— Э-э, — мысли Гарри рассеялись, — э-э…в-взрывные проклятия? Или…э-э … фейерверк?

Трелони кивнула так быстро, что ее сережки зазвенели, как маленькие кошачьи игрушки.

— И? А что еще, дитя мое?

Гарри беспомощно пожал плечом.

— Атмосфера! Этот запах! — продолжила Трелони, размахивая руками, рискуя ударить Гарри по носу. — Какой запах! Как же это пахло?

— Я не знаю! — тревожно выпалил Гарри. — Дым! Пыль! Ну, вы знаете, как от разрушенного здания!

Трелони пробормотала что-то, похожее на мурлыканье побитой кошки.

— И какие чувства, мальчик!

Холод. Пустота. Изоляция и испуг — достаточно, чтобы Гарри дернулся так сильно, проснувшись, что упал с кровати. Так он запомнил свой сон — странный, но тревожный. Он напугал его, заставил вспотеть и продрогнуть до костей, несмотря на летнюю жару.

Трелони обиженно усмехнулась, когда Гарри замолчал. Она пританцовывала, перейдя к Невиллу, который был на середине какой-то большой истории о своей бабушке и больших стеганых ножницах.

— Ну и бред, — пожаловался Рон, собирая вещи, прежде чем они начали спускаться по ступенькам. — Думаешь, она когда-нибудь оставит тебя в покое?

— Только не при моей жизни, — сказал Гарри, надеясь, что странное жуткое ощущение, о котором напомнил сон, оставит его в покое.

Этого не произошло, даже когда они вошли в класс защиты от темных искусств. Они нашли профессора Амбридж уже сидящей за учительским столом, в том же розовым вырви глаз одеянии, что и накануне вечером.

Класс заполнился учениками, Гермиона похлопала их по плечам, когда они сумели таки найти парты рядом друг с другом. Класс молчал, не зная, как себя вести в присутствии незнакомого учителя.

В кабинете нарастала скука, и странное тяжелое угнетение, которое Гермиона редко видела, и мелкая обида поднимала дыбом ее курчавые волосы.

Гарри находил это занимательным, Гермиона никогда раньше не пренебрегала чтением — особенно когда это было заданием. Она сидела, выпрямив спину и неподвижно, вытянув рук вверх. Она смотрела прямо на профессора Амбридж, лицо ее было спокойным и невозмутимым.

Профессор Амбридж выглядела такой же решительной.

Через несколько минут большая часть класса уже смотрела на Гермиону. Вступление, которое им всем было поручено прочитать, было настолько скучным, что они находили почти извращенное ликование, глядя на непоколебимую решимость Гермионы. Поистине, вдохновение.

Чуть больше половины класса смотрели на Гермиону, а не на книгу, когда дверь в кабинет открылась.

Если бы они делали что-то захватывающее, например, наблюдали за тем, как растет трава, они, возможно, не заметили бы этого. Двери издали тихий щелчок и мягкое скольжение петель. В отчаянии, половина класса нетерпеливо повернула шеи. Гарри гадал, избавит ли их гость от страданий.

Ой, ой, может быть, Том и избавит.

— Простите за вторжение, — сказал Том ровным и четким голосом. Почти монотонно, если не считать чего-то в его голосе, что Гарри не мог идентифицировать. Обычно он не восхищался уникальным голосом и каденцией Тома, но в этот момент Гарри чуть не плакал от счастья от возможности развеять атмосферу в классе, попахивающую наполнителем для кошачьего туалета.

Лицо Амбридж не помрачнело, что свидетельствовало о том, что вопрос Гермионы раздражает её гораздо сильнее.

— Ничего страшного, — голос профессора Амбридж был болезненно сладким. — Я бы попросила вас приходить в класс в положенное время впредь, чтобы не вызвать у меня сильного недовольства.

Том не замешкался ни на секунду, спокойно проскользнув за незанятую парту в дальнем конце класса. Лаванда, сидевшая сейчас рядом с ним, казалось, вот-вот упадет в обморок.

— Разумная просьба, — продолжал Том. — Однако я не принадлежу к этому классу. В настоящее время я изучаю возможность потенциальной курсовой работы, и я тут, чтобы определить, будет ли посещение ваших уроков полезной тратой времени. Благодарю вас за гостеприимство, мадам. Кажется, у вашего студента тоже есть вопрос.

