— Заткнись! — мгновенно разъярившись, я пнул ногой по столу. — Хватит хоронить меня заживо!
— Но ты все равно не выиграешь, зачем же мучить себя?!
— Я выиграю! Шестое место — не конец света, выигрывали и с двенадцатого! Ты еще не видел мою произвольную! Маленький спойлер специально для тебя: у меня будет такая программа, что вы все охуеете. Такого проката мир еще не знал!
— Не надо геройствовать, Юрий! Ты обессилен…
— Ошибаешься, — я злорадно захохотал. Получился какой-то безумно-демонический смех; наверное, я выглядел страшно, потому что Отабек с той стороны заметно побледнел и напрягся. — Вот оно, мое тайное оружие!
Что подумает казах, меня волновало в последнюю очередь. Я достал из кармана бумажку и снюхал обе полосы подряд прямо перед камерой. Тут же высыпал остатки из пакетика и принялся чертить еще. Порох был ядреный, слизистую жгло, словно я вышел подышать свежим воздухом где-нибудь на полярной станции. Отабек наблюдал за моими движениями с таким выражением лица, будто я только что кого-то убил и теперь расчленяю.
— Юра, — наконец хрипло заговорил он, — не губи себя, умоляю. Брось, пока не поздно.
Я вытер нос кулаком и заметил на тыльной стороне ладони следы крови. Похоже, сосуды совсем ослабли, лопаются от малейшего напряжения.
— Я не могу повернуть назад. Этот чемпионат — дело чести.
— Но это… допинг. Ты же понимаешь?
— Понимаю.
— Тебя дисквалифицируют.
— Пускай. Это все потом. Я слишком далеко зашел, Бека. Я хочу ощутить, что такое истинная скорость, попробовать ее на вкус, почувствовать ее пьянящий запах… Блеск огней, восторженный рев толпы, искры из-под коньков! И я — лечу, расправив крылья, быстрее ветра, молнией разрезая небеса! Настало время обратить мечты в реальность. Я был рожден для славы, я — король льда, у которого незаконно отобрали трон! И этот белый порошок всего лишь поможет вернуть то, что причитается мне по праву.
Отабек придвинулся ближе к камере, будто пытался достать меня.
— Это одержимость, Юра, — сказал он с отчаянием. — От наркотиков у тебя поехала крыша. Где же Виктор, почему не уберег тебя, почему позволил впасть в зависимость?
— Я не наркоман! Нет у меня никакой зависимости, мне все это нужно чисто для проката. Вот закончится чемпионат, и больше не буду. И при чем здесь Виктор? Я совершеннолетний, и сам решаю, что мне употреблять, а что нет!
— Но разве такая победа чего-то стоит? Ведь это фальшивка, пустышка, иллюзия! О такой славе ты мечтал? Это не мечта, это — реквием по мечте, и ты пишешь его своими собственными руками!
Я снова расхохотался:
— Горячо, горячо! Даже не представляешь, насколько! Но хватит подсказок. Разговор окончен. Не забудь включить телевизор послезавтра. Там ты увидишь нечто незабываемое.
Алтын горестно опустил голову.
— Во всем виноват я, — тихо сказал он через минуту молчания. — Назвался другом, а сам не уследил, не сумел вовремя предостеречь тебя от непоправимых ошибок. Если бы я был рядом…
— Началось, блять. Ничего, что я в Москве, а ты в Павлодаре?
— Я обещал приехать. Я давал тебе обещание.
— Забей. Давай без самобичевания, пожалуйста, и так тошно. У тебя там семья, братья, сестры, учеба, хуеба, зачем тратить время на какого-то Юрия Плисецкого? Я тут сам как-нибудь справлюсь, привык уже.
Отабек внезапно вскинул подбородок с решимостью.
— Я еду.
— Куда ты едешь?
— К тебе. Я твой друг, Юрий, и должен спасти тебя. Если никто больше не может тебя остановить, то это сделаю я.
— И кто еще из нас ебанутый, интересно. У самого-то скулы от пафоса не сводит?
— Я искренен от всего сердца, — темные глаза казаха сверкали таким праведным огнем, что мне даже стало немного не по себе. — Клянусь тебе, я сделаю все возможное, чтобы добраться как можно скорее. Только дождись меня.
— Угу. Я это который год от тебя слышу. Ладно, покедова.
— Юрий, обещай, что дождешься!
