Том постучал палочкой по гладкому дереву. Он пожалел, что у него нет ножа, способного проскользнуть между ребер, если понадобится.

Его заметил один из лакеев, более прожорливый. Толстое лицо, никакой разницы между челюстью и шеей. Он мог бы вырезать жир и сало, скормить птицам его кости и все еще иметь достаточно на ужин. Том ненавидел его по определению.

— Эй! — крикнул тот, косясь на него. У того, что повыше, были черты лица, которые Том не мог вспомнить, кроме, может быть, ужина в Большом зале. — А ты кто?

Том не ответил. Двое приблизились. Малфой расхаживал с важным видом, мантия развевалась вокруг его обуви. Совершенно новой, дорогой, ненужной.

Давным-давно Том заставил бы себя смириться. Он бы улыбался и соблазнял Малфоя до тех пор, пока бедняга не начал бы жаждать его собственной похвалы. Слабый ум, слабая воля. Теперь Тома мало что заботило.

— Малфой, — невозмутимо сказал Том.

Голос глухой, сильный. Малфой слегка дернулся, его улыбка дрогнула.

— Эй! Кто ты? — спросил Малфой, запустив одну руку в волосы, а другой провел по палочке. — А? Ты немой?

Том и глазом не моргнул.

-Тот-Кого-Нельзя-Называть. Как его зовут?

Малфой вздрогнул, выглядя оскорбленным, прежде чем театрально выхватить палочку.

— Что? Возьми и почитай книги сам! Я тебе не чертов газетчик! Ты меня слышишь, а? Ты тупой или что?

— Какой позор, — подумал Том, оплакивая потерю Абраксаса.

— Как его зовут? — спокойно и безразлично заявил Том.

Что-то, должно быть, выбило Малфоя из колеи — то ли слова Тома, то ли его бесстрастный вид. Оно вызывало у него беспокойство, в уголках его светлых глаз отразился намек на животный страх.

Один из лакеев Малфоя угрожающе хрустнул костяшками пальцев. Том убил кирпичом человека в два раза крупнее.

— У меня нет на это времени, — сказал Том. — Если ты не знаешь, притворяться неприлично.

Малфой покраснел, его легко вывести из себя.

— Это Лорд Волдеморт, поганная грязнокровка, — ухмыльнулся Малфой, хотя и сам вздрогнул при этих словах. — Ты слишком глуп, чтобы изучать основы истории? Тебе тоже нужен кто-нибудь, чтобы завязать шнурки на ботинках?

Лорд Волдеморт. Французский. Бегство от Смерти.

Зачем британскому волшебнику претендовать на французский титул?

(Том знал, почему он бы использовал французский. Нет таких понятий, как добро и зло.)

Том повернулся и стремительно ушел, не обратив внимания на оскорбления Малфоя.

Том шел, стараясь дышать ровно. Руки у него чесались, глаза горели. Странно, но кожа под его ноздрями была горячей, лихорадочной, хотя остальная часть его кожи была похожей на лед.

Было, пожалуй, немного за полдень, но радости самообразования позволяли Тому самому составлять себе расписание.

Он не мог думать, не говоря уже о том, чтобы узнать, когда…

- Vol de mort, - проговорил Том, пробуя слова на чужом языке. Лягушки всегда звучали так романтично, словно лаская его язык.

Том проскользнул в больничное крыло. Он запер свою спальню. Он вытащил свои зелья и закрыл глаза, что бы не смотреть на часы. Был полдень, и Том не мог думать.

Кто бы выбрал французский для титула, явно являясь британцем?

— Нет таких понятий, как добро и зло, есть только сила и те, кто слишком слаб, чтобы искать ее, — сказал Том тем же нежным тоном, каким француз говорил ему эти слова на пороге смерти.

Том опрокинул в себя Зелье Сна Без сновидений, устроился на кровати и попытался немного прийти в себя.

(Том знал, почему выбирал бы французский.)

Он так и всегда планировал.

***

До этого.

Когда Денниса успокоили и увели за мороженым, мисс Вул отвела Тома в сторону.

Он с самого начала понял, что попал в беду — по строгому несчастному выражению ее лица. Том знал, что она расстроится из-за него, но он просто никогда по-настоящему не любил Денниса. Это стоило того, чтобы вздернуть его кролика на стропилах. Деннис даже не заметил, как пропали его вещи.

