Джинни подходит сзади, обнимает его, целует в висок. Она потрясающе пахнет. Мёдом, орехами, карамелью. Разве может человек так пахнуть?

— Пойдём спать, ладно? Тебе вставать через два часа.

— Ты ложись, я скоро приду.

Джинни не спорит. Окинув его своим проницательным взглядом, она удаляется, уютно поглаживая заметно округлившийся живот.

Гарри стискивает стакан и возвращается взглядом к короткой сухой статье на третьей странице, втиснутой между «О незаконном сбыте конфискованных котлов» и весьма объёмной статьёй «Рекордное падение курса галлеона: начало кризиса или новые возможности?»

Без заголовка.

«Вчера вечером в тюрьме Азкабан скончались двое заключенных: бывший сподвижник Сами-Знаете-Кого Люциус Малфой и его жена Нарцисса Малфой, урождённая Блэк. Тела были найдены утром на полу своей камеры. Несмотря на то, что причина смерти официально не объявлена, предположительно супругами было совершено двойное самоубийство. Каким образом заключенным удалось прервать свою жизнь, также пока остаётся загадкой. В настоящее время разыскивается сын покойных Драко Малфой с целью решения вопроса о погребении и получении наследства».

Гарри залпом осушил остаток виски. Не виноват, повторял он себе. Не ви-но-ват. Нечестно, промелькнула у него вдруг странная, сопряженная с какой-то детской обидой, мысль. Нечестно. Это просто нечестно. Они хотели убить тебя. Джинн чуть не погибла из-за них. Они помогали Волан-де-Морту. Они заслужили. Должны были ответить за свои поступки. Я боролся, я победил. Почему я должен из-за этого страдать?

На глаза ему вдруг попался его собственный снимок на другой странице газеты. Гарри Поттер, мальчик, который выжил. Мальчик, который победил.

Мальчик, который запутался.

Гарри тяжело вздохнул и уронил голову на согнутые в локтях руки.

Другое воспоминание.

Вечер. Всё та же уютная маленькая кухня в новом жилище Поттеров. Гарри уплетает бифштекс и с теплотой наблюдает за тем, как Джинни, его молодая жена, в своем элегантном домашнем платье ловко на лету вскрывает бутылочки со сливочным пивом, а затем изящно левитирует их на стол.

— И всё же, — Джинни усаживается рядом, — ты мог бы попробовать его навестить.

Гарри слегка нахмурился.

— Как ты это себе представляешь, а, Джинн? — мягко спрашивает он, стараясь не выказывать раздражения. Тема разговора уже порядком ему надоела.

— Откуда ты это вообще подцепил? Джинн. Хм, — она забавно хмурит брови.

Гарри пожал плечами.

— Ниоткуда. Просто прицепилось. А тебе не нравится?

Джинни задумчиво улыбнулась, и принялась разворачивать очередную шоколадную лягушку.

— Не знаю, — ответила она, — скорее непривычно. Мои-то всегда называют «Джинни». Но с другой стороны, Джинни — это что-то маленькое, невнятное, а вот Джинн — звучит гордо. Как «джин». И всё-таки ты мог бы попробовать его навестить.

Гарри с усталой улыбкой взглянул в её живые янтарные глаза.

— А ты-то чего о нём так печёшься, а?

— Наверно ему сейчас очень одиноко, — со всей серьезностью ответила она, — а ещё думаю, что тебе это поможет.

Гарри устало вздохнул и отправил в рот последний кусок бифштекса.

— Попробую, — невнятно пробурчал он с набитым ртом.

— Вот и ладненько, — весело пропела Джинни, — ой, посмотри, да тут ты! С тобой что, уже и лягушек делают?!

Кухня и Джинни вдруг исчезли, её сменила тесная холодная комната.

Холодно. За окном льёт как из ведра. Ветхие рамы напряженно поскрипывают при особо резких порывах ветра. Гарри до ушей натягивает тонкое прохудившееся одеяло на своё голое тело, но теплее от этого не становится. Постельное бельё неприятно липнет к мокрому от пота телу. Снизу из паба доносятся хмельные голоса засидевшихся посетителей «Кабаньей головы». Кровать предательски заскрипела, когда он попытался перевернуться на бок. Рядом с ним, такой же мокрый и голый, лежит Драко Малфой.

