Гермиона тут же вскинула голову, каким-то парадоксальным образом не переставая писать. В гостиной было довольно шумно, и можно было не беспокоиться, что кто-нибудь услышит: в другом углу третьекурсники играли во взрывающиеся карты, а Дин с Симусом давно ушли наверх.

— Я просто не понимаю, почему мы… такие, — неловко пояснил Рон в ответ на взгляд Гарри. — В смысле, ты все правильно сказал, почему мы ведем себя, как Петтигрю? Мы, вроде, должны быть выше этого, разве нет? — Гермиона вздохнула и, наконец, отложила было перо, но Рон заторопился, словно боялся, что она его перебьёт: — Просто дайте мне сказать! Я не так себе представлял мир после войны, вот что. И я не хочу думать, кто виноват в том, что Фред… И в том, что… — он посмотрел на Гермиону и замолчал. — Слизеринцы не такие уж и плохие! Это звучит глупо, но они… обычные! Они играют в кусачую фрисби, а мы строим из себя судей и никак не можем перестать мусолить тему войны, вот, что меня бесит!

— Я понимаю, — вдруг тихо сказал Невилл, который до этого не подавал виду, что слушает. — Я на вашей стороне, если что.

Гарри поморщился. Ему не хотелось снова быть на какой-то «стороне», но Невилл, наверное, хотел поддержать, и он ничего не сказал, только посмотрел на Рона, который выглядел воинственно.

— Я просто помню, что чувствовал, когда носил крестраж, — признался он, по-своему истолковав взгляд Гарри. — Я был просто полным мудаком, вот что. Я не хочу больше таким быть, никогда.

— И поэтому ты чуть не кинулся на Дина, — невольно усмехнулся Гарри, и Рон покраснел.

— Я… работаю над этим.

Невилл тихо рассмеялся.

— Малфой придурок, но мы ведь не обязаны с ним общаться, — сказал он. — Ему и так досталось. Нам просто нужно потерпеть его рядом с собой всего год. Я думаю, Дин и Симус тоже это поймут.

Над их головами кто-то кашлянул, и Гарри, обернувшись, увидел Джинни. Она снова избегала смотреть на него, а заодно, почему-то, и на Рона, вместо этого потрогав Гермиону за плечо.

— Ты не могла бы мне дать свой старый конспект по Зельям? Я пишу эссе по Усыпляющему отвару, — сказала она каким-то не своим, очень напряженным голосом. Гермиона кивнула и поднялась, а Гарри отвернулся, упрямо уставившись в каминный огонь. Он сидел так, сгорбившись, до тех пор, пока девушки не ушли, и только потом заметил, что Рон практически повторил его позу.

— Только ещё одного семейного раскола не хватало, — пробурчал тот, ковыряя пальцем край пергамента. — Сейчас ещё Дин её накрутит, и все. Начнётся. Мама просто охренеет.

Гарри почувствовал себя виноватым. Невилл со своего кресла посмотрел внимательно, но тактично промолчал. Гарри был почти уверен, что он удивлен его разрывом с Джинни. Наверное, в головах людей вроде него их история должна была закончиться свадьбой и выводком детишек, которых они назовут как-нибудь сентиментально, но при мысли о свадьбе — и вообще об отношениях — Гарри начинало подташнивать.

***

В выходные намечалась поездка в Хогсмид, но Гарри сразу же от неё отказался, несмотря на уговоры Рона и Гермионы. Он не хотел снова быть третьим лишним, да и мысль о том, чтобы бродить по магазинам или сидеть в «Трёх Метлах» не слишком-то вдохновляла. В последний раз он видел Хогсмид оккупированным Пожирателями Смерти, и не был уверен, что готов гулять по нему, не озираясь в поисках людей в черных плащах.

Кроме того, он испытал — как и ожидал, впрочем — огромное облегчение, увидев, что замок опустел. Остались только перво— и второкурсники, которым в Хогсмид было нельзя, и несколько старшекурсников, с которыми в огромном замке можно было и не встретиться. Поэтому, проводив Рона и Гермиону, и вернувшись к пустой лестнице, Гарри вздохнул свободно.

Неторопливо поднявшись в тихую гриффиндорскую спальню, он достал из чемодана первую попавшуюся книгу и улегся на заправленную кровать. Не то чтобы Гарри собирался читать — просто ему хотелось чем-то занять голову, опустошить её. Но, стоило ему раскрыть книгу (это оказался учебник по трансфигурации) — и из неё выпала Карта Мародёров.

Гарри сел, держа в руках ветхий пустой пергамент. Уже некоторое время он не выслеживал по ней Малфоя, но сейчас почему-то задался вопросом, отправился ли тот в Хогсмид или снова несет свою безмолвную вахту у Выручай-комнаты? Прошептав пароль, Гарри развернул Карту и, водя по ней пальцем, принялся искать.

Малфоя у Выручай-комнаты не было, зато он обнаружился на квиддичном поле. Точка быстро перемещалась туда-сюда, и, сглотнув, Гарри понял, что слизеринец, наверное, летает на метле. Совсем один — и, возможно, тоже радуется тому, что в замке не осталось никого, кто мог бы ему помешать.

Повинуясь какому-то глупому порыву, Гарри быстро затолкал Карту обратно в учебник, а учебник — в чемодан, и взамен достал оттуда старые кроссовки. Кроссовки он натянул вместо школьной обуви, понюхал свою толстовку — вроде чистая, — и выбежал из спальни. Он так спешил, что к квиддичной раздевалке прибежал запыхавшимся. Ему не хотелось обнаружить, что Малфой уже свалил; пробежав ряды шкафчиков, Гарри ткнул палочкой в дверь кладовки для метел, прошептал «Алохомора», схватил первый попавшийся «Чистомёт» и выскочил на поле.

Крохотная фигурка Малфоя стремительно металась на самом верху под бледно-серым осенним небом. Гарри не видел почти никаких подробностей даже в очках, но почему-то сразу узнал, кто это, и узнал бы даже без Карты Мародёров. Малфой то резко менял направление полёта, то закладывал умопомрачительные виражи, и Гарри, оседлав метлу, потянул древко вверх и тоже взмыл в небо.

Воздух имел вкус озона и меди, мелкая взвесь влаги залепила очки, и Гарри пожалел, что не наложил на них водоотталкивающие чары. Впрочем, муть не так уж сильно мешала— поднявшись достаточно высоко, он уже без проблем мог видеть и Малфоя, и крошечный золотой снитч, за которым тот гонялся. Он схватил снитч, затем отпустил, мячик задергал примятым крылышком и метнулся прочь. Малфой, чьи мокрые волосы прилипли к вискам, рванул следом за ним, а Гарри, пока так и незамеченный — за Малфоем.

Он догнал его на втором круге вдоль трибун, вдыхая мокрый воздух, впитывающийся в одежду, догнал и толкнулся под самый бок. Малфой резко обернулся, от неожиданности вильнув в сторону, и Гарри увидел, как расширились и тут же раздраженно сощурились серые глаза.

— Что ты тут делаешь, Поттер?! — проорал Малфой, но тут же захлебнулся, схватив ртом туман, и Гарри только фыркнул и снова толкнул его плечом. Он не пытался сбить слизеринца с метлы, вовсе нет, просто напоминал о себе и о том блаженном и бесконечно далеком времени, когда они двое кружили вокруг поля на игре, огрызаясь и обмениваясь гадостями.

Снитч вился вокруг золотой осой, Малфой, сцепив зубы, прижался к метле и начал разгон, а Гарри стиснул в пальцах древко старого «Чистомета» и спланировал следом. Толстовка липла к коже, набрав воды, ледяной ветер обдувал лицо; Гарри надавил на древко метлы, вырвался вперёд и вниз — за траекторией полета снитча,— ощутил знакомый толчок — и вот они с Малфоем снова летят бок о бок. Тот смотрел на него искоса, быстрыми взглядами, и сквозь зубы подгонял метлу, такую же старую и расхристанную, как у Гарри.

Мокрая трава стремительно приближалась, снитч завис в метре над полем, и Гарри вытянул руку, готовый вот-вот схватить золотой мячик оледеневшими пальцами. Одно только движение воздуха подсказало ему, что Малфой сдался на последней секунде, дёрнулся вверх, чтобы не вмазаться в землю, и в ладонь толкнулся прохладный снитч, щекоча крылышками.

— Да иди ты! — завопил Малфой откуда-то сверху. — Давай ещё раз!

Гарри рассмеялся и взмыл выше, держа в кулаке трепещущий шарик, а потом разжал непослушные пальцы, и снитч, отряхнувшись, вильнул куда-то вбок и исчез.

— Не получится! — пообещал Гарри и посмотрел на Малфоя, который скривился в ответ и размашисто стёр влажную челку со лба тыльной стороной ладони.

— Всё было хорошо, пока ты не появился! — буркнул он. Гарри фыркнул и отклонился влево, пуская метлу по длинной дуге над полем.