Те же аристократы, покусившиеся на жизнь и здоровье перворождённого, так же несли полную ответственность и вполне могли свести близкое знакомство с плахой. Разрешены были только дуэли, но, кто же в здравом уме решит сражаться с эльфом на шпагах, или каком ином оружие? Поговаривали, что шпаги перворождённых выходят вместе с эльфами из лона их матерей и являются неотъемлемой частью странного эльфийского организма.

Правда то, или нет, никто не ведал, но безумец, стакнувшийся с эльфом, погибал обязательно – его протыкали насквозь и смерть спешно уносила несчастного на своих чёрных крыльях в мрачные чертоги подземного мира.

Нет, кто угодно мог драться с эльфом, только не шевалье д, Алье!

Но, слямзить кошелёк у инородца, он бы не отказался, хотя и тут, желающего поживиться за чужой счёт, ожидало оглушительное фиаско.

Нельзя было безнаказанно обокрасть перворождённого. Во-первых – вора всегда ловили за руку. Сам эльф и ловил. Даже будучи мертвецки пьяным, если же конечно случался подобный конфуз, эльф всегда стерёгся от воров и хватал ловкача за руку. А потом эту руку отсекали в обязательном порядке – на площади Правосудия – мечом, или же, на месте преступления – кинжалом.

В, общем – тухлое дельце!

Единственный шанс поиметь эльфа – пари. Дети лесов, особенно молодёжь, отличались склонностью к авантюрам и азартным играм и пусть в играх им почти всегда везло, то пари оставляло возможность для маневра. Тут уж, как Апа повернёт! Случалось, всякое, а свои долги перворождённые платили всегда.

Король Ангоры чрезвычайно дорожил союзом с Западным лесом – элексиры, продлевающие жизнь, знаете ли, на дороге не валяются, а сильные мира сего желают жить долгой и полноценной жизнью. Это шевалье д, Алье в свои сорок пять, если доживёт конечно, будет выглядеть, как сгорбленный старик с недостатком зубов, седыми волосами и ноющими ранами в разных частях тела, а вот король Ангоры, Андриан Третий, в семьдесят лет твёрдо держал кормило государства в своих сильных руках и, как поговаривали, отличался изрядной любвеобильностью, чревоугодием и страстью к охоте на крупного зверя.

И всё, благодаря дружбе с эльфами!

Мажук д, Алье короля никогда не встречал – кто бы пустил полунищего шевалье в королевский дворец, но слухам верил. Эльфы – они такие эльфы! Никто не станет раздавать драгоценные эликсиры задарма? Сам шевалье, точно бы не стал!

Благо, что инородцы проявляют интерес к путешествиям по миру лишь в совсем юные годы. Затем, становясь старше, они запираются в своих лесах и занимаются тайными эльфийскими делишками – интригуют, развлекаются и прочее..

И, ещё – ни одна женщина человеческой расы не имеет сил устоять перед эльфом, чем эти длинноухие ушлёпки беззастенчиво пользуются. И, разумеется – никакого намёка на насилие! Дамы сходят с ума от одного вида красавчиков перворождённых и сами укладываются к ним в постель! Штабелями!

Вот уж, есть чему позавидовать!

И самое приятное – никаких последствий в виде полукровок!

«Просто замечательно устроились ушастые бестии – размышлял шевалье, впиваясь крепкими зубами в нежную, хрустящую корочку жареной на вертеле, курочки. Рядом, точно так же, хрустел костями виконт – длительные пешие прогулки весьма способствуют зарождению хорошего аппетита.

Тут внимание жующего шевалье привлёк разговор, состоявшийся между двумя неприметными господами, судя по внешнему виду и непритязательностью в одежде – обычными мещанами, забежавшими в харчевню для лёгкого перекуса.

– И сам, сам видел, как городская стража выносила из задних дверей постоялого двора завёрнутый в рогожу труп – горячился один из горожан, остроносый мужичок с жиденькими усиками под длинным носом – Хозяин, этот прощелыга, Лустьен, что вечно разбавляет и без того дрянное винцо, водицей, кланялся и приседал перед командиром стражи, а сам капрал Ренье отвесил ему хорошего пинка под зад.

– Да ты что говоришь! – ахнул второй, торопливо засовывая в рот пригоршню кислой капусты – Никогда бы не подумал! Такое приличное заведение! Завсегда, господа состоятельные имеют привычку останавливаться в «Петухе и короне». Вот толстяку Самьелу радость подвалила! Небось, ликует, что нынче неприятности случились не у него, а у соперника. К Самьелу-то, в его «Посох и перст» людишки, что попроще захаживают, да и комнаты у него сырые и постель с клопами!

– Говорят – первый, клюнув что-то с тарелки, понизил голос до звенящего шепота, но шевалье всегда отличался отменным слухом и зрением – Говорят, что сама Долговязая Мариэта приказала долго жить, отравившись собственным ядом. Вот те, и знаменитая убийца! И еще болтают, что сам начальник стражи презентовал господину де Перье, ищейке герцога, бутылку самого лучшего вина – уж он-то, эту Мариэту ловил-ловил, да бес толку!

– И чего эта Мариэта забыла в Льуеже? – озадачился любитель кислой капусты, подъедая её остатки с деревянного блюда – Она ж всё больше по северу королевства промышляла. У них отравителей вешают, а вот у нас – в кипящем масле варить принято.

– Говорят – точно попугай повторял хорошо информированный мещанин – Заказ у неё имелся. На даму знатную. Жуткую красавицу! Разбила та дама сердце одному вельможе, а он, возьми, да зарежься с горя-то! А у вельможи того, жена осталася с детьми малыми. Вот, жена та, и сговорила Мариэту на злодейство – мол, за мужа, безвременно усопшего, отомстишь, да и сама заработаешь. Мариэта, сдуру и согласилася.. А дама та, раскрасавица, ведьма чёрная! Мариэту заколдовала и собственным ейным зельем напоила. Говорят – пила душегубица страшная зелье и слезьми горючими обливалася. Так и сгинула Мариэта от ведьмы злокозненной!

– А, ты откель ведаешь, что ведьма дама та? – ахнул горожанин и свершил круг святой вокруг лица своего, Аме благой посвящённый.

– Так это, свояк сеструхи моей двоеродной при охранке писарчуком подвизается, вот он-то и поведал мне тайну эту страшную. – Болтун поднял вверх указательный палец и пошевелил куцыми усиками – Достоверный слух то, не брехня какая! Я тебе, по – свойски, всё, как есть поведал.

– Жуть! – покачал головой второй и сгрёб со стола свою шапку – Домой побегу наскоро, всё жене обскажу, а то она, с мамашкой своей, совсем извелись – расскажи им чё-нить новое про господ, да расскажи! Сам знаешь – бабы, они такие вцепчивые!

– Да-да. – говорливый горожанин тоже засобирался, бросив на стол монету – Мне пора. Служба! И без того, засиделся тут с тобой!

Шевалье и виконт, к тому моменту, так же заинтересованно вслушивавшиеся в болтовню местного работного люда, понимающе переглянулись.

У господ аристократов окончательно пропал аппетит и румяная курочка, истекавшая соком на подносе, не привлекла их внимания.

Зато, привлёк его эльф, закончивший к тому моменту свой ужин и извлёкший из дорожного мешка некий музыкальный инструмент.

Грудастая подавальщица, девица, втрое толще худощавого эльфа, томно задышав и сложив губы в утиный клювик, застыла перед столом лесного красавчика, подобно статуе. Груди девицы волнительно колыхались, дыхание было шумным и глубоким, а глаза так и впились жарким взглядом в бледное лицо перворождённого.

Скучающий взгляд бирюзовых глаз блондинистого красавчика неторопливо прогулялся по прелестям трактирной служанки, не нашёл в них ничего интересного и плавно перетёк на парочку дворян, что беззастенчиво пялились на молодого инородца, пытаясь скрыть собственные досаду и злость от, полученных путём подслушивания, известий.

Подавальщица, вздохнув громко и разочарованно, оторвала осоловелый взгляд от ушастого ловеласа и, возвращаясь в текущую реальность, побрела прочь, опустив голову и не обращая внимания на насмешливое хихиканье окружающих.

– Прибил бы гада! – буркнул гневно раскрасневшийся шевалье, имея в виду, разумеется, смазливого эльфа. Ему-то, грудастая девица глазок не строила, а ласками одаривала за серебряную монетку, ту самую, что шевалье соизволил уронить трактирной красотке в роскошное декольте. Белобрысому инородцу смазливая подавальщица готова была запрыгнуть на колени бесплатно, да ещё и доплатить за оказанную ей честь.