— Пошел на хуй!

— Юра…

— Я сказал, отъебись, Витек! Сложно оставить меня в покое, хоть ненадолго?

Хлопаю дверью, щелкаю замком в ручке. Сую наушники в уши, врубаю плеер на полную громкость, плюхаюсь на кровать. Неужели Виктор не понимает, что мне нужно побыть одному?

У кого-то в девятнадцать вся жизнь еще впереди, у меня — уже в прошлом. Кто я такой? Юрий Плисецкий, двукратный чемпион России, Европы по фигурному катанию, победитель Гран-при. Подающий надежды, талантливый-преталантливый, ледяной тигр России. Казалось бы, живи да радуйся, тренируйся да заваливай дальше своих соперников…

Еще года четыре назад так и было. А потом — сплыло.

Понавылезло их из юниоров, молодых да ранних: более быстрых, более выносливых, более гибких. И, как я ни старался, меня начали оттеснять: сначала серебро, потом бронза… Я возмутился, поднажал, снова взял пару золотых медалей на соревнованиях. А потом все — бесповоротно и безоговорочно оставили позади.

молчать убегая от этих дней забывая кто ты стиснув зубы сильней

Я не мог с этим смириться. И до сих пор не могу. Не хочу, чтобы на меня смотрели с жалостью: вчерашний победитель, который не может достойно уступить дорогу. «Юрочка, такова судьба любого спортсмена, особенно в катании…» — пытался вчера заливать Яков на тренировке, но я его оборвал.

«Я не любой».

Почему не сделать громче этот ебаный телефон?!

твой взгляд прожигает меня словно порох

прожигает как порох

Я способен на большее, я знаю. Мне мало катка, взлетел бы в небо, дал бы кто крылья. Посмотрел на новое поколение «подающих надежды» недавно: все грязно, неаккуратно, недокруты, перекруты, шмякаются об лед, как куски говна. Зато носятся как угорелые. За это теперь медали дают?

На стене напротив фото с последнего Гран-при. Я там еще рожи корчил, не хотел в камеру смотреть. Знал бы, что потом будет, лыбился бы, как последний идиот.

стою как нищий на коленях у ворот Иерусалима как император Рима

Через месяц — чемпионат. Еле вывез ради этого седьмое место в Кубке России, слажав во второй части произвольной. Яков ни ругать, ни хвалить не стал, у него сейчас другие фавориты. Спросил, что мне делать, чтобы подняться выше по таблице, — пробуркал что-то невнятное. Понятно, надежды никакой, придется самому продумывать тренировки и новые челленджи. В этом я мастер — создавать себе трудности.

Витя опять стучится. Сквозь музыку не слышу, вижу только, как дверь дрожит. Достал, блять, даже дома покоя нет от него, мозги канифолит круглосуточно. «Я твой старший брат, я должен за тобой присматривать…» Мне уже девятнадцать, сука, я совершеннолетний! Когда ж ты сгинешь-то отсюда, а?!

еще немного пороха и ты просишь меня на бис

— Юра, тебе сегодня в колледж надо? Не забыл?

— Не надо.

— Доиграешься ведь, что тебя отчислят.

— Я сказал, не надо, что тут непонятного?!

Похоже, сегодня мне спокойно в своей комнате полежать не удастся. Придется выйти на улицу, пошляться где-нибудь несколько часов, пока Витя не свалит на свою вечернюю трень. Может, даже купить пива. В колледже сегодня пары, но похуй. Не хочу. Настроение — ниже плинтуса.

Встал, по-быстрому распихал вещи по карманам: кошелек с мелочью, телефон. Вышел в прихожую, натянул кеды. Виктор стоял в полутемном коридоре, в майке и трениках, опершись плечом на стену.

— Скажи хоть, во сколько домой придешь.

Молча стянул с вешалки куртку, снова заткнул слуховые проходы наушниками и вышел, не закрыв дверь на ключ.

На дворе гребучая поздняя осень, темнеет рано, кругом слякоть и сырой туман. Вывалившись из подъезда, просто побрел куда глаза глядят, вглубь жилого массива. Не хотелось ровным счетом ничего. Жизнь как будто потеряла смысл, все краски посерели. Проходящие мимо люди казались пустолицыми манекенами.

Я хотел побеждать, а победы ускользали у меня из-под носа — мне все время чего-то не хватало, чтобы быть сильнее своих соперников. Я не представлял будущего без фигурного катания: я занимался им с детства, я видел себя чемпионом — я был им!.. Осознание того, что будущее, не успев наступить, уже превращалось в прошлое, вызывало почти физическую боль. В моей голове мне по-прежнему было пятнадцать, и я не хотел, не мог принимать свое поражение.

