Гарри знал одного человека — на самом деле двоих, которые могли узнать все, что угодно, если были должным образом мотивированы. Учитывая, что оба близнеца экспериментировали с результатом недавнего финансового бума Турнира Трех Волшебников…

— Боюсь, что мы можем помочь, — серьезно сказал Фред, дважды постучав себя по голове, пока Джордж сохранял печальный вид. — Бедняга встает ни свет ни заря. И Умудряется избегать большинства наших гадостей.

— Однажды мы ему подсунули сыворотку от лунатизма, — заметил Джордж. — Предполагалось, что она поможет немного размяться, когда ты задремлешь. Но ничего не вышло, думаю, он спал как чертов младенец.

— Он должен как-то это делать, иначе он будет плохим маленьким темным лордом, — Фред прищелкнул языком. — Он идёт на Завтрак сразу, как только тот начинается, а иногда даже ждет в холле, — сказал Джордж. — Поставь будильник, по утрам он как-то странно спокоен. Оттаивает к семи.

Гарри вытаращил глаза.

— Семь? Во сколько он встает?

— В пять, — хором ответили близнецы. — К девяти вечера он уже в своей комнате.

— Девять? — Гарри быстро заморгал, так как не мог понять, в чем тут дело. — Он уже в чертовой постели в девять?

— Думаю, потому что уже закат, — сказал Фред. — Следует за солнцем, как чертов псих, которым он и является.

Очевидно, Том был жаворонком.

***

В шесть утра Том был в Большом зале. В десять минут седьмого Гарри, спотыкаясь, вышел на утренний свет с безумным беспорядком на голове и затуманенным мозгом.

Гарри скользнул на скамейку рядом с Томом, чувствуя себя немного раздражённым от того, насколько он был вымотан. Утро было мягким и нежным, чистым, и вокруг никого почти никого не было. Совы прыгали вокруг, расправляя крылья, и клевали черствые вчерашние пирожные.

Появился домовой эльф, щурясь на Гарри в равной степени смущенно и радостно. Он нетерпеливо спросил его, что бы он хотел; Гарри успел прохрипеть тост и сок, прежде чем он взвизгнул и исчез.

Том повернулся и, прищурившись, посмотрел на Гарри, словно не заметил приближения мальчика. Все тело Тома было расслабленным. Его глаза слегка остекленели после сна, кожа была бледной, а кончики пальцев розовели там, где он крепко сжимал кружку.

— Доброе утро, — хмыкнул Гарри, выуживая свой тост. Он слишком сильно схватил, не дотянувшись до корки и палец попал в середину тающего масла. Выругавшись, он сунул палец в рот, чтобы слизнуть его.

— Ты такой слепой, — пробормотал Том ласково и почти напевая. Он слегка покачивался, выглядя таким же измученным. — Такой слепой. Так ты быстро умрешь.

— Пробовал, не получается, — пробормотал Гарри, ухитряясь найти корочку.

Том засмеялся в свою кружку, звук был приглушенным и искаженным бульканьем пузырьков. Солнечный свет слабо просачивался сквозь витражи, и глаза Тома были похожи на ртуть, а не на обычную ледяную голубизну.

— Значит, ты был не в духе, — сказал Гарри, не заботясь о собственной смертности. — Уже не откусываешь головы первокурсникам?

Том издал низкий жужжащий звук, потягивая из своей постоянно наполняющейся кружки.

— Н-нет? — заикаясь, пробормотал Том. Гарри вдруг почувствовал себя гораздо бодрее.

— Собираешься ударить меня? — наугад спросил Гарри.

— Собираешься заколоть меня? — возразил Том. Его глаза были остекленевшими и уставшими, когда он дошел до того, что подтащил остывающий тост Гарри, чтобы откусить его. Крошки рассыпались по его коленям, сыпясь на пустую тарелку.

- Ты на удивление болтлив по утрам, — отметил Гарри.

Он сам сделал глоток и прополоскал рот апельсиновым соком и прожевал мякоть коренными зубами.

— Утром, Господь, ты слышишь мой голос, — сказал Том, слегка наклонив голову и глядя на двух сов, дерущихся за недоеденный багет. — Утром я изложу тебе свои просьбы и буду ждать ответа с нетерпением.

— Что? — мудро выдал Гарри.