Перед широко раскрытыми глазами Гарри маячит страшное навязчивое видение. Холодное сырое подземелье. Он прикован к железному креслу в зале суда. С трибун на него смотрят испуганные не верящие глаза миссис Уизли. Нескрываемое отвращение, застывшее на лице Рона. Джинн…резко встаёт и покидает помещение, не удостоив его ни единым взглядом. Гарри Поттер, что вы можете сказать в своё оправдание? — звучит откуда-то его собственный неправдоподобно суровый голос. Больше всего на свете Гарри хочется провалиться сквозь землю. И вместе с тем, он сильнее сжимает холодную влажную ладонь Драко.

«Помогло» — мелькает отвратительная циничная мысль у него в голове.

Мираж рассеялся. Перед глазами вновь предстало бледное лунное лицо.

— Очаровательно, — произнёс Малфой с неприятной усмешкой, — Я сейчас расплачусь. Блистательный Гарри Поттер спасает безутешного Драко Малфоя от потенциального самоубийства. Даже не знаю, чего я больше хочу теперь: трахнуть тебя или придушить.

— Я уж точно второе, — тихо пробурчал Гарри и отвёл взгляд.

— Я отравил их, — Малфой сказал это таким будничным тоном, что Гарри чуть не поперхнулся собственной слюной.

— Ты что?

— Родителей, — пояснил он, — передал им яд. Они так хотели. Я согласился, не сразу, конечно. Мама была больна. Дальше было бы только хуже. Отец бы не вынес. Мы решили, что так будет…лучше.

— Ты не говорил.

— Сейчас сказал.

Гарри пристально и беспомощно вглядывался в спокойное лицо, в тонкие губы, ровно и гладко произносящие эти жуткие слова. Гарри не представлял, что он может ответить. Но Малфою, кажется, и не нужен был ответ. Он так и смотрел в свою книгу, слегка сдвинув брови.

— Об этом узнают, — тихо произнес Гарри, — это только вопрос времени. Тебя будут искать. Причём велик шанс, что по твою голову пошлют именно меня.

Малфой усмехнулся так, будто сказанное Гарри было лишь несмешной шуткой.

Молчание.

Гарри лежал, погрузившись в свои мысли. Пытался уложить в голове услышанное. Он не знал, сколько времени прошло. А потом поймал себя за тем, что вновь рассеянно водит пальцами по выцветшей Чёрной Метке на руке Драко.

— Тебя это возбуждает? — буднично осведомился наблюдавший за ним всё это время Малфой.

Гарри слегка передернуло. Минуту назад этот человек признался в убийстве своих родителей так, как будто обсуждал новости за завтраком, а теперь спрашивает, возбуждает ли его…

— Ни капли.

Малфой хмыкнул. Слегка коснулся пальцем тыльной стороны руки Гарри, и в следующую секунду это место пронзила жгучая боль. Гарри изумлённо уставился на свою руку. Мерзкие слова, выцветшие со временем, как змея на руке Драко, светились ярким белым светом. «Я не должен лгать».

— Напомни мне, почему я до сих пор не ушёл? — устало процедил Гарри свозь зубы.

Малфой слегка пожал плечами.

— Дай подумать. Потому, что по непостижимым для меня причинам чувствуешь свою вину в смерти моих родителей, — он загибал пальцы, — потому, что испытываешь эту свою приторную благородненькую жалость ко мне, от которой меня, кстати, просто воротит. Потому, что тебе всё время нужно кого-то спасать, и ты почему-то решил выбрать для этой цели меня. Потому, что твоя жена — сильная и самодостаточная женщина, и ты её, конечно, любишь, но тебе позарез необходимо время от времени тешить своё героическое эго. Потому, что ждёшь, что я каким-то образом отпущу тебе все твои грехи. Ну и наконец потому, что к несчастью для тебя, ты узнал, что с мужчиной тебе больше нравится, чем с женщиной, уже после того, как женился…

— Хватит. Ты хоть представляешь, как это бесит?

— Интеллектуальное превосходство?

— Нет. То, что я позволяю тебе рыться в моих воспоминаниях, а ты используешь их, чтобы тыкать меня носом в грязь.

— По-моему, «позволять» и «использовать» — слишком сильные слова, — Малфой усмехнулся, — хотел бы я посмотреть, как бы ты этому сопротивлялся.

Гарри в очередной раз вздохнул и подумал, что все эти их «отношения» можно было бы описать вот таким одним глубоким обессиленным вздохом.