— Они неуравновешенны, сдвинуты на шаг вперёд, — сказал Фиренце. — Многие случаи происходили на протяжении всего времени. Темный Лорд, который разрушает все наши связи, родился в четвёртой фазе в свете убывающей красной луны.

Рон напрягся так сильно, что просто чудо, что он не потянул ни одной мышцы.

Гарри же, напротив, совсем перестал дышать. Фиренце повернулся всем телом, глаза его жутко светились, как у кошки, и сказал:

— А ты, Гарри Поттер, родился в третьей фазе в свете убывающей красной луны.

***

СОВы описывали все страшнее и страшнее. Все пятые курсы в той или иной степени страдали от стресса, но только когда Ханна Эббот упала в обморок от истощения, мадам Помфри начала следить за учениками. Успокаивающие зелья осторожно передавались по кругу, сглаживая истерические срывы и помогая худшим из охваченных тревогой студентов.

Том, конечно, кипел от нескрываемой ярости, когда мадам Помфри наотрез отказала ему в помощи с зельем.

— Не хочу даже слышать ничего об этом, — строго сказала она. — Если я узнаю, что вы крадёте у других студентов, разговор станет намного серьезнее, молодой человек.

Гарри подумал, что, если бы не занятия в ОД, он был бы очень несчастен. Временами он чувствовал, что цель всей его жизни — практиковать заклинания и тренироваться в этой комнате. Его распирало от гордости, когда он оглядывал своих коллег-членов ОД и видел, как далеко они продвинулись. Действительно, Гарри иногда задавался вопросом, как отреагирует Амбридж, когда все ученики получат такие высокие оценки…

Фред и Джордж поделились своими опасениями с Гарри во время их нового урока — Гарри хотел, чтобы они изучили заклинание Патронуса.

— Мы беспокоимся о нем, — вздрогнув, сказал Фред. — У него не все так хорошо, приятель.

— Он выглядел ужасно, почти не спал и огрызался на всех.

— Мерлин знает, что мы бы провалились, если бы у нас не было всего этого.

— Но у него ничего нет. Он собирается убить мисс Норрис, Гарри!

Все это было справедливо и заставило Гарри сделать то, против чего Гермиона была очень решительно настроена.

— А ты не хочешь попробовать? — неловко спросил Гарри Тома. По всей комнате студенты пытались вызвать Патронуса. У некоторых получалось лучше других, и такая магия приходила к ним легко. Чжоу Чанг вызвала своего Патронуса со второй попытки, восхищенно смеясь над большим лебедем, парящим по всей комнате.

— Не особенно, — ровным голосом ответил Том. Его челюсть сжалась, когда другой ученик вызвал Патронуса.

— Гарри! — сердито крикнула Лаванда, с ее палочки сорвалась лишь короткая серебристая дымка. — Я не могу этого сделать!

У Невилла тоже были проблемы. Его лицо сморщилось от сосредоточенности, но лишь тонкие струйки вырвались из его палочки.

— Вы должны думать о чем то счастливом, — напомнил им Гарри.

— Я стараюсь, — сказал несчастный Невилл. Мальчик был так взвинчен, что его лоб покрылся испариной.

— Гарри! Кажется, у меня получилось! — крикнул Симус с другого конца комнаты. Дин, который неуклюже избегал Тома, привел его лично в Комнату на его первый урок. — Я… Ой, исчез!

Патронус Гермионы, сияющая серебристая выдра, с ободряющим писком играла на полу. Гермиона гордо улыбнулась.

— Они довольно милые, не так ли?

Потолок комнаты превратился в зоопарк из зверей ртутного цвета. Каждый из них милый и добрый; они игрались и дрались друг с другом, а их хозяева смеялись от гордости.

— Ты уверен, что не хочешь попробовать? — спросил Гарри Тома. Мальчик ни разу не попытался произнести заклинание, хотя наблюдал за всеми очень внимательно.

— Я не смогу использовать эту магию, — сказал Том. — Она необычайно светлая. У меня нет таких возможностей.

— Э-э, светлая магия…это просто?

Том посмотрел на Гарри с уколом разочарования.

— Это принципиально другое. Магия света опирается на эмоциональные импульсы, воздействуя на внешнюю среду и укрепляя намерение.

Гарри с трудом понимал его мысли. Его олень-патронус с любопытством подскочил, ткнувшись мягким носом ему в руку.

