— Ладно, — сказал Гарри и спустил ноги на пол, ощупью ища кроссовки. — Торжественно клянусь, что схожу к мадам Помфри, если вы все от меня отвалите.

Невилл кивнул, удовлетворённый таким ответом, но Гарри ещё не решил точно, обманул его или нет. Все это надо было хорошенько обдумать.

***

Очередной ужин подходил к концу, когда голос Рона вырвал Гарри из тягучей вязи собственных мыслей. Подняв голову, он увидел непривычно неуверенное лицо лучшего друга и вопросительно хмыкнул:

— М?

— Может, мы… поиграем в квиддич? — повторил тот. Звучало так, будто он и сам не очень-то хотел, просто пытался как-то разрядить обстановку. Сердце Гарри немного сжалось, но одна мысль о том, чтобы собираться, выходить на улицу и садиться на метлу вызывала приступы ненависти. Уже две тренировки Гарри прогулял, сказавшись больным, предстояла третья, которую пропустить было уже нельзя, и он не был готов идти на поле ради чего-то, что даже развлечением не мог назвать.

— Прости, мне надо сделать эссе по травологии, ну то, про драконьи…

— Гарри, ты сдал его вчера, — страдальчески пробормотал Рон. Сидящая немного дальше за столом Гермиона, которая старательно делала вид, что не подслушивает, напряглась. — Слушай, ну… так же нельзя.

Гарри вздохнул и закрыл учебник, ни единой страницы которого так и не перевернул за последние полчаса. Он мог с точностью до последнего слова предсказать, что сейчас скажет Рон. «Так нельзя, ты должен поговорить с нами, мы твои друзья». Все это было справедливо, но он до сих пор не мог. На нём футболка была недельной давности, он периодически спал в кроссовках, и разговоры вообще никогда не были его сильной стороной.

Подняв голову, он посмотрел в сторону слизеринского стола, где Драко сидел рядом с Асторией и что-то ей рассказывал, плавно жестикулируя своими прекрасными руками. Серебряный перстень поблёскивал на его пальце, отражая свет. Гарри поймал себя на том, что хочет придушить то ли счастливицу Асторию, то ли себя самого.

— Экзамены на носу, ты же в курсе, — сказал он, так и не посмотрев на Рона. — Я, пожалуй, пойду.

Рон окинул его долгим взглядом, а затем махнул рукой и отвернулся к Гермионе. Гарри показалось, будто он сказал «я пытался», но это могло быть и что-то другое, плевать вообще.

По обыкновению Гарри постарался быстрее пройти путь от Большого зала до башни Гриффиндора. Он уже давно не останавливался и не отвечал на взгляды других студентов, предпочитая делать вид, что никого из них просто не существует. Так время проходило быстрее; а может, просто так казалось.

Обнадеживала лишь мысль о том, что сейчас в спальне ещёпусто, но, преодолев последний пролёт винтовой лестницы и открыв дверь, Гарри увидел рыжую макушку.

Джинни сидела на его кровати, которую явно перестелили домовые эльфы, и сжимала в руках что-то, при более близком рассмотрении оказавшееся лоскутным одеялом. Услышав шаги и скрип двери, она вскинула голову и покраснела, но одеяло не отпустила и уходить не спешила.

— Гарри, — тихо окликнула она.

Тот подошел ближе и сел напротив, в изножье кровати.

— Что-то случилось? — спросил он глупо. Джинни вздохнула, покачала головой, потом пожала плечами. Очевидно, ей было тяжело подбирать слова, и она мучила одеяло в ладонях, кажется, тысячу лет.

— Гарри, прости меня, пожалуйста, — наконец произнесла она тихо, но очень уверенно. Гарри подумал, что ещё ни разу не слышал, чтобы кто-то так извинялся: с полной осознанностью, точно зная, что делает, не затем, чтобы просто сгладить ссору. — Я вижу, какой ты в последние дни, и мне кажется, что во многом это моя вина.

Сердце провалилось куда-то в желудок. Гарри посмотрел в серьёзное лицо Джинни, милой Джинни, которая когда-то восхищала его своими храбростью и упрямством и так сильно ему нравилась. Она казалась особенно красивой сейчас: хмурая и печальная, а веснушки на её носу ярко пылали.

Не дождавшись никакого ответа, она продолжила:

— Я хотела бы сказать, что не знала, что делаю, но я знала. Всё, что просила Кэролайн, было тем, что тебе не понравится.

— Ты на меня злилась? — наконец спросил Гарри и поковырял заусенец на мизинце. Джинни кивнула.

— Да, очень. Особенно после того, как ты выслушал меня, но потом снова ходил с Гринграсс, ещё и Рон, и Гермиона. Она стала вашей подругой, а не я. Потом появился Малфой. И та слизеринка, от которой ты взял подарок.

— Не от неё, — машинально поправил Гарри. — Просто передала в руки, чтобы я его не выбросил.

Из маленькой ранки на пальце выступила капля крови. Гарри вздохнул и растер её по коже, а потом поднял голову и увидел, как Джинни обняла лоскутное одеяло.

— Кэролайн была очень милой, когда приехала. Она поговорила со мной о Фреде. Потом посочувствовала моему разбитому сердцу. Она выслушала меня и рассказала про мальчика, в которого была влюблена в школе. Наверное, — Джинни грустно усмехнулась, — мне просто стоит опасаться тех, кто готов мне сочувствовать. Сначала — Волдеморт, — в желудке Гарри что-то опять неприятно сжалось, и он сглотнул, — а теперь вот — шпионка из Министерства.

— Честно говоря… Это неправда. Она подделала письмо Кингсли, чтобы попасть в школу и издать эту книжку.

— Вот как, — хмыкнула Джинни. — Это многое объясняет.

Гарри помолчал, слушая, как дребезжит заслонка маленькой печки.

— Это ты пробралась в спальню Драко Малфоя? — спросил он, просто чтобы знать. Сейчас это не имело никакого значения, но Гарри решил закрыть этот вопрос для себя раз и навсегда. Джинни неохотно кивнула. — Как? И зачем?

— Видела, что он берет лёгкое снотворное в Больничном крыле и подменила флаконы. Я тоже его брала, это было просто. Думала, проберусь в твоей мантии, найду там что-нибудь на него. Или просто напугаю, может. Никто и не заметит. Пожиратели ведь тоже потрошили наши вещи в прошлом году, почему не могла я? То есть, — Джинни фыркнула, — я понимаю, почему. Теперь понимаю. А потом ещё Кэролайн потом попросила украсть для неё боггарта. Сказала, что это важно — знать, чего боится оправданный Пожиратель Смерти. Оказалось — тебя.

Они так и не поговорили с Драко о том, почему у них одинаковый боггарт. Могло ли так выйти, что Драко просто боялся его, Гарри? Это объяснение казалось самым лёгким, оно буквально лежало на поверхности.

— Я была дурой, — заключила Джинни, опустив взгляд. — Я ещё тогда нашла в твоем чемодане конфеты от матери Малфоя, и выбросила их в печку. Знаю, я не могу исправить то, что сделала. Я всем говорила, что даю интервью Скитер, потому что хочу как лучше, но теперь я понимаю, что просто злилась и ревновала тебя. И из-за меня тебе стало ещё хуже. Я не достойна быть на этом покрывале.

И только когда она сказала это, Гарри по-настоящему рассмотрел, что именно она держала в руках. Покрывало, которое ему подарили Уизли на восемнадцатый день рождения. Гарри в тот вечер запихнул его подальше в чемодан, не уверенный, что сможет укрываться чем-то, на чём написаны имена его родителей, Сириуса, Римуса, Тонкс, Фреда, Добби — всех, перед кем он был так сильно виноват. А теперь Джинни, видимо, нашла его.

Заметив настороженный взгляд, она покраснела и поспешила пояснить:

— Я больше не лазила в твой чемодан! Клянусь, оно лежало на кровати. Могли положить домовики, если оно выпало из чемодана, они часто так делают…

Гарри кивнул и взялся за другой край, погладив лоскуток с именем Сириуса. Они с Джинни помолчали некоторое время. Снаружи начинался дождь, и тяжёлые капли с всё нарастающим шумом постукивали по стеклу.

— Демельза была права, — наконец грустно заключила Джинни. — Я вела себя как свинья.

— Я такой не поэтому, — возразил Гарри. Слова дались ему с трудом, будто бы он выпускал их из тесного плена, помятые и разбитые. — Не из-за тебя.

Может быть, Джинни была не той, с кем ему нужно было поговорить, но она доверилась ему, она была искренней, и когда-то любовь к ней придавала Гарри силы существовать дальше.

— Из-за… да. Я догадалась, — ответила Джинни. Гарри открыл было рот, чтобы сказать, что это не Астория, но Джинни грустно усмехнулась. — Нет, правда. Сначала я подумала, что, наверное, сошла с ума. Потом — неужели я была так плоха, что после меня ты решил переключиться на парней? На… Малфоя?