— Пойдем со мной! — рявкнула мисс Вул, слишком крепко сжимая его руку. Он позволил тащить себя вперед, шурша ботинками по земле, пока она вела его вниз по улице. Они миновали забор и вышли на дорогу — вниз по реке. Неужели они идут к Темзе?

— Куда мы идём? — спросил он ее. Ее губы гневно скривились.

— Я так устала от тебя.

Том подумал, что это справедливо.

Церковь Сент-Мэри-ле-Боу была высокой и красивой. Ее большие колокола всегда звонили в полдень. По воскресеньям все они проходили в ее зал, придерживаясь задних скамей, чтобы другие горожане могли сидеть и поклоняться. Была пятница, и Том недоумевал, зачем миссис Вул тащит его в церковь. Он никогда не бывал в Сент-Мэри-ле-Боу без шерстяного костюма. Без того, чтобы не быть втиснутым в слишком узкую для него одежду, с маленькими лентами, душащими горло.

Ее потолки были выкрашены в нежно-голубой цвет, как небо над сельскую местностью, которую они иногда посещали. Том всегда находил этот цвет интересным.

— Мисс Вул, дитя моё, — сказал старик со спины. Его одежда выглядела старой и жесткой. Том никогда раньше не видел духовенства вне дома, даже на пикниках, которые они иногда устраивали летом. — Что привело тебя ко мне?

— Я не могу этого вынести, — сказала мисс Вул, дергая Тома за запястье, заставляя его спотыкается и стучать ботинками по чистому полу. — Он … этот … Отец, он подвесил кролика к потолку.

Лицо мужчины нахмурилось, он выглядел обеспокоенным и неуверенным.

— Кролик, говоришь?

— К потолку! — сказала мисс Вул, указывая на крышу собора. — Двенадцать футов, отец! Он свернул ему шею!

Брови священника еще больше нахмурились.

— Не беспокойся, дитя мое. Ты находишься в доме Божьем, и я вижу твои страдания. Мы услышали твои молитвы и предлагаем тебе безопасность.

Мисс Вул упала на колени, закрыв лицо руками. Она плакала, громко всхлипывая. Том уставился на нее с удивлением и благоговением. Он никогда раньше не видел, чтобы мисс Вул плакала.

— Я сообщу нашему местному епископу, что его услуги необходимы для спасения этого ребенка, — улыбнулся священник. Он любезно протянул руку, жестом приглашая Тома подойти из узкого прохода между скамьями. — Ты Том? Я так много слышал о тебе — ты поможешь мне в нашем путешествии?

Том неловко сглотнул и кивнул. Он чувствовал себя плохо одетым, словно грязным в своей обычной одежде. Церковь была огромной, слова в ней странно отдавались эхом без десятков людей. Он чувствовал себя маленьким.

Том шел тихо, его шаги гулко отдавались эхом. Мисс Вул все еще плакала, ее вопли облегчения звучали искаженно и смешно, отражаясь от витражей и старых деревянных скамеек.

— Не бойся, — сказал священник, теперь он казался гораздо более дружелюбным, чем когда вставал у алтаря по воскресеньям. — Я держу свои вещи внизу, ты пойдешь со мной, дитя мое?

Том не хотел — он кивнул.

***

— Ты можешь мне сказать, Том? Слышишь ли ты шепот искушения?

Том неуверенно заерзал. Новый человек выглядел менее дружелюбно. Старше, страшнее. Глаза у него были проницательные, и в свете фонаря казалось, что тот пристально смотрит на Тома.

— Я не знаю, — сказал Том, слегка сопротивляясь.

Священник кивнул, спокойно взяв Тома за руки.

— Теперь все в порядке. Сейчас мы тебе поможем. Знаете ли ты, как когда ты приходишь к медсестере, она связывает твою руку, чтобы сделать укол?

Том снова кивнул, его язык безвольно повис во рту.

— Мы сделаем то же самое, чтобы обезопасить тебя, — улыбнулся священник. — Теперь все в порядке, дитя мое. Ты можешь отдыхать, а мы будем работать.

— Когда я смогу вернуться? — спросил Том.

— Когда кончится день Господа нашего.

***

Том все ждал и ждал.

Горели свечи, он чихал и давился. Его кожу щекотало и она горела, обжигаясь горячим капающий воском.

— Я могу идти? — спросил Том тихим шепотом в тишине комнаты. — Пожалуйста?

Воск причинял боль, кожа чесалась. Его плечи пульсировали довольно болезненно.