— Я не понимаю.

Том выдохнул через нос.

— Светлая магия берет твои эмоции и дает им намерение. Темная магия берет твои намерения и дает тебе эмоции. Это достаточно просто, Поттер?

И это все, что было светлой и темной магией?

Он слышал ужасные вещи о темной магии, о том, как она со временем завладевает тобой и заставляет причинять боль другим людям.

— Что ты имеешь в виду под намерением и эмоциями?

Том двинулся, поднимаясь с того места, где сидел на груде подушек.

— Это заклинание Патронуса. Оно берет твою эмоцию радости и счастья и использует ее как топливо. Оно формирует твои эмоции в форму, в намерение. Патронус имеет разные формы у разных людей, потому что эмоции уникальны для каждого человека.

— Окей, я понял, — сказал Гарри. — Вот почему Оборотное зелье не меняет твоего Патронуса.

Том смотрел на него долю секунды, довольный знанием Гарри.

— Да. Темная магия берет твое визуализированное намерение и использует твое желание для создания ощутимого эффекта. Трансфигурация считалась темной, пока не перешла в свою собственную область магии.

Он этого не знал.

— Ты не можешь…использовать свое счастье?

— Патронус использует твои самые счастливые воспоминания, — сказал Том. — У меня их нет.

Позади них громко рассмеялась Лаванда, собрав наконец достаточно сил, чтобы вызвать красивую птицу. Серебристый терьер залаял и побежал по комнате. Выдра Гермионы пискнула и скользнула на спину ирландского сеттера.

Гарри вспомнил, как сильно он сначала боролся с Патронусом. Никаких воспоминаний о радости или детском восторге. Ни любимых дней рождения, ни воспоминаний. Ни теплых объятий, ни шепота слов «Я люблю тебя».

— Я тоже не мог вспомнить, — мрачно признался Гарри. — Я сам придумал одно, и это меня устраивает.

— Молодец, — сказал Том немного резко. Он, похоже, смирился с тем, что ему придется откинуться на груду подушек и наблюдать дальше.

Гарри осенила идея, поистине ужасная идея. Он протянул руку и схватил Тома за плечо.

— Подожди, воспользуйся моим.

Том вздрогнул от прикосновения, резко обернувшись.

— Что ты …

— То, что ты сделал тогда с Ритой, сделай еще раз. Я подумаю о своём воспоминании, а потом ты сможешь попробовать.

У Тома слегка отвисла челюсть. Он закрыл ее, щелкнув ртом. Глаза отчаянно обшаривали Гарри, но тому лишь хотелось, чтобы Том увидел, насколько искренним был его порыв. Гарри не мог представить себе жизнь без счастья.

— …Хорошо, — осторожно сказал Том.

Он медленно вытащил палочку, изящно держа ее в пальцах. Одной рукой он держал Гарри за правое плечо и удерживал его на месте. Том не сводил глаз с Гарри, а затем резким рывком направился внутрь его черепа.

Том резко вдохнул, его зрачки слегка сузились от сосредоточенности. Рывок превратился в слабый пульсирующий ожог, бальзам на предыдущую острую боль. Рука Тома слегка расслабилась в безмолвном извинении.

Это было…странно — когда Том был в его голове. Глаза Тома слегка остекленели, что говорило о том, что зрение стало для него второстепенным.

— Хорошо, — медленно произнес Том, его голос звучал неразборчиво. Он медленно моргнул, словно оглушенный. Давление за глазами Гарри пульсировало в сердечном ритме.

Гарри подумал о самом счастливом моменте, какой только мог придумать, и увидел, как лицо Тома побледнело от завороженного изумления. Том смотрел на Гарри с благоговейным трепетом, ослепленный эмоциями, которых он никогда не знал, но чувствовал себя побежденным их искренностью. Его пальцы дрожали, резко впиваясь в плечо Гарри.

— Заклинание, — мягко успокоил его Гарри. Том судорожно кивнул, пошатываясь.

Том прошипел заклинание с безупречным произношением и четкой артикуляцией палочки; большое красивое животное проявилось с оглушительным воплем.

Гарри нашел птицу знакомой, как иногда бывает во сне. Массивное существо с толстыми изогнутыми крыльями, лысой головой и жестокими большими когтями. Том взглянул на птицу и издал сдавленный смешок.