Гарри не знал, чьей раньше была комната, которую он когда-то занял и теперь по привычке считал своей. Может быть, принадлежала кому-то из хозяев, а может, была гостевой. Вместо двух кроватей, на которых они спали с Роном, теперь стояла только одна, роскошная и большая, с тяжёлой деревянной спинкой. Шёлковые обои и шторы дышали свежестью, недавно вычищенные Кикимером, а отполированное дерево поблёскивало в сиянии волшебных свечей. Эта комната казалась слишком большой и безликой, поэтому, обнаружив свой чемодан аккуратно прислоненным в углу, Гарри открыл его и из вороха одежды откопал первое, что попалось: сердитое малфоевское письмо. Сонная рожица нахмурила брови, и Гарри аккуратно приладил её за раму большого старинного зеркала. Рожица беззвучно фыркнула и одарила Гарри знакомым наглым взглядом.

Кикимер появился минут десять спустя, он очень ловко балансировал большим серебряным подносом, на котором дымилась яичница, расположились тосты с маслом и пирожные, а ещё стоял кубок с тыквенным соком. С поклоном устроив поднос на тумбочке, домовик поинтересовался, может ли он ещё что-то сделать для своего молодого хозяина, но получив отрицательный ответ, пожелал спокойной ночи и исчез.

Сев на край кровати, Гарри взял в руки тарелку с яичницей. Когда-то он и представить не мог, что будет есть из серебряной посуды ужин, приготовленный его личным домовым эльфом. Маленькому Гарри с Тисовой улицы это показалось бы и вовсе издевательством. И даже теперь, зная, что дом номер 12 по площади Гриммо полностью принадлежит ему, а в банке лежит внушительная сумма волшебным золотом, Гарри никак не мог осознать, что все это взаправду. Разве так может быть? Это кто-нибудь вроде Драко привык к таким вещам и воспринимает их, как нечто само собой разумеющееся, но не Гарри.

Вспомнив Тисовую улицу, он вдруг неожиданно задумался: как там, интересно, поживают Дурсли? Скорее всего, конечно, они и думать о нём забыли, выдохнули с облегчением, что больше не нужно опекать нелюбимого племянника, вернулись в родной дом. Гарри не знал, куда именно их увезли в июле прошлого года, да, в принципе, он и спросить-то не подумал. Но, наверное, когда война окончилась, им позволили возвратиться. Должно быть, тёте Петунье было очень неловко объясняться перед соседями, такими же любопытными тётушками, как она сама.

Гарри поковырял омлет вилкой и всё же заставил себя положить немного в рот. Тишина давила ему на уши, не было ни звуков соседей по комнате, расправляющих постели, ни ворчания Рона, ни криков сов за окном, вылетающих на очную охоту. Совы опять напомнили о Букле, и, окончательно потеряв аппетит, Гарри отставил тарелку обратно на поднос и стал раздеваться. Наверное, ему следовало просто попробовать поспать, вот и всё. Не зря же говорят, что после сна становится легче, а утро вечера мудренее.

Можно было даже понадеяться (не слишком, впрочем, сильно), что сегодня ему не приснятся кошмары.

***

Кошмары Гарри не приснились. Он проспал не только всю ночь, но ещё и большую часть следующего дня, а когда проснулся и увидел над собой потолок из перекрещивающихся резных деревянных балок, сперва даже не понял, где он находится. Вчерашний поднос с тумбочки исчез, зато появился новый, Гарри непослушной рукой взял с него кубок, сделал глоток тыквенного сока, смывая неприятный привкус изо рта, а потом снова уткнулся в подушку и накрылся тяжелым одеялом.

Так он просыпался ещё несколько раз, окончательно запутавшись во времени, и лишь в последний ему удалось заставить себя поднять с подушки тяжелую, будто похмельную голову. Глаза набрякли, их неприятно сушило, и очень хотелось почистить зубы.

Отодвинув одеяло, Гарри спустил ноги на укрытый ковром пол и потратил ещё несколько минут на то, чтобы уговорить себя встать.

В ванной, такой же роскошной и старой, как и всё в доме Блэков, его ждало новое мыло, пушистое полотенце и зубная щётка. Почувствовав прилив благодарности к Кикимеру, Гарри привёл себя в относительный порядок перед старым зеркалом в резной раме, поскрёб обросшую щетину, но решил ничего с ней не делать. Какая разница, если в ближайшее время его всё равно никто, кроме Кикимера, не увидит?

Сам Кикимер ждал его внизу: видимо, пока Гарри просыпался, он в очередной раз накрыл стол, и, стоило спуститься и попытаться попасть на кухню, настойчивым жестом попросил пройти в столовую. Спорить Гарри не стал, у него не было на это ни желания, ни сил. Несмотря на холодную воду из-под крана, он всё ещё чувствовал, как его глаза слипаются.

Снаружи валил снег: в небольших, больше похожих на бойницы окнах столовой виднелись снежные шапки, лежащие на внешних откосах. Гарри потёр глаза и подумал, что, наверное, в Норе сейчас весело настолько, насколько это возможно. Уизли могут играть в снежки или делать снежных ангелов, лежа на склоне пологого холма. Они могли бы делать всё то же с ребятами со Слизерина, если бы Кэролайн не появилась и не испортила все.

— Хозяину Гарри нужно поесть, — заботливо напомнил Кикимер и отодвинул для него стул.

Гарри сел.

Почему-то оказалось легко представить, как напротив него сидит кто-нибудь вроде Малфоя, для которого это всё — совершенно естественная среда обитания. Он завтракает, сидя напротив своего отца за длинным столом, а его мать — где-нибудь посередине — или как они там вообще сидят, эти аристократы?

Гарри взял какую-то вилку из целого набора, что разложил перед ним Кикимер, и посмотрел на домашнего эльфа, почтительно ожидавшего комментариев по поводу своей стряпни.

— Ты не мог бы… не класть столько приборов? Я всё равно в этом не разбираюсь.

— Как будет угодно хозяину, — тут же откликнулся эльф. Гарри попытался улыбнуться и поковырял горячий сэндвич вилкой, а потом, мысленно плюнув на все, отложил прибор в сторону и схватил сэндвич руками.

Оказалось, что он очень вкусный. Горячий хлеб, сыр, что-то вроде бекона, яйцо, овощи — желудок после такого долгого сна, казалось, прилип к позвоночнику, и в ответ на еду благодарно заурчал. Гарри и не заметил, как проглотил сэндвич, потом второй, а потом запил это всё крепким, сладким кофе. Настроение заметно улучшилось. Воспользовавшись моментом, Кикимер подсунул Гарри свежий номер «Ежедневного Пророка» под локоть, и вежливо спросил:

— Хозяин желает посмотреть почту? Её пришло больше, чем обычно.

— Почту? — рассеянно повторил Гарри, взяв «Пророк» в руки. — Нет, не думаю… погоди, ты сказал — больше, чем обычно?

Домовой эльф кивнул, и его огромные уши покачнулись.

— Именно так. Я сохранил все ваши письма и посылки в кабинете покойной хозяйки, если вы желаете посмотреть.

Гарри мысленно застонал. Он и не подумал, что волшебники, так желающие до него достучаться, могут присылать ему письма даже сюда. Интересно, «Нору» тоже уже завалили ненужным мусором? Перед миссис Уизли снова стало неловко.

— Я… посмотрю потом, — вздохнул Гарри и развернул газету.

С первой полосы на него взглянуло серьёзное лицо Кингсли: он стал выглядеть более представительно, но вот серьгу из уха так и не вытащил. Чёрно-белый Кингсли смотрел прямо на фотографа и что-то говорил, а под ним было написано:

«РЕФОРМЫ НОВОГО МИНИСТРА ПРОДОЛЖАЮТСЯ».

Гарри подумал, что стоит, наверное, написать ему письмо, а потом опять вспомнил об отсутствии у себя совы. После гибели Букли сама мысль о том, чтобы её кем-то заменить, казалась кощунственной. Не только сова, любое домашнее животное не вызывало у Гарри никакой симпатии, лишь одни воспоминания о потерях и ошибках.

С другой стороны, подумал Гарри, можно передать письмо, например, через Кикимера. Осталось только придумать, что написать…

Мысль о том, чтобы явиться в Министерство лично, даже не пришла Гарри в голову.

Он перевернул страницу, пролистав несколько скучных новостей о новом хите Селестины Уорлок, чайном сервизе Элизабет Бёрк, который покусал нашедшего его в своем чулане волшебника за нос, и интервью с загонщиком «Холихедских Гарпий». А вот на следующей странице оказалась статья, которая заставила взгляд Гарри остановиться.