Том повернул шею, но его тело осталось неподвижно. Мешки под глазами были слегка фиолетово-серебристыми, как и его глаза.

— Ты чего-то хочешь от меня, не так ли?

Гарри возмутился. На самом деле, он просто хотел знать, почему Том нападает на всех, как очень злой дикобраз. И не менее колючий.

— Я хочу просто проснуться и выпить свой сок, — Гарри поднял свой стакан с апельсиновым соком, наблюдая, как он снова наполняется.

Том медленно и устало моргнул.

— У меня принимал метамфетамин до того, как ты отправил меня в этот ад, - Том снова слегка покачнулся, его язык словно распух во рту, когда снова начал использовать этот лишенный изящества акцент Кокни. — Я думаю, что Дамболдор не позволил бы мне привезти его сюда, да и эта медиведьма. Скорее всего, привратил бы в пыль в любом случае. Не знаешь, где его можно достать? *

*говорит с акцентом кокни

Гарри откинулся на спинку стула, желая, чтобы сова врезалась ему в череп и вдолбила смысл в то, что только что сказал Том.

— Подожди-ка, мет? — Гарри выудил что-то из неразборчивой чепухи. — Разве это не … Мет? Кокаин? Я … теперь это крайне незаконно.

— Оу, — Том медленно и сонно моргнул. — Жаль. Значит больше курева.

Почему это вообще была хорошая идея? Почему это вообще была хорошая идея?

— Ты не похож на курильщика, — сказал Том, на этот раз с идеальным акцентом, что, по мнению Гарри, значило вообще не иметь акцента. — Ты уже убил меня, так что, может, и опять убьёшь.

— Я тебя не убивал! — возразил Гарри, вздрагивая так сильно, что апельсиновый сок расплескался по краю его чашки. — Я… ты — это ты.

Том уставился на птиц в дальнем конце зала, которые теперь царапали друг друга большими крючковатыми когтями. Пучки перьев распушились в воздухе, прилипая к подогретым сливкам и делая их негодными с употреблению.

— Здесь так много еды, — Том задумался, полностью игнорируя Гарри. — Больше, чем я мечтал. Благослови нас, о Господь, и эти Твои дары, которые мы…

Том замолчал, бормоча что-то себе под нос, а его пальцы дергались, прижимаясь к груди, лбу и костлявым выступам каждого плеча.

— Ты, черт возьми, под кайфом? — спросил Гарри с любопытством и восхищением.

Том фыркнул, остановившись, чтобы протереть оба глаза, но постепенно приходя в себя от своего прежнего странного поведения.

— Нет, конечно, нет. Что тебе нужно, Поттер?

Гарри был честен.

— Ты был агрессивен, и я беспокоюсь, почему.

Том хрустнул шеей, словно вправляя позвонок. Его глаза тлели, как тигель, наполненный металлом, который медленно затвердевал, превращаясь в аквамарин.

— Как странно с твоей стороны говорить «беспокоюсь», мальчик-герой.

— Не называй меня так, — сказал Гарри. — Я не герой.

Том посмотрел на него, на глазах превращаясь в кого-то чужого и нового, в ком Гарри узнал того, кто прижимал маленьких мальчиков к стенам.

— Нет, — сказал Том, — это не так.

***

Том получал письма по почте.

Скучные, посредственные коричневые совы. Сипухи с пернатыми лапами, передающие пергамент, закрепленный стандартным тканевым ремешком. Небольшой рывок — и письмо открылось; бумага более низкого качества, чем восковая печать. Такую можно купить в полумиллионе различных магазинов. Ничем не примечательный пергамент, не отслеживаемый.

Первое письмо, всего через несколько дней после начала семестра, Том вскрыл с безразличным выражением лица. Все сканировалось на предмет возможных нелегальных товаров или проклятых писем. Студенты, которые пытались заказать алкоголь или темные артефакты в его время, были соответствующим образом остановлены и наказаны. Те немногие студенты, которые осмелились попытаться присоединиться к Гриндельвальду через письма, были прокляты и повешены на стропилах за плащи. Том смотрел на них, висящих, как цыплята в мясной лавке, и воображал, что они висят на шарфах.

Письма продолжали приходить через день, а потом раз в неделю. Октябрь был сладок в его величественном приходе, окрашивая листья в цвета восходящего солнца и срывая их с деревьев. С его приходом письма стали приходить гораздо чаще.