Бойцы Николая разделяются: основная масса начинает подниматься вверх по холму, и лишь двое остаются охранять русского психопата. Глупо. Очень глупо.

Дверь нашей машины открывается — это возвращается Джио.

— Он здесь, — сообщаю я. — Его охраняют всего двое.

Глаза Джио сужаются, а губы сжимаются в тонкую линию.

— Все кажется слишком простым.

Я киваю.

— Не пойму: то ли это ловушка, то ли он действительно настолько уверен в своих силах.

Джио тяжело вздыхает.

— Кажется, он противоречит самому себе, но ведь однажды ему действительно удалось проникнуть на территорию Рафаэля, чтобы похитить Анну.

Я постукиваю пальцем по рулю. Это слишком хорошая возможность. Саша предупредил бы нас, если бы бойцов было больше. Уну можно держать в неведении, Сашу — нет.

В очередной раз посмотрев в зеркало заднего вида, я встречаю жесткий взгляд Рафаэля, сидящего за рулем позади стоящей машины. Рядом с ним на пассажирском сиденье Анна. Он все-таки взял ее, несмотря на мое предупреждение о том, что Уне это не понравится. Судя по всему, рядом с ним, в поле его зрения, она чувствует себя в безопасности. Вот если бы Уну можно было бы так же легко контролировать.

Я завожу двигатель, трогаюсь с места, направляя свой «Хаммер» вниз по крутому склону и поднимая колесами клубы пыли с камнями. Эти тачки я позаимствовал у Рафаэля — они оборудованы полным гребаным боекомплектом. Бронированный тяжеловесный джип с установленным на крыше пулеметом пятидесятого калибра. Один из людей Рафаэля уже высунулся из люка, готовый открыть огонь по русскому отморозку и его ненаглядным бойцам. Но есть четкая инструкция — Николая не убивать. Этой чести удостоится Уна.

Как только мы оказываемся на равнине, я направляю машину к припаркованным внедорожниками русских. Оба охранника закрывают собой Николая, стреляя из пистолетов по нашей машине и помогая ему укрыться в салоне. Джио поворачивается и хлопает по колену парня за пулеметом. Тот открывает огонь — и в кузове одного из «Рендж Роверов» образуются дыры размером с мячик для гольфа.

— Черт, мне нужна такая же машина, — говорю я с ухмылкой.

— Думаю, в Нью-Йорке такая тачка будет привлекать излишнее внимание, — Джио старается перекричать грохот пулеметных выстрелов.

«Рендж Ровер» с ревом срывается с места и уносится в пустыню. Я не отстаю. К погоне присоединяется машина Рафаэля. Пулеметные очереди непрекращающимся потоком пуль разбивают стекла задней двери машины Николая, превращая ее в решето. В какой-то момент шина на одном из колес взрывается, отчего автомобиль подбрасывает в воздух, швыряет в сторону, и он, несколько раз перевернувшись, снова встает на колеса. Сжав в руке пистолет сорокового калибра, я открываю дверцу. Джио и Рафаэль встают с двух сторон от меня. Вытянув руку, я стреляю в водителя, и, схватившись за голову, прихвостень Николая падает лбом на руль. Второй, судя по всему, уже мертв. Рафаэль подходит к задней двери, берется за ручку и смотрит на меня.

Я выхожу вперед, поднимаю руку с пистолетом и киваю ему. Рафаэль рывком распахивает дверь, и из машины вываливается Николай. Поначалу мне кажется, что этот урод мертв, но потом он стонет и делает попытку отползти — кусок дерьма, не вызывающий у меня ни малейшего сочувствия. Будь на то моя воля, я привязал бы его буксирным тросом к машине и притащил бы Уне, чтобы она могла самолично прикончить ублюдка, но он может издохнуть по дороге. А убить его должна именно Уна — слишком многое Николай у нее отнял.

Со всей силой я пинаю его в живот, и урод заваливается на спину, хватая ртом воздух. Подняв руку, он прикрывает от солнца глаза в попытке посмотреть на меня. Его костюм покрыт пылью, текущая из разбитого носа кровь капает с подбородка.

— Николай Иванов, — говорю я с кривой усмешкой, наклоняюсь и рывком поднимаю его на ноги. Он покачивается, но Джио подхватывает его, не позволяя упасть. — Падение с пьедестала довольно болезненно.

— Неро Верди, — отвечает он и смеется. — Ты зашел слишком далеко. Живым из страны тебе не выбраться.

— Да? И кто же меня остановит? — я поднимаю брови, а потом приставляю ладонь к уху, словно прислушиваясь. — Что-то никого не слышно. Ой, подожди. Наверное, это потому, что никто не придет тебя спасать. У тебя нет союзников, Николай.

Он скрипит зубами.

— Мне не нужны союзники. У меня есть армия. Моя «Элита» прикончит тебя, и твой ребенок станет моим.

Рука сама тянется к пистолету, но я сдерживаюсь и просто бью его в живот. Удар получается настолько сильным, что воздух из легких Николая вырывается со свистом. Джио удерживает его, не позволяя упасть, а я подхожу ближе, обхватываю рукой горло, приближаю свой рот к его уху и тихо говорю:

— Пока мы с тобой сейчас разговариваем, бойцы твоей «Элиты» умирают. Их убивают свои же… Твои лучшие из лучших. Ты сделал Уну настоящим чудовищем, — я делаю шаг назад.

Льдисто-голубые глаза Николая гневно сверкают, и он снова скрежещет зубами.

— Я сделал ее сильной. Я сделал ее лучшей…

— Твою мать! Да ты просто сломал ее! — выкрикиваю я, теряя самообладание. Схватив за лацканы пиджака, я приподнимаю Николая над землей. — Но твоя правда. Ты сделал ее сильной, — я всматриваюсь в этот бездушный взгляд. — Достаточно сильной, чтобы покончить с тобой.

Он усмехается.

— Уна моя. Она всегда будет такой, какой я ее сделал, — на его губах появляется безумная улыбка.

— Вот тут ты ошибаешься. Уна — моя. Ребенок, которого она родила, мой, — я отталкиваю Николая от себя. — Сейчас ты сам увидишь, что происходит, когда кто-то пытается завладеть тем, что принадлежит мне.

Я киваю Джио, и тот тащит Николая к машине, пока я не нарушил своего слова и не прикончил этого психа собственноручно.

Джио заталкивает его в салон, по соседству к нашему стрелку, который теперь сидит на заднем сиденье и держит Николая на мушке.

Рафаэль подходит и встает рядом со мной.

— Не могу дождаться момента, когда увижу это, — произносит он с улыбкой.

Наконец-то, моя маленькая жестокая королева сможет отомстить.

Глава 34

Уна

Я сижу в кабинете Рафаэля и жду. В доме слышатся отдаленные звуки выстрелов, но я не знаю, за кем будет победа. Просто реальность такова, что бойцов «Элиты» очень непросто уничтожить. Дверь кабинета распахивается, я вскидываю руку с зажатым в ней пистолетом и оказываюсь лицом к лицу с Сашей, он с мрачным нетерпением смотрит на меня. Его шея и руки покрыты кровью. Ею же насквозь пропитана и черная футболка.

— Пойдем, — шумно выдохнув, говорит он.

Я облегченно закатываю глаза, вскакиваю на ноги и закидываю винтовку за плечо. Следуя за Сашей, выхожу во двор. Рядом появляются люди Рафаэля, якобы убитые мной. Открываются главные ворота, впуская на территорию два «Хаммера». Окна машин полностью затонированы. На крышах — по внушительному пулемету. Стоящий рядом со мной Саша застывает в напряженной позе. Я представляю, как ему тяжело. В его понятие о преданности не вписываются компромиссы, в отличие от моего.

Пассажирская дверь одного из автомобилей открывается, и из нее появляется знакомая фигура. Глядя на меня и дерзко улыбаясь, Неро захлопывает дверцу. На нем серые классические брюки и черная рубашка с расстегнутым воротом. Глаза скрыты за солнцезащитными очками. Добавьте к этому идеально красивое лицо… Он выглядит, как модель со страниц глянцевого журнала, а не как участник мафиозных разборок. Следом из машины появляется Джио.

Из второго автомобиля выходит Рафаэль, а за ним — Анна. Она встает рядом с Рафаэлем, ее руки скрещены на груди, светлые волосы развеваются на ветру. Я встречаюсь с сестрой взглядом, и она слегка улыбается мне. Кажется, за отрезанный палец я прощена.

— Ну, а теперь, когда все в сборе… — начинает Неро и, открыв заднюю дверь машины, вытаскивает из нее Николая. Костюм его измят и испачкан. Из разбитого носа течет кровь. Нам удалось реализовать этот план, хотя меня не покидала мысль, что он каким-то образом догадается и сумеет перехитрить нас, как это было со многими другими. Но Николай превратился в безрассудного слепца из-за своей патологической одержимости, и вот результат: граничащее с безумием желание завладеть Данте привело его к такому финалу. Николай нарушил свои же принципы — вместо того чтобы подыскать беспомощного, обиженного жизнью малыша из детского дома, он выбрал своей целью ребенка двух самых страшных людей в этом мире. Глупо.