и ветер уносит обрывки фраз вспышками мертвого солнца и пылью окутает нас

Холод пробрался под легкий бомбер, я крепче стиснул руки в карманах. Был бы жив дедушка, было бы все иначе…

Кто-то сзади дотронулся до моего плеча, и я резко обернулся, дернув наушники за провод. Передо мной стоял какой-то пацанчик в «абибасовской» куртке и серой шапке.

— Юра? — неуверенно предположил он, шмыгая носом.

— Допустим, — осторожно сказал я, подбираясь. Я всегда был готов к драке по любому поводу: за волосы, за «девчачье» лицо, — в школе в свое время дрался постоянно и даже приобрел репутацию хулигана. Зато не лез потом никто — даже жалко немного было.

— Вижу, не узнал, — быстро сказал пацанчик. — Одноклассник твой, Серый, за партой одной сидели. Ты еще мне кнопки на стул подкладывал.

— За кнопки решил отомстить?

Серый хохотнул:

— Че-то не туда разговор пошел. Расслабься, Юр, никто мстить не собирается. Просто шел мимо, увидел тебя, думаю, неужели Плисецкий, четыре года не виделись. Ну точно Плисецкий, не ошибся. Как жизнь, как сам? Учишься где?

Пожалуй, легкая болтовня ни о чем была как раз тем, что мне было нужно в тот момент. Забыть, выкинуть из головы эти ебучие мысли о своих неудачах.

— Ага, учусь. В колледже. Политехническом.

— На кого?

— А хуй его знает. Не помню точно, как специальность называется. Да и похер.

— Ну ты даешь. А я на автомеханика, подрабатываю в сервисе. Нормально вроде. Как спорт? Ты там катался вроде… не бросил еще?

Сердце словно полоснуло, но сдержался и коротко ответил:

— Не бросил.

— Уу, спорт — это тема. Сам в качалку хожу у нас на районе, подтянулся маленько. Будешь?

Серый вытянул из кармана пачку сигарет, протянул мне. Я помотал головой: «Не курю».

— А, ну да, тебе же дыхалку беречь надо, все дела.

Он затянулся и снова шмыгнул носом.

— Куда идешь? Или просто… гуляешь?

— Просто.

С минуту мы молчали, пока холодный ветер обдувал наши лица. Было уже совсем темно, и вдоль улицы зажглись тускло-оранжевые фонари.

— Все нормально, Юрок?

— Нормально.

— Ну ладно. Рад был встретиться.

Он пожал мне руку и пошел дальше. Я остался стоять, глядя вперед, в пустоту, чувствуя, как мертвая тяжесть снова опускается на плечи.

— Юр?

Я обернулся на окрик. Серый стоял, сунув руки в карманы джинс.

— Не занят сейчас?

— Нет… а что?

— Хочешь со мной на вписку? Тут не очень далеко. Познакомлю с хорошими ребятами. Развеешься, а то смотрю, смурной весь.

— Что значит «на вписку»?

— Считай, в гости.

— Но меня же не звал никто.

— Я тебя зову. За тебя поручусь, будет достаточно. Будет весело, гарантирую.

— Я там никого не знаю.

— Меня знаешь? Значит, знаешь.

Я колебался. С одной стороны, приглашение посетить чью-то чужую квартиру с чужими людьми выглядело более чем подозрительно. С другой, мне было так хреново, так тоскливо, что даже Серый, даже любой незнакомый человек сейчас был мне нужен, чтобы спасти меня от безнадеги, злобы на Виктора и одинокого вечера в промозглом тумане.

— Только ненадолго, ладно? Пару часов, и я домой.

— Как скажешь, Юрок. Сколько захочешь.

====== Амфетамины до добра не доведут ======

Комментарий к Амфетамины до добра не доведут Raga – Амфетамины до добра не доведут

Шли мы примерно минут двадцать пять, молча. Район был мне в целом знаком, но я редко ходил в ту сторону — там ничего интересного не было, просто бесконечные панельные дома. Серый курил и периодически кому-то строчил сообщения. Мне особо не хотелось с ним разговаривать, но от его присутствия рядом было как-то легче. В кармане завибрировал телефон; не доставая, кнопкой скинул звонок и выключил совсем. Иди нахер, Витя.