— Ага, ага, — я жмякнул на кнопку отбоя, не обращая внимания на несущиеся из динамиков крики. Нашелся спаситель, тоже мне. Приедет он, как же, за билетами уже побежал!
мы столько времени тратим на то чтобы плакать о том как мы зря тратим время
мне бы ваши проблемы
я понял
надо жить без сожалений
я понял
Я сидел в разрозненных чувствах, бездумно чиркая по столешнице пластиковой карточкой, когда дверь за моей спиной неожиданно распахнулась настежь. Какого хера?! Я точно помнил, что закрывал замок на два оборота! Не успевая ничего убрать, резко подскочил со стула и заслонил стол собой. В комнату быстрыми шагами вошел Виктор. Из-за его плеча с видом нашкодившего щенка робко выглядывал японец.
— Зашел поздравить? Можно без цветов и оркестра, спасибо. Я очень признателен за вашу поддержку и все такое прочее; а теперь свалите в ваш гейский радужный туман и дайте отдохнуть.
Виктор слегка опешил: было видно, что он собирался начать разговор с чего-то другого.
— Я не смотрел твое выступление, извини, — наконец буркнул он. — Был на работе. Но это не меняет того, что…
— Тогда какого хуя ты здесь делаешь? Между прочим, на часах уже полночь, я мог бы давно спать. И кстати, с каких это пор дверь в мою комнату открывается, будучи запертой?
— Мне пришлось взломать замок. Видишь ли, Юрий, у меня к тебе есть серьезные вопросы.
Он вытащил руку из-за спины и помахал у меня перед носом сложенным листом бумаги. Я сразу его узнал: тот самый сверток из ящика с бельем, из которого я регулярно таскал деньги.
— Тебе знаком этот конверт?
— В первый раз вижу.
— Не ври! — на лбу Виктора вздулась жилка. — Мне все известно. Я давно заметил, что у меня начали пропадать наличные. Сначала думал — показалось, потом — что потратил. Но деньги продолжали исчезать, и я решил проверить. Специально оставил одну купюру, чтобы посмотреть, что будет… и ее тоже не оказалось на месте.
— Ну и при чем тут я? Сам виноват, что не следишь за своими деньгами!
— При том, Юрий. При том, что ты у меня воруешь! По моим подсчетам, ты украл у меня в общей сложности уже почти шестьдесят тысяч. Поверить не могу, что ты мог пойти на такую низость! Я вскрыл дверь, чтобы обыскать твою комнату, но так ничего и не нашел. Где деньги?
— В душе не ебу, Витя. Тебе не кажется, что обвинять меня в воровстве — уже перебор? Почему всегда, чуть что, так сразу Плисецкий? Может, хватит делать из меня козла отпущения?
Пожалуй, я еще ни разу не видел Виктора в таком гневе. Обычно он являл собой образец сдержанности и самообладания, но сейчас его прямо трясло от возмущения, лицо покраснело, а изо рта брызгала слюна. Вот я и обнаружил твое слабое место, Витенька. Деньги — твоя сила и власть; ты потерял ее и теперь не можешь меня контролировать. Раз с тобой нельзя договориться, значит, можно тебя купить. Очень хорошо.
— Тебя с января отчисляют из колледжа. Я хотел побеседовать с тобой по-хорошему, спросить, в чем проблема, вместе найти решение. Но, кажется, это невозможно. Надо, чтобы кто-то еще с тобой побеседовал? Мне заявление писать на собственного брата? Кража уголовно наказуема! И у меня есть свидетель твоего преступления… — он кивнул в сторону японца, который стоял, потупившись. — Юри видел, как ты взял из ящика пять тысяч рублей. Он рассказал мне об этом, а также о том, как ты угрожал ему физической расправой…
Значит, все-таки слил, паскуда. Я молчал, раздумывая, как и куда лучше ударить Кацуки; Виктор догадался о моих намерениях и заслонил любовника собой.
— Ты их потратил? На что ты их спустил? На гулянки, на алкоголь? Юра, это дно! И это человек, который собрался выиграть чемпионат России? Ты позоришь само фигурное катание своими поступками!
— Значит, как деньги пропали, так я совершеннолетний, а как жить и самому принимать решения, так хуюшки?
— Что ты несешь? Ты вообще в адеквате? Хорошеньких же решений ты напринимал! Похоже, за тобой следить надо круглосуточно! Слава Богу, покойный дед всего этого не видит! Для него ударом было бы узнать, во что превратился его Юрочка!
