Альбус будто постарел ещё больше, устало проводя рукой по щеке.

— Крина, ты не можешь…

— Мой клиент, — начала Крина, мгновенно оборвав его, — Обладает высоко функционирующей декларативной памятью, а также способностями к обработке информации, намного превосходящими его возраст. Его когнитивные способности бросают вызов взрослым, эмоциональный интеллект выше среднего, Альбус, а время расшифровки стимулов поразительно.

Крина указала на бумаги в руках Минервы.

— Вы увидите, что не только его академические достижения подходят для учебной программы, которую он выучил, но и его альтернативные исследования, которые он проводил от скуки, уже превосходят минимум для международного тестирования для его возраста. Если вы выделите необходимые материалы или хотя бы поддержку, мой клиент легко сможет сдать ТРИТОНы к следующему лету. Вместо этого вы предлагаете мне запереть его в Нурменгарде.

Минерва в ужасе вздохнула, отшатнувшись от Альбуса, который выглядел слишком усталым для обсуждения.

— Альбус, — прошептала Минерва в ужасе, чувствуя себя еще более ошеломленной, когда директор вздохнул.

Минерва устроилась поудоднее и посмотрела Крине в глаза.

— Отлично, — спокойно сказала Крина, как будто ждала этого все время. — Я считаю необходимым сообщить вам, что у моего клиента, как я подозреваю, аутоиммунное заболевание, которое повредило нынешнюю способность его тела защищаться от незначительных заболеваний.

Минерва медленно кивнула, стараясь не вздрогнуть под грозным взглядом женщины.

— Мадам Помфри, наш ординатор-медик, прекрасно поможет справиться с любого вида болезнями.

— Я знаю, — спокойно сказала Крина. — Я предлагаю, чтобы моего клиента разместили за пределами вашей системы общежития. Ваше больничное крыло предоставляет выбор индивидуальных палат для пациентов, которые могут быть легко оборудованы в соответствии с его потребностями.

Брови Минервы поползли вверх.

— Но расписание занятий…

— Можно подстроить, — утешила её Крина. — Конечно, я думаю, так же, что можно определить его внеклассные курсовые работы для международных академических занятий. Я также хочу попросить Альбуса вернуть мне палочку моего клиента.

Комната снова погрузилась в тяжелую, холодную атмосферу.

— Крина… — хрипло произнес Альбус.

— Эпизод, по поводу которого вы со мной связались, был единичным побудительным событием, — решительно уточнила Крина. — Такие повторения маловероятны. Если вы хотите, я могу попросить своего клиента зайти сюда.

— Он здесь? — спросила Минерва, нервно облизывая нижнюю губу. — Я хотела бы поговорить с ним.

— Замечательно, — Крина моргнула, взмахнув волшебной палочкой. Ближайшая к ней дверь со скрипом отворилась, и какой-то человек рывком оторвался от стены.

— Ох, — сказала Минерва.

Глаза Тома Риддла пренебрежительно скользнули по Альбусу, остановившись на Минерве с каким-то непонятным выражением. Он терпеливо протянул руку ладонью вверх.

— Его палочка, Альбус — повторила Крина. — Вы достаточно долго удерживали вещи моего клиента, что как минимум неэтично.

Альбус склонил голову в знак поражения.

***

Его палочка чувствовалась странно в руке после того, как он так долго обходился без нее. Такая же знакомая, как его нож или сумка. Для него она была так же важна, как его дневник.

Том не был идиотом, он видел по усталому выражению лица Альбуса, что Крина оказала ему большую услугу, добившись его зачисления. Это было то, чего он, честно говоря, не думал достичь — он представлял себе, что будет заперт на долгое время.

Было бы…странно возвращаться в Хогвартс. Не в подземелье, а в какую-нибудь отдельную палату в больничном крыле. Занятия будут меняться в зависимости от его успеваемости, и от его интереса.

Крина предоставила ему список различных курсов, разрешенных иностранным студентам, которые будут основываться на эссе и письменном формате с практикой к концу года, на которую он должен будет явиться для назначения. Кроме того, он будет посещать общие занятия, если они, как ему кажется, бросают вызов его интеллекту достаточно, чтобы быть активным участником.

Была одна вещь, которая его не особо волновала.

Крина была умна, она прекрасно понимала, что Тома нельзя оставлять на произвол судьбы. Его нельзя было… Выпустить бродить по улицам в одиночку. Он все еще представлял угрозу безопасности, но у него было достаточно личных прав и способности к автономии, чтобы не быть придавленным, как собака.

Итак, Крина небрежно предложила альтернативу, которую Дамблдор счел приемлемой, а директриса-ужасающей.

Тому было все равно — что значила еще одна татуировка руны, сделанная вручную по сравнению с той, что он уже выбил на своей руке?

***

До этого

***

Это была не самая худшая из его идей, но далеко не лучшая.

Том знал, что фокус древних рун был далеко за пределами его возможностей, он прошел курс и заглянул в дополнительные материалы, когда основное содержание стало слишком скучным, но он играл с огнем. Буквально.

Ближайший газетный магазин был разрушен и ограблен благодаря возросшей преступности. Все мужчины ушли на войну, все мальчики ушли на войну. А где же полицейские? Пожарная служба? Закон или юрисдикция?

Незаконная продажа талонов на питание, дубинок и ножей, снятых с трупов. Фургоны, наполненные пайками, которые безымянные люди тащили прочь, чтобы продать голодным женщинам на углах улиц, мечтающим, чтобы они были беременны. Возможно, тогда они будут сыты и выживут, если уж не ребенок.

Тому так не повезло. Он пытался попасть в Косой переулок через Лондон почти каждую ночь, и каждый раз, когда он пытался, тот был запечатан. В последний раз, когда он попробовал магию, она оставила его калекой на земле в куче его собственных испражнений. С тех пор он не пытался, не настолько он глуп, чтобы дважды проверять уровень министерской защиты.

Сейчас он был сам по себе, но магия определялась не только способностью махать волшебной палочкой.

Он не хотел использовать безпалочковую магию, то немногое, что он мог сотворить ей. Если защита так сильно ударила по его палочке, не распространиться ли это случайным образом и на него самого? Могла ли она улавливать каждое его движение?

Он не был в безопасности в глазах магглов, и он не был союзником в глазах волшебного мира. Сиротский приют давно заброшенный, выпотрошенный голодными бездомными, которые обыскали его на предмет того, что бы съесть или продать.

В их глазах Том был бы призом, поэтому он позаботился о том, чтобы они никогда больше не смотрели на него.

— Не-замечайте-меня, — шептал Том про себя снова и снова, как будто эта простая мантра могла успокоить дрожь в его руках. Он жалел, что выкурил последние сигареты несколько дней назад, он бы убил за то, чтобы успокоить нервы.

Он осторожно держал иглу, придерживая в пламени свечи. Скоро ему придется искать новую, а эта уменьшалась, и скоро от нее останется только обрубок.

Он провел иглой туда и обратно, стараясь, чтобы пыль не коснулась кончика. После этого ему придется найти нового парня из швейного, но если это сработает, то он будет в порядке, сколько бы времени ни потребовалось, чтобы чернила высохли.

Он вытащил ее из пламени, дал остыть, а потом выудил швейную нитку, намотанную на катушку. Он обмотал ее один, два, шесть раз вокруг конца иглы, достаточно близко к кончику, чтобы только один раз можно было уколоть, прежде чем попасть в туго повязанную веревку.

— Ладно, — пробормотал Том себе под нос, окуная иглу и нитку в чернильницу рядом с собой, в которой смешал маггловскую черную печатную краску и последние остатки чернил из Хогвартса. Это мрачно свистело, быстро окрашивая хлопчатобумажную нить и погружаясь глубоко в поры.

Дав ей намокнуть, Том выудил кусочек угля, который у него был, повернул руку, чтобы тщательно обрисовать руну, изображенную в его книге заклинаний, слабо видимую в свете огарка его свечи. Ему пришлось перерисовать одну из ее линий, сделав слишком длинной.