобы ты отвел меня к Дамблдору, — сказал Том.

— Э-э, нет, — сказал Гарри.

— Что? — воскликнул Рон, вскакивая на ноги. — О, ты хочешь поговорить с Дамблдором, а? Давай, дерзай, пусть он запрет тебя в Азкабан…

— Силенцио, — сказал Том, взмахнув волшебной палочкой и не отрывая взгляда от Гарри. Рот Рона двигался, как у рыбы, задыхающейся от сладких арбузных кубиков. — Отведи меня к Дамблдору. Вам всем есть, что объяснить.

— Гарри не обязан ничего объяснять! — взвизгнула Гермиона, нервно сглотнув, когда Том очень медленно перевел взгляд на кудрявую девушку. — Он … это Хогвартс …

— Давай, продолжай, — решительно сказал Том. — Я спрошу кого-нибудь другого. Например, мое альтернативное «я».

Гермиона напряглась и замерла. Рон начал стучать кулаком по столешнице, но этот звук тоже был тихим.

— Хорошо, я отведу тебя к профессору Дамблдору, — сказал Гарри, несомненно импульсивно побуждая себя к действию. — У меня сегодня занятия с Амбридж …

— Пропусти.

— Я … Гарри, нет! Она наша Профессо …

— Прекрасно, — сказал Гарри, вздернув подбородок и уставившись на Тома, который ответил ему таким же свирепым взглядом. — Но почему? Я хочу, чтобы они знали, так что если ты убьешь меня, у меня будет алиби.

Том пошевелил челюстью, мышцы его шеи слегка дрогнули.

— У меня есть вопросы, и твоим ответам на них я не доверяю. Я хочу поговорить с Криной Димитриу, что вполне в моих силах. Я прошу, чтобы Дамблдор тоже был там, чтобы я мог услышать, какие оправдания он может предложить.

Гарри чуть было не сказал, что он не обязан ничего делать. Ему не нужно было отчитываться перед Томом — выдавать секреты, которые он держал внутри. Гарри не знал, почему он выжил. Гарри не знал, почему он так понравился Волдеморту. Он не знал почему…

Седрик умер за него, а Том Риддл не имел права совать нос в чужие дела.

Если Гарри не отведет его к Дамблдору, то он…что, попытается встретиться с …

Мальчик-Который-выжил, пришел, чтобы умереть…

— Отлично, — сказал Гарри. — Но профессору Дамблдору нечего тебе объяснять.

Том слегка приподнял подбородок, и в груди Гарри разлилось тепло, которое создавало впечатление немого удовлетворения. Том был не в восторге от этой договоренности, но и не разочарован. Это был обмен, сделка, заключенная без выигрывшего или проигравшего.

Это означало, что Том не хотел встречаться с Дамблдором, он действительно хотел встретиться с Криной; это не было угрозой или шантажом. Том хотел встретиться со своим…психотерапевтом.

— Ну что ж, — подумал Гарри, — может быть, он станет менее раздражительным.

***

Замок Нурменгард был не похож ни на что другое. Прогрессивная и архаичная одновременно смесь элементов и идей, создавшая жесткий эликсир неизвестного потенциала. Было что-то ужасающее в нем, вызывавшее что-то, что даже Дементоры, охранявшие тюрьму Азкабан, не вызывали.

Вокруг было очень мило. Деревья были пышными и хорошо росли. Белка сосредоточено жевала желудь, сидя на тонких задних лапках. Гарри не мог не оглянуться вокруг, чтобы полюбоваться крошечными полевыми цветами, которые увянут с наступлением зимы.

— Оставайся на тропинке, — сказал Дамблдор твердым и серьезным голосом. Тропинка была немногим больше, чем грязная колея, утоптанная и местами покрытая камнем. Повсюду был посыпан гравий, заполнявший глубокие ямы, где собиралась вода.

— Почему? — спросил Гарри, стараясь оставаться на середине грязной дорожки. Пышная трава все равно не соблазнила бы его. — Я могу пораниться?

Выражение лица Дамблдора оставалось каменным. Спокойный, но с очень напряженным выражением сдерживаемого разочарования на лице. Что-то и в замке, и в этом месте не нравилось ему, что-то в нем боролось с тем, во что он верил. Гарри почувствовал себя еще более неуютно, то ли из-за необычного явного выражения презрения и агрессии по отношению к такому мирному месту, то ли из-за того, что сбившийся с тропинки заслуживал такого предупреждения. Том казался равнодушным, не обращая внимания на них обоих, и быстро зашагал по тропинке к старому каменному замку на поляне.

— Замок Нурменгард мало чем отличается от нашего Азкабана, Гарри, — сказал Дамблдор. — Вместо дементоров есть другие охранники. Те, которые кажутся обычными, но мало заботятся о судьбе своих пленников.

Гарри прищурился, вглядываясь между деревьями в поисках какой-нибудь большой фигуры в черном плаще. Он ничего не видел, не чувствовал холода в воздухе. Другой холодок, отличный от подавляющей волны эмоциональных приливов, которые вносил Том в их поток.

Другое чувство на ветру.

— В чем дело, сэр?

Дамблдор посмотрел в небо, туда, где неторопливо парила птица. Это был прекрасный день, нежный, с предупреждающим дыханием приближающегося холодного фронта.

Хороший день для полета.

— Стервятники — зоркие глаза Нурменгарда.

Гарри почувствовал, что его разум стопорится, когда он смотрит на непрятязательную птицу, наслаждающуюся полётом наверху.