— Фостус Блетчли, к вашим услугам! Мистер Малфой, с вашей стороны было жестоко не сообщить мне о том, что вы заручились поддержкой мистера Поттера. Это все меняет, знаете ли…

— Он пришел по своей инициативе, — процедил Люциус. — Полчаса назад я сам понятия не имел.

Драко, наконец, обернулся; Гарри показалось, что его взгляд выражал бесконечную усталость. Гарри уже открыл было рот, чтобы сказать, что собирается предоставить любые сведения, которые помогут доказать невиновность Драко, но Нарцисса вдруг крепко подхватила его под руку и куда-то потянула.

— Гарри, вы не могли бы составить мне компанию в саду?

Ничего не понимающий, он уставился на миссис Малфой, но её лицо выражало чистую благожелательность, такую же неискреннюю, как и очевидную. Ему хватило благоразумия не спорить, и он пошёл, надеясь, что Нарцисса всё объяснит по дороге. Может, ей нужно что-нибудь узнать? Или она хочет о чём-то предупредить?

— Да, конечно… — пробормотал Гарри запоздало, прокрутив в голове все свои догадки. Мистер Блетчли покачал головой, демонстрируя огорчение, но стоило Гарри и Нарциссе приблизиться, ловким отработанным жестом сунул Гарри в руку нечто, оказавшееся маленькой визиткой. На желтоватой бумаге ярким золотом переливались буквы:

«Фостус Блетчли. Ваша невиновность — дело времени!»

— Уверен, у вас также много претензий к Рите Скитер, — заговорщицки произнес он и шмыгнул обратно к Люциусу, который начинал нетерпеливо постукивать носком сапога по полу. Не зная, что ещё делать, Гарри сунул визитку в карман и попытался поймать взгляд Драко, но не смог, а Нарцисса уже повела его к выходу, будто желала поскорее оказаться подальше.

Погода снаружи стояла по-настоящему весенняя, солнце было лишь слегка подёрнуто туманной дымкой, окутавшей далекие холмы. Гарри глубоко вдохнул влажный воздух, рассматривая ровные дорожки и слишком сочную для этого времени года траву; впрочем, он подозревал, что тут не обошлось без магии. Сейчас особняк и его территория не казались устрашающими, они были просто чопорными и вылизанными. Ровные дорожки, присыпанные мелким гравием, змеились среди низких кустов, и ровно посередине между железными воротами и входом в особняк располагался фонтан, раз в несколько секунд извергающий из себя переливающиеся струи воды.

Все это напоминало единственный музей, в который Гарри, тогда ещё ученику младшей школы, удалось попасть на экскурсию по чистой случайности вместо заболевшего Дадли. Сопровождай его тогда кто-то вроде благоухающей цветами великолепной миссис Малфой, и Дурсли бы лопнули от злости и зависти.

— Вы очень храбрый человек, Гарри, — сказала Нарцисса, выдергивая его из не самых приятных воспоминаний. Заметив недоумение, она пояснила: — Нет смысла делать вид, что ничего не произошло. Вам тяжело было вернуться в наш дом, я это понимаю.

— Я думал, что Драко в опасности, — пробормотал Гарри и тут же захлопнул рот, не зная, стоит ли говорить об этом с его матерью. Вероятно, Драко — тот, от кого она должна узнать правду. Или не узнать.

— Не стану отрицать, что я поражена вашей дружбой, — заметила Нарцисса.

Гарри криво усмехнулся, слыша, как под его кроссовками громко шуршат мелкие камешки. Где-то вдалеке раздался резкий, пронзительный птичий вопль, потом ещё один; повернувшись туда, Гарри увидел между фигурно стриженых кустов несколько белых теней с огромными веерами хвостов.

Павлины. Наверное, не те же самые, что были в детстве Драко, хотя откуда Гарри знать, сколько вообще они живут?

— Я тоже, — пробормотал он. — То есть, мы вместе делали проект, и как-то…

— Вы пригласили Драко на Рождество.

— У нас оказалось больше общего, чем я раньше думал.

Нарцисса замедлила шаги, и Гарри тоже пришлось остановиться. Малфой-Мэнор стоял среди пустынных холмов, и хотя к поместью и вела какая-то дорога, Гарри подозревал, что на самом деле ей нечасто пользовались.

— О, Драко всегда много говорил о вас, — Нарцисса прищурилась, и уголки её губ приподнялись; Гарри увидел что-то очень знакомое в этом жесте и почувствовал прилив тепла. Как-то мгновенно вспомнилось, что Нарцисса — тоже родственница Сириуса. И, может быть, они не были похожи, но глаза у них точно были одинаковые. — Конечно, его слова нельзя было назвать добрыми. И все же ваше имя звучало в доме едва ли не чаще, чем любое другое.

Гарри не был уверен, хотел ли Драко, чтобы его мама рассказывала нечто подобное, и на всякий случай решил, что никогда ему об этом не скажет.

— Иногда нам все ещё бывает трудно, — признался он. Было странно и так приятно говорить с кем-то о Драко. С кем-то, что не станет злиться на Гарри за то, что он испытывает тепло, а не неприязнь, как раньше. — Я не понимаю, почему он раздражается, или почему не говорит о чём-то. Хотя я не очень хорош, ну, знаете, в понимании.

Он покраснел, а Нарцисса засмеялась. У неё был приятный смех, и Гарри вдруг понял, что никогда раньше его не слышал.

— Зачем вы увели меня? Вы ведь хотели, чтобы я помог, — спросил он, осмелев. Нарцисса посмотрела на него со странной смесью тепла и покровительства, Гарри не совсем понял её взгляд, но почему-то ему показалось, что в нём есть нечто материнское.

—Люциус справится, — сказала она. — Я увидела, как этот адвокат набросился на вас, и подумала, что с вас уже довольно чужих судов. Позаботьтесь о себе, Гарри.

— О чём вы? — не понял тот, и Нарцисса посмотрела куда-то мимо него и покачала головой.

— Вот именно.

Второй раз Гарри решил не спрашивать, чтобы не выставить себя идиотом.

***

Почти до самого вечера Гарри проводил время с Нарциссой или ненадолго оставался предоставлен самому себе, если ей нужно было отойти. Ни Драко, ни Люциуса не было видно, но миссис Малфой заверила Гарри, что они оба до сих пор находятся в кабинете. Гарри не жалел, что пришел сюда, но всё равно чувствовал себя неуютно без Драко.

Впрочем, Нарцисса была с ним мила. Она провела небольшую экскурсию по дому — больше всего Гарри поразил бальный зал с окнами от пола до потолка, и он неожиданно вспомнил, что на Святочном балу Драко был очень и очень хорош в танцах. Неудивительно, что Астория и другие девчонки по нему сохли. Когда он сказал об этом вслух, Нарцисса заявила, что Астория — очень милая девушка, но её слова прозвучали довольно отстранённо. Вероятно, если она когда-то и рассматривала её в качестве будущей жены своего сына, сейчас личность младшей Гринграсс перестала её интересовать.

Гарри же, в свою очередь, безумно хотел расспросить Нарциссу о Сириусе, но не знал, как к этому подойти. Вряд ли они были близки, Сириус всегда отзывался о своих родственниках с холодным гневом, но, с другой стороны, они могли быть дружны в детстве, когда принципы ещё не имеют значения. Так ни к чему и не придя, Гарри решил, что спросит позже, если будет возможность.

Но каким бы долгим ни был этот день, он, как и любой другой, подошел к концу. Обед и вечерний чай Нарцисса организовала для Гарри в той самой маленькой гостиной, сообщив о том, что Драко и Люциус все ещё не закончили свои дела; ужин она пообещала «как полагается», хотя Гарри и попытался сказать, что формат обеда его более чем устраивает. Но намёк оказался проигнорирован, и к семи тридцати пришлось спуститься в столовую.

Стол уже был накрыт, блестели в свете магических свечей фарфор и серебро, но Люциус ещё сидел у камина в удобном кресле. Он сменил свой траурный наряд на тёмно-синюю мантию и покачивал рукой, в которой была зажата волшебная палочка.

Драко же устроился в кресле напротив, он был бледен, мрачен, нижняя губа — закушена. Люциус что-то говорил ему менторским тоном, но Гарри успел расслышать только «в нынешних обстоятельствах ты сделаешь все правильно», а при звуке шагов разговор быстро затих.

— Прошу за стол, — пригласила Нарцисса как ни в чём не бывало.

Гарри испытал некоторое облегчение, когда ему досталось место рядом с Драко. Впрочем, ничего страшного за ужином не произошло, даже Люциус, который посматривал на гостя с неодобрением, успокоился и больше беседовал с Нарциссой на какие-то отвлечённые, совершенно не интересные темы вроде акций или последних новостей из Министерства.