— Опять пирожные, — с отвращением заметил Рон, кончиком вилки осторожно приоткрыв неплотно свернутый пергамент. Гарри равнодушно придвинул к себе свою чудом не пострадавшую тарелку.

— Я не буду это открывать, — сказал он. Дин присвистнул.

— А зря. Может, там что-то интересное? Вот тут, — он взвесил на ладони какой-то сверток, который упал прямо на него, — точно что-то тяжёлое. Я бы на твоем месте, Гарри, музей открыл.

Тот только пожал плечами — ему было не очень комфортно общаться с Дином после встречи на вечеринке у Слизнорта, да и Симус сидел рядом с другом, хмурый, как на пятом курсе, но, по крайней мере, больше не спешил приставать с расспросами.

Рон брезгливо отряхнул с себя немного пудинга, а потом облизал указательный палец.

— Я пойду в гостиную, — Гарри поднялся, и с его колен сползло какое-то письмо, раскрылось на полу и запело отвратительную песенку, видимо, собственного сочинения автора. — Да какого…

— Отличная песня, Поттер! — мимо стола со смешками пробежали несколько слизеринцев, перепрыгнув подарки и чуть не сбив Гарри с ног; среди них была Астория и ещё пара смутно знакомых лиц. Услышав поющую открытку, Астория остановилась и беззлобно хихикнула, обернувшись через плечо. — Надеюсь, это не ты сочинил? «Твои волосы пахнут Амортенцией»? Жуть какая!

Гарри поморщился и пожал плечами в ответ, пытаясь затоптать мерзкую открытку, но приятель Астории дернул её за рукав и потащил за собой куда-то к выходу. Следом внезапно показалась Луна, она тоже остановилась и окинула Гарри, Рона и Гермиону, слегка обляпанных пудингом, безмятежным взглядом.

— Я хочу сыграть с ними, — сообщила она. Гарри вопросительно поднял брови, и Луна пояснила: — Они идут играть в кусачую фрисби. Говорят, будет весело. Ты пойдешь?

Гарри не знал, с чего Луна решила, что слизеринцы захотят принять её в свои игры, но вопросительно посмотрел на друзей. Гермиона покачала головой.

— Я сегодня отправлюсь к родителям, — пояснила она. — У меня есть разрешение от профессора Макгонагалл. Но на вашем месте я бы пошла.

— Со слизеринцами? — закашлялся Рон.

Гарри пожал плечами. Идея играть с кем-то во фрисби не казалась ему слишком привлекательной, но, с другой стороны, альтернативой были двенадцать дюймов сочинения о свойства безоара, которые Слизнорт задал на выходные. А ещё он понятия не имел, почему вдруг Гермионе срочно понадобилось к родителям. Наверное, вываливающиеся из памяти куски разговоров с друзьями были не слишком добрым знаком.

— Пойдём! — окликнула Луна, которая всё ещё их ждала, а потом протянула Гарри руку так, словно хотела потянуть за собой. Гарри представил, как она отправится за ребятами со змеиного факультета в одиночестве, и что, возможно, они будут с ней не слишком милы, и у него сжалось сердце, поэтому он кивнул и схватил бледную тёплую ладонь.

Снаружи было прохладно, но ясно, погода для конца октября стояла просто прекрасная. Гарри глубоко вдохнул, когда его лицо обдало свежим ветром, и сощурился, привыкая к дневному свету. Астория, идущая на несколько ступеней впереди, оглянулась через плечо и широко улыбнулась, не высказав никакого удивления.

— Поттер и Лавгуд! Вы с нами? — весело спросила она. Её приятель, черноволосый пятикурсник, посмотрел подозрительно, но промолчал, а русоволосая девочка немного застенчиво помахала рукой.

— Мы собираемся играть в кусачую фрисби, — сказала она. — Я Софи. А это Уэстон, он не очень разговорчивый.

— Гарри, — представился тот, хотя, наверное, и не нуждался в представлении. И все же ему не хотелось быть придурком. — А это Луна. Она рассказала мне про тарелку.

— Мы, что, реально будем играть с ними? — пробормотал Уэстон, наклонившись к Астории, но явно так, чтобы все его слышали. Гарри поморщился, а Астория отмахнулась.

— Ну конечно, да! Ты как хочешь, а я хочу поглядеть, как знаменитому гриффиндорскому ловцу откусят пальцы.

Луна тихо рассмеялась своим странным смехом, снова потянула Гарри за собой, и тот почувствовал себя первоклашкой, который пока никого не знает и никуда не вписывается, и просто идет, куда поведут. Странной, разношёрстной компанией они свернули во внутренний двор, где уже гуляли несколько младшекурсников. Уэстон шуганул их, и те разбежались по углам, тараща глаза, но уходить не спешили. Гарри был уверен, что это из-за него. Астория, тем временем, сбросила свою сумку у каменной стены и достала оттуда тарелку, клацающую маленькими зубками: Гарри на собственном опыте знал, что кусается такая тарелка довольно ощутимо.

Пока они все сбрасывали свои сумки, компанию неожиданно догнал запыхавшийся растрёпанный Рон. Гарри меньше всего ожидал его тут увидеть, и удивление, наверное, отразилось у него на лице, потому что тот только сварливо фыркнул:

— Что? Я собираюсь играть с вами, а не с ними!

И если в первые несколько минут Гарри чувствовал себя неловко и глупо, вяло принимая участие в игре, потом он внезапно втянулся. Вскоре к ним присоединились ещё две шестикурсницы с Когтеврана (переводя дух после серии прыжков в попытке поймать тарелку, Рон между делом сообщил, что они наверняка сделали это из-за Гарри). Впрочем, это было не так уж важно — сам Гарри давно уже так не веселился. Рон, кажется, тоже быстро забылся, и гонялся за тарелкой с даже большим азартом, чем демонстрировал при игре в квиддич. Тарелка, к слову, и правда кусалась очень больно, и досталось всем, особенно Уэстону, который пытался сохранять достоинство и явно проигрывал в этом нелёгком начинании. Гарри он кого-то остро напоминал своей манерой держаться и привычкой высокомерно растягивать слова, а ещё — полным и совершенным неумением проигрывать.

— Перерыв! — закричала Софи, в очередной раз ухватив тарелку и запихнув под мышку той стороной, которая не кусалась. — Я так больше не могу! У кого-нибудь есть попить?

Она первой направилась к сброшенным сумкам и Рон, помявшись и как-то вопросительно посмотрев на Гарри — который его взгляд не понял, — пошел следом, чтобы покопаться в своей, старой и потрепанной. Наконец, он извлёк из сумки бутылку тыквенного сока и с выражением смятения на лице протянул Софи, которая, в свою очередь, с искренней благодарностью приняла её и сделала глоток. Рон выглядел не очень уверенным в том, что сделал, хотя и тщательно пытался это скрывать, но Гарри подумал, что Гермиона, будь она здесь, была бы довольна.

Пока Гарри стоял рядом с Роном, та из когтевранок, что была повыше, закричала, что хочет сыграть ещё, и Софи бросила ей тарелку. Раздались смешки и возня, игра продолжилась, но Гарри, когда ему помахали с предложением присоединиться, только покачал головой, тяжело дыша. На самом деле, он не слишком устал, но наблюдать ему тоже нравилось: пёстрая тарелка отскакивала от каменных стен, а когтевранки и Уэстон гонялись за ней, забыв о факультетской вражде.

— Вот я Драко скажу, что даже ты согласился с нами играть, и ему нечем будет крыть, — заявила Астория, приваливаясь к стене и стирая ладонями со лба растрепавшиеся волнистые волосы. — А то заладил: «детские забавы, детские забавы».

— Почему ты это делаешь? — спросил Гарри, бросив осторожный взгляд на Рона, но тот — неожиданно! — беседовал с Софи, которая восторженно расспрашивала о «Всевозможных Волшебных Вредилках». — В смысле — почему ты общаешься с ним? Мне казалось, никто не общается.

— Чего? — Астория скорчила такую рожу, словно Гарри сказал несусветную глупость, и махнула рукой. — Да брось. Конечно, это не так. В смысле, да, многие его боятся, но я же не дура, моя сестра училась с ним, вообще-то. Ему, наверное, самому нравится страдать в одиночестве. Ты вот такой же, я смотрю.

— И вовсе не такой же! — ощерился Гарри мгновенно — ему не хотелось, чтобы слизеринка лезла ему в душу. — Погоди, ты сказала — сестра?

— Ну да, Дафна. Или ты настолько не обращал внимания на слизеринцев, что не помнишь ее? — Астория фыркнула. — Гринграсс. Дафна Гринграсс. Поттер, не заставляй меня думать о тебе хуже.