Отошел подальше, сел на скамейку на детской площадке, оперся локтями на колени. Все во мне горело, полыхало огнем от досады и вселенской несправедливости. Немного подуспокоившись, начал продумывать, как найти выход из сложившейся ситуации. В конце концов, Эдик не единственный, у кого водятся наркотики. Его квартира была просто местом для наших встреч, а закупались для вечеринок совершенно разные люди. У того же Шамиля наверняка полно связей, он сможет пробить для меня хотя бы полграмма. Да. Я просто позвоню кому-нибудь другому, и все будет хорошо.
не ищи себя в мире где нет сна
порох лишь аргумент перед страхом
Всего за несколько дней моя жизнь изменилась до неузнаваемости. Сменялись день и ночь, но мой отсчет шел лишь от полосы до полосы. Я и хотел, и не мог, и боялся спать — боялся, что за короткое время отдыха другие обойдут меня в подготовке. Поэтому, как только чувствовал, что эффект спидов начинает ослабевать, сразу же принимал новую дозу — ровно столько, чтобы быть в тонусе, но и не словить страшных побочек. И тренировался, тренировался, тренировался, каждым своим появлением на катке нагоняя страх и трепет на других спортсменов.
Быстро стало понятно, что на чью-то помощь постоянно рассчитывать сложно. Никто не хотел рисковать только ради меня одного, и я сам начал заказывать для себя наркоту через интернет на черных рынках. Покупал по минимуму, чтобы употребить без остатка, но самый качественный и дорогой порох. Иной раз это выходило дважды, а то и трижды за день. Анонимно платил неизвестным продавцам, затем долго и томительно ждал, когда скинут фото закладки. И тут же срывался и ехал — хоть к черту на кулички, потому что через некоторое время незабранный товар могли перепродать другому.
Я научился разбираться в скорости, отличал ее сорта, вкус, цвет, запах. На глаз уже определял, разбодяжили ли порошок мелом, сахарной пудрой, баралгином. Ровнял себе идеально красивые дорожки. Понял, почему Кира постоянно закапывал себе капