Мерцающие волшебные ленты Флитвика уже исчезли. Завернув за угол, Гарри увидел перед собой только пустой чёрный коридор — обрывки гобеленов сняли, и на их месте зияли участки стены, которые были чуть чище, чем всё остальное.

Но всё это было совершенно неважно, потому что Драко тоже там был: как когда-то в начале года он сидел у стены, бездумно глядя перед собой в пространство, и даже не обернулся на звук шагов. Гарри замер, как вкопанный — он так давно не видел Драко близко. Только на трансфигурации, но там вокруг всегда были люди, надо было держать лицо — а здесь не было никого. Он был такой красивый, всё ещё такой красивый — бледный как первый снег, и по горло затянутый в черное.

Гарри сделал ещё несколько шагов, и только тогда Драко пошевелился.

— Почему ты не в гостиной Гриффиндора? — спросил он сухо, но голову не повернул. Гарри вздрогнул от звука его голоса и торопливо ответил:

— Тебя искал.

— Нашёл. А теперь не мог бы ты уйти?

Они будто вернулись назад во времени, туда, где Гарри как-то случайно встретил Драко у Выручай-Комнаты, и тот тогда ещё смотрел на него с яростью, презрением и отвращением. Но сейчас его лицо было равнодушным — и это хлестало куда больней презрения.

— Драко, мы можем поговорить? — выдавил из себя Гарри и прочистил горло, прежде чем повторить увереннее: — Мы должны поговорить.

Совершенно неожиданно Драко встал, и целый миг Гарри казалось, что сейчас он вытащит палочку и запустит в него какое-нибудь особенно неприятное проклятие. Но Драко и не подумал, он только посмотрел на Гарри глазами, тёмными в сиянии свечей, и неожиданно яростно выплюнул:

— Что, ты тоже пришёл мне указывать, что я должен делать?

Гарри растерялся — никогда ещё ему не приходилось видеть со стороны, как одно-единственное слово становится триггером, срывающим крышу у человека. Он попытался повторить «мы», пояснить свою мысль, но Драко, казалось, не услышал; на его щеках вспыхнули злые алые пятна, он крепко переплел перед собой пальцы, пока слова лились из его рта одним сплошным тяжелым потоком:

— Нет, ты продолжай. Я же опять что-то кому-то должен. Должен вернуться в эту поганую школу. Должен поддерживать репутацию семьи. Должен помнить о том, кто я такой. Должен закончить учёбу, как следует. Должен обыграть знаменитого Поттера в квиддич. Должен стать Пожирателем Смерти! — от его вопля, разнесшегося по коридору, Гарри остолбенел. Ему стало больно, но не за себя, а за Драко, который тяжело дышал и, кажется, был близок к истерике. Гарри попытался сделать шаг навстречу, но Драко выставил перед собой ладонь, будто бы пытался остановить его одной силой мысли, и продолжил: — Никто никогда не спрашивает, чего бы я хотел, что я думаю, о чем мечтаю. Даже в мою спальню врываются, когда хотят. Блядь, единственная, кто действительно пытался мне помочь, — он ткнул пальцем в закопчённую стену, — ЭТА ГРЁБАНАЯ КОМНАТА! Она слушала меня, когда я хотел покоя, она давала мне его. И теперь она закрылась, закрылась НАВСЕГДА!

Словно в ответ на его слова раздался треск, затем отдалённо знакомый скрежет, и Гарри с изумлением понял, что в каменной, совершенно чёрной стене вдруг появляются очертания двери. Застигнутый врасплох Драко мгновенно перестал орать и уставился туда же; на его бледном лице было написано что-то между ошеломлением и ужасом. Когда дверь отчётливо проявилась — большая, грязная, ржавая, в некоторых местах обугленная до трещин — Гарри и Драко переглянулись, а потом, не сговариваясь, медленно двинулись к ней.

Она поддалась легко, хотя и со страдальческим скрипом. Гарри преодолел порыв зажмуриться —он всерьёз ожидал, что внутри будет заперт ненасытный адский огонь, но там было пусто.

— Люмос, — прошептал Гарри, достав палочку из кармана, и огляделся.

Выручай-Комната оказалась просторной, в половину Большого зала, не меньше (Гарри решил, что это и есть настоящий её размер), и всё в ней — потолок, стены, пол, — было совершенно чёрным. В потревоженном открытой дверью воздухе парили крохотные частички пепла, едва различимые в свете заклинания. Гарри прикрыл нос рукавом, чтобы случайно ничего не вдохнуть.

Захлопнув дверь, Драко размашистыми шагами прошёл вглубь комнаты, тоже зажёг палочку и высоко поднял её над головой. Гарри смотрел, как он тщательно исследует углы, будто бы пытается найти что-то, и поежился от мысли, что где-то среди этого пепла затерялся и прах Крэбба.

— Тут пусто, — заключил Драко спустя несколько минут, когда вернулся в центр комнаты. Вид у него был растерянный и отчаявшийся. — Что за бред? Тут ничего нет!

Он уставился на Гарри, как будто именно от него ожидал каких-то объяснений, и тот, внезапно захваченный совершенно бредовой, вполне достойной профессора Дамблдора идеей, усмехнулся.

— Ты не прав. Вообще-то тут всё-таки кое-что есть. — Драко поднял одну бровь, и Гарри развел руками, показывая, что он тут не при чём: — Тут есть я. Мы с тобой, если хочешь.

Повисла тишине. Губы Драко медленно сложились в трогательную «о». Он опустил палочку, растёр подошвой ботинка немного пепла у себя под ногами, а его плечи опустились. Не чувствуя больше преграды между ними — глупой, выдуманной преграды — Гарри сделал несколько шагов и остановился, заглядывая прямо в серые глаза.

— Мы можем поговорить? — повторил он.

Драко кивнул.

***

Ещё сегодня утром Гарри и представить не мог, что ему в самом деле снова выпадет возможность идти по коридорам Хогвартса бок о бок с Драко. Молчание между ними не было уютным, но всё же не резало острыми краями и не пугало до трясущихся рук. Гарри мог бы назвать его настороженным, если бы только сейчас было подходящее время давать молчанию имена.

В одном из коридоров Пивз с улюлюканьем убегал от Кровавого Барона, и Гарри вспомнил, что так не сказал призраку спасибо за то, что тот передал его сообщение. Но Барон не обратил никакого внимания на студентов, он пролетел мимо, скрежеча цепями, так что момент опять был упущен.

— Панси сказала, что это забавно, — вдруг заметил Драко, когда всёсмолкло, а коридоры опять погрузились в тишину. — Что Кровавый Барон работает у меня посыльным. Я так и не написал ей, что это было один раз, и что это твоя идея.

Гарри сглотнул.

— Я тоже сейчас это вспомнил, — признался он.

Оба замолчали. Никто из них не знал, куда они идут, поэтому, в конце концов, Гарри предложил остановиться на шестом этаже — в тупике коридора как раз было несколько скамеек, и никто сюда, как правило, не заглядывал, потому что большая часть этажа принадлежала учителям.

Гарри поковырял выбившуюся из штанины нитку.

— Драко, — сказал он, и тот одновременно с ним выдохнул:

— Поттер…

Они уставились друг на друга, будто языки проглотили. Драко первый отвёл глаза. Посмотрев на его руки, лежащие на коленях, Гарри заметил, что они дрожат.

— Драко, — снова попытался он. — Почему? То есть, тебе было так плохо со мной… Почему ты не сказал раньше?

Тот медленно моргнул. Гарри никак не мог отвести взгляд от золотых кончиков его ресниц.

— Мне не было плохо с тобой, — с трудом выдавил из себя Драко. Так и хотелось обвинительно напомнить: но ты бросил меня! — но Гарри не спешил, и спустя тысячу лет услышал: — Я не хотел расставаться. То есть, тогда, в тот миг я хотел, но потом…

Он опять замолчал. Гарри закусил щёку изнутри и пробормотал:

— Ты сказал, что мы не… вместе.

— Да, — бесцветно согласился Драко. — Сказал.

— Почему ты не подошёл, если жалел об этом? — Гарри поднял взгляд, но в ответ получил только пожатие плечами. Отчасти, объяснений ему и не требовалось — и так ясно, что Драко не из тех, кто умеет выяснять отношения и тем более признавать свою вину. С другой стороны — в нём говорила обида и вся та боль, которую он пережил за эти недели. — Драко. Я не могу так. Я хочу знать, что между нами. Если ты не хотел расставаться со мной, тогда объясни мне, что это было?

Возможно, его голос прозвучал слишком настойчиво, потому что Драко сжал губы в тонкую полоску, но, понимая, что выбор стоит между объясниться и уйти, он все-таки сказал: