Вспыхнув от смущения, я торопливо полез в карман и вытащил из кошелька последнюю наличность.
— Косарь пойдет?
— Угощаешь? — оживился Шамиль.
— Угощаю, конечно.
— Сейчас тогда быстренько сообразим. Ребзя, давайте хоть по стольнику еще наскребите.
мысли пачкают мозги мысли пачкают мозги
обесцвеченный мир свет или тьма
серые дни под метамфетаминами
«Я заплатил за наркотики», — неустанно вертелось в голове по дороге домой. Да, мне сейчас было неплохо, но на этот косарь я мог бы прожить еще неделю. Заново просить у Виктора не представлялось возможным: выебал бы мозг в труху и ни копейки не дал бы в придачу. Что делать, откуда достать еще? Или похер, проживу как-нибудь?
Дома снова никого не было. Я включил везде свет и прошелся по комнатам, критически оглядывая стены. Может, из вещей что-нибудь продать? Да нет, и продавать-то нечего. Только старые часы с кукушкой: но это память о деде, я их никому не отдам ни за что на свете. Вернулся в свою комнату, пошарил по ящикам стола — ни единой заначки. Вывалил из шкафа всю одежду на пол и начал рыться по карманам в надежде отыскать случайно завалявшиеся монеты. Ничего.
Вернулся в прихожую, обыскал куртку сверху донизу, как будто веря, что в ней могло что-то появиться. Рядом на вешалке висело осеннее пальто Виктора: сейчас он ходил в зимней куртке, но пальто оставил на случай внезапного потепления. Я сжал зубы и запустил руку в карман пальто. Носовой платок, перчатки, несколько монет. В другом кармане пусто. Резко перевернув изнанкой кверху, сунул руку во внутренний карман на груди и замер: в прорези лежала свернутая пачка купюр.
Я быстро вытащил их и пересчитал. Три тысячи, четыре пятихатки и десяток сотенных. Некисло Витюша зарабатывает, если позволяет себе такие богатства забывать по карманам! Пожалуй, если одолжу у него немного, не обеднеет. Для него это мелочь, а для меня серьезные деньги. Да и вряд ли он помнит, сколько и где у него лежит! Убеждая себя таким образом, я отсчитал тысячу восемьсот рублей, а остальные деньги положил обратно и повесил пальто в первоначальное положение.
Виктор ничего не заметил.
Через два дня я снова скинул полтора косаря на амфетамин.
====== Долби мой лед ======
Комментарий к Долби мой лед Баста & Смоки Мо – Лед (feat. Скриптонит)
До чемпионата оставалось чуть более двух недель, когда я понял, что пора брать себя в руки и завязывать — хотя бы временно. Жизнь в ритме «нон-стоп пати хард» могла продолжаться бесконечно, но впереди меня ожидали вещи поважнее. Сейчас надо было максимально собраться и кинуть все силы на подготовку к соревнованиям, а этих самых сил почти не было. После каждого посещения Эдика мне требовалось время, чтобы прийти в себя, и драгоценные минуты тренировок уплывали сквозь пальцы. Если я, превозмогая сон и усталость, полз кататься еще на «уходах», то ничего путного, естественно, не выходило. А чтобы приехать на каток отдохнувшим, я должен был отсыпаться минимум двенадцать часов. Нет, я не мог позволить себе так беспечно разбазаривать временной ресурс.
В композиционном плане все было готово, дело оставалось за техникой. Музыку — ту самую, что хотел — нашел совершенно случайно: услышал по радио, пока стоял в очереди в продуктовом ларьке. К счастью, успел запомнить название и композитора. В том, что это она, не было ни капли сомнений, словно искра вспыхнула внутри: «Мое!» После этого я уже точно знал, что делать дальше. Образ и костюм родились сами собой.
Отказ от пороха дался мне сравнительно легко. Просто встал утром и сказал себе: «Больше никаких вписок до чемпионата». Со страхом ожидал, что будет ломать, но никакой зависимости не ощущалось. Тело в целом вернулось в форму, и я чувствовал себя достаточно бодро — чего нельзя было сказать о моем моральном состоянии. Морально я был подавлен.
Хореография, которую я написал самому себе, была запредельно сложной для обычного смертного. Я кинул максимум самых дорогих прыжков во вторую половину, сопроводив их безумными спиралями и моими коронными бильманами, тянущими на высшую оценку за художественную составляющую. Иного выбора у меня не было: я должен был выложиться, не жалея себя, чтобы обогнать по очкам остальных участников. Рассчитывая выехать вперед на общей сумме баллов за короткую и произвольную программы, короткую я оставил прежней. Во-первых, она была мне хотя бы не противна (в отличие от моей бывшей убогой произвольной), во-вторых, заменить сразу две программы было нереально, а в-третьих, я знал, что первое место в короткой займет Каримов — в этом сезоне он считался лидером со своим совершенно идиотическим «Танцем с саблями». Соответственно, пыжиться не имело смысла.
Но когда приступил к разучиванию, с ужасом понял, что по сравнению с четырнадцати-, пятнадцатилетними мальчишками — точь-в-точь такими же, каким был я сам еще совсем недавно — я смотрелся заурядно. Да, у меня было больше опыта, больше энергетики и артистизма, но этого было мало. Мое исполнение было безупречным, но каким-то несвежим, несмотря на обилие элементов. Все равно продолжало чего-то не хватать, чтобы удивить, поразить, ошеломить зрителей — а как раз на это я и делал главную ставку.
Внимательно понаблюдав за другими в течение пары тренировок, я нащупал свое слабое звено. Скорость — вот чего мне недоставало до идеального проката. Слишком медленно! Попробовал ускориться вдвое, но после череды опасных падений выяснил: у этого гребаного девятнадцатилетнего тела есть пределы. Я должен был тянуть — но не вытягивал. На уровне себя прежнего я был великолепен, но новое поколение ставило новые рекорды и вместе с ними новые стандарты. То, чем я завоевывал лед несколько лет назад, сейчас было в порядке вещей. Вчерашние юниоры крутили четверные с такой легкостью, будто им это ничего не стоило, а баллы за прокат составляли уже какие-то астрономические цифры, даже несмотря на очевидные ошибки. Бабочки-однодневки, они забирались на пьедестал почета один за другим, чтобы через год, забрав свое золото, объявить об окончании карьеры.
Неужели Яков был прав? Нет, никогда!!!
долби мой лед но не замерзай
под ногами грязь над головою бирюза
Возвращаясь домой после беспрерывной восьмичасовой тренировки, я был в таком одурелом состоянии, что не замечал ничего вокруг. Поэтому, ввалившись в квартиру и раскидав обувь по прихожей, буквально охуел, столкнувшись в коридоре нос к носу с незнакомым чуваком в очках. Даже слова произнести не мог, просто тупо разглядывал незваного гостя с головы до ног. Черноволосый, пухленький, азиат какой-то, но не чурка; китаец, что ли? На вора не похож, выглядит интеллигентно. Одет прилично, даже модно, явно не с рынка.
С минуту мы пялились друг на друга, затем китаец нервно поправил очки, сощурил и без того узкие поросячьи глазки, залопотал что-то непонятное и начал часто-часто кланяться. Из кухни вышел Виктор — в переднике и с засученными рукавами — и нежно приобнял азиата за плечи. Ох ты ж блять!
Я все еще стоял столбом, пытаясь осознать происходящее, когда до меня дошли слова Виктора:
— …зовут Кацуки Юри. Считай, твой тезка. Японец, но по-английски говорит свободно. Будет жить с нами. Такие дела, Юр. Надеюсь, ты понимаешь.
Я наконец обрел дар речи.
— Что значит «будет жить с нами»? Откуда ты его выкопал?
— Мой частный клиент. Катается у меня месяц. Не хочу, чтобы ты превратно понял, но, в общем, жизнь зачастую имеет более разнообразные формы, чем нам может казаться… Мы не можем предугадать, с кем в будущем столкнет нас судьба и кем мы будем, но когда это случается, нельзя отказываться от своего счастья из-за каких-то стереотипов… Все серьезно, Юра. У меня еще никогда не было…
Он нес весь этот бред с таким умным видом, что чаша моего терпения переполнилась. Вся моя ебаная жизнь разом рухнула мне на голову, и я взорвался.
— Серьезно? Ты без моего ведома приводишь сюда какого-то узкоглазого, с которым знаком без году неделю, и говоришь, что у тебя с ним все серьезно? Я, конечно, подозревал, что ты пидор, братец, но не настолько! Если тебя беспокоит мое мнение, то мне абсолютно параллельно, как и сколько вы там долбитесь в очко, но я не потерплю у себя в доме ни японцев, ни узбеков, ни вообще кого-либо постороннего! Даю три минуты на то, чтобы он съебался отсюда, пока я не попортил его жирную голубую рожу!