Гермиона многозначительно пошевелила пальцами в воздухе.

— Ух ты, — подумал Гарри с отстраненным весельем. Теперь он очень, очень хотел, чтобы Том присоединился к их классу надолго.

Амбридж выглядела ошарашенной, и даже Гермиона выглядела искренне удивленной их невероятным ангелом мести.

— Понимаю, — отрезала профессор Амбридж, голос ее стал резким, когда из него исчезла фальшивая вежливость. — Я уверена, что вы найдете этот курс более чем полезным по вашим меркам, Мистер…?

— Риддл, — ответил Том мгновенно, почти отрепетированно. — Благодарю вас за столь теплый прием. Не могли бы вы ответить на мой вопрос о целях вашего курса — я просто ещё один любопытный студент для нашего нового уважаемого профессора. Если нет, то я, конечно, все понимаю.

О, Том был хорош.

— Ну что ж, Мистер Риддл, я думаю, что цели курса совершенно ясны, — сказала профессор Амбридж решительным сладким голосом.

— Простите мой дурацкий вопрос, мадам. Мне интересно, в какой момент учебная программа британского министерства разрешила курсу, направленному на защитную магию, не содержать никакой защитной магии в своих инструкциях. Простите меня, за глупые мысли, но в какой момент требования Министерства магии к СОВ для сертификации авроров больше не нуждаются в практической магии?

Профессор Амбридж уставилась на него. Том еще мгновение смотрел на нее, потом медленно кивнул, словно в подтверждение.

Он встал, как всегда вежливый, и очаровательно улыбнулся.

— Я понимаю. Благодарю за терпение и прошу прощения за абсурд. Я вижу, что ваша программа не та, в которой я должен участвовать.

Профессор Амбридж покраснела, и Рон наблюдал за этим с выражением чистого ликования на лице.

— Вы не можете окончить школу без СОВ по защите от темных искусств! — огрызнулась она, издав крошечный драматический топот.

Том собрал свои вещи, даже не дернувшись.

— Я уже получил свои СОВ, мадам. Я в первом процентиле. Приятного вам вечера.

Том выскользнул из класса, а Гарри захотелось зааплодировать.

***

Том очень спокойно направился к ближайшему туалету, уверенный, что его демонстрация заставит женщину удерживать класс железной хваткой. Никто не ускользнет, пока не закончится этот час.

В туалете было тихо и пусто, здесь, в отличие от других, было пустынно. Из крана тихо капало — какой-то младшекурсник не закрыл кран до конца. Различные кабинки были открыты, сообщая Тому, что они свободны.

Том закрыл тяжелую дверь туалета, вытащил палочку и пробормотал несколько запирающих заклинаний. Ничего подозрительного, но достаточно, чтобы он был предупреждён, прежде чем кто-то ворвется.

Том не мог уединиться в собственной ванной комнате, хотя она и предназначалась для этого. Единственные моменты уединения, которые он мог урвать для себя, были днем.

Времени у него было немного, но больше, чем ему требовалось. Ему нужно было просто зафиксировать и расставить точки вдоль линии — временной татуировки. Он так привык к тому, что игла вонзается в кожу, что заостренный кончик пера для него ничто в сравнение.

Слегка стянув брюки, он сгреб и сдвинул ткань, чтобы рассмотреть небольшие язвы, которые он заметил не так давно. Первоначально они были маленькими, и он считал их незначительными кожными инфекциями или, возможно, проклятием, на которое он не обратил внимания. Младшая Уизли могла не упустить свой шанс и попыталась прицелиться в него чем нибудь мерзким.

Повреждения были маленькими и безболезненными, странного темно-синего цвета с черным центром. Часть кожи стерлась; вместо желтого гноя капали выделения, похожие на разбавленные чернила. Черные и тонкие, пятнами выделяясь поверх нескольких колдовских повязок, которые он приложил к крошечным пятнам, обернутых вокруг его бедер. Маленькие чернильные пятнышки по периметру — Том внимательно следил за их размером. Они не становились больше, но и не уменьшались.

Единственное, что пришло в голову, что маленькие язвочки были связаны с его … неразумным употреблением определенного зелья. Боль, которую он теперь знал, зависимость, которую ненавидел, как зуд в костях.