– А ты тихий, это странно. Не пойми меня неправильно, я не к тому, что ожидаю от тебя чего-то варварского, просто, ты не похож на тихоню, пусть и не говоришь. Ты дал какой-то обет? Или просто, на интерес играешь? Один ляд это не особо важная для меня информация, я просто к тому, что тут очень… скучно, и мне хотелось бы хоть с кем-то потолковать. Но если ты мне и не ответишь, то я не стану тебя терзать своим присутствием. Надеюсь, ты меня понимаешь.

      Он снова замолк. В то время, как Красный все еще оглядывая его, замечал все больше деталей. Из-под его рубахи выглядывал очередной шрам, заросший со временем, но не приобретший красоты. Он был, по меньшей мере, ужасным. Кожа вокруг этого шрама вся посинела, сами же рубцы все еще не зажили окончательно, периодически позволяя себе испустить сукровицу, гной и редкую кровь, на них самих были видны красные ниточки, что-то вроде мелких сосудиков, где и скапливались эти жидкости. Его глаза бегали, выискивая что-то в темноте, к которой те со временем привыкли. Руки ослабли, появлялось ощущение, что человека клонит в сон. Веки медленно опускались, и так же медленно шли наверх, он постоянно вздыхал, будто воздуха ему не хватало.

      Вдруг, неожиданно для Спираля, пыль у ног Красного замерцала, пока тот водил когтистым пальцам по ней. Она медленно нагревалась, будто тая как снег, позже приобретая огненный вид становясь раскаленной. На земле проявилось слово «Спасибо», после чего начало медленно угасать в том же порядке, как и нагреваться, напоминая собой уходящую в никуда змею. Спираль кивнул, предполагая, что его жест виден, окружение вновь замолкло до поры, пока вдалеке не послышалось отпирание деревянной двери. Стражник с факелом в руке прошел к клетке, с Красным, оглядев его, плюнул в пол, сглотнул ком и принялся отпирать его клетку.

– Ровер. – Медленно выговорил Спираль.

– А, и ты тут, Спираль. Опять?

– Как видишь. – Ответил он неважно.

– За что на этот раз?

– Да вот, подрался, покалечил мужичка, всего-то.

– Это десятый за месяц. – Ровер повернулся к Красному. – Не страшно тебе сидеть с этой мордой рядом?

– Да нет, он и не страшный.

– Вижу, а я в таком случае одеваюсь в розовое. – Неуверенно посмеялся он, потягивая Красного за цепь.

– Постой. – Отрезал Спираль. – Дай с ним попрощаться.

– Ну ладно, а зачем тебе?

– Так вы же его казните, а мне он не кажется злобным, считай, сдружились, не бери в голову.

– Странный ты. А с казнью ты прогадал. Не туда его веду.

      Оба заключенных удивились.

– Как это?

– Да наместник, передал свой приказ верховному судье, тот его помиловал, забылись в общем, потом побрякаем.

– А куда ты тогда ведешь его?

– На какой-то турнир. Ну, там наместник желает себе охрану, да получше, вот и турнир организовал для выявления лучшего охранника собственной этой… Милости, во! Меня больше удивляет, что ты об этом не знал, там ведь на столбах висят объявления, глашатае трубят. С неделю где-то.

– А я с несколько месяцев – пью.

– Тогда ясно. Короче – свидимся, бывай, Спираль.

      Ровер увел молчаливого и покорного Красного из казематов, выводя его вновь на освещенную лестницу вниз. С нее открывался обзор на значительную часть города. Множество безликих людей бродили кто куда, спеша или занимаясь своими делами. Играли и резвились дети, собаки лаяли и прыгали, пусть их и было мало, но лай стоял отчетливый. Виделись и гордые кони, нагроможденные сталью, а также их собратья чином поменьше, что везли на своих четырех телеги да повозки. Одной фразой – жизнь кипела. Повернув голову влево можно было увидеть тот самый стадион для турниров, куда вели Красного, где некогда рыцари, на потеху публике, бились друг с другом в постановочных боях. Там же демонстрировались и спектакли с постановками, приглашались даже знатные трубадуры, все там же выступал с обращеньями сам наместник, и изредка, сам Король, приезжая гостить.

      Красного незамедлительно повели именно туда. Стражник, что попался ему на этот раз, был, по меньшей мере, храбрым, по большей – глупым. Даже учитывая то, что все высказывались о громадине, как о покорном и повинующемся заключенном, определенно точно опрометчивым решением было наделить его кортежем из одного человека. Так или иначе – это не сыграло своей роли, и Красный молча, ведомый упором руки в спину – дошел до стадиона. К этому времени уже успел показаться надвигающийся закат апельсинового цвета.

Красного незамедлительно увели за трибуны, чтобы ни единый чужой взор его не коснулся. Кровавым глазам предстала картина походящих друг на друга бугаев, все мало бронированы, да и броня их была скверной, легкой, если вообще присутствовала на их телах. Многие из них, почти все, это люди, чья смертная казнь была отложена до сего момента, сосланные со всех прилегающих территорий, подконтрольных наместнику. Именно тут, многие из этих смертников встретят свой приговор от меча подобных им, и все попросту на потеху публике. Здесь так же восседали старики, но не те, что похожи на обветшалый полутруп, а те, что еще хоть каким-то образом могли держать меч. И здесь же всех и экипировали тем что под руку попадется, одному даже дали в качестве оружия ножку от табурета.

      Красного оставили наедине с преступниками, стальные обручи все так же висели на нем, будто про их существование забыли. Он стоял смирно, ожидая следующих приказаний, которые так и не последовали до момента, пока не начали вызвать бойцов по одному.

      Изначально вызвали двух, самых слабых на вид, участников, и после смерти первого из них, по нарастающей внешней градации сил вызывали оппонента. Таким образом зрелищная часть началась именно с середины турнира, где поджарые, толстые или же мускулистые мужчины сражались за собственную жизнь, а возможно, и за лучи славы. Им никто не симпатизировал, более того, изначально было заявлено, что умрут в боях те, кто и так бы погиб, только в темницах или на эшафотах. От того, зритель желал смерти каждому, при том, что пред выходом участника, чтобы доказать, что на убой идут ничтожества и отребья – зачитывали послужной список и приговор каждого.

      Красный отчетливо слышал имя каждого, а также дела, что те сотворили. Тут и приговоры ни за что и без разбирательств, убийства ради пропитания и наживы. Значительная доля пришлась на дезертиров, что с недавних пор, после того, как людо-эльфская война закончилась, обрела толковый смысл, приводивший, нередко, к серьезным судебным разбирательствам. На уме многих ходила повесть о дезертире Коре Шоле, которому удалось поведать о своей истории на смертном одре:

      Ожидая походки на эшафот, своим калом и кровью, он написал на стене в темнице долгую и длинную записку в три стены, где тот объяснил почему не является дезертиром, а приговор – не справедлив. Следующий вошедший в эту зловонную камеру заключения, со скуки, решил прочитать написанное, а по освобождению из клетки – рассказать. Этого рассказчика повесили, по причине россказней и слухов, а уже через несколько месяцев один из чиновников признался, видимо, из побуждений совести, что он подстроил данное убийство Коре, ибо тот был спутником его дочери, которого тот на дух не переносил. К слову сказать, этот чиновник, был позже убит отцом Коре, а отец убит здесь, одним из первых, на турнире. Красный же не знал этой истории, но сильно удивился, когда именно старшего Коре не освистывал никто по причине возможного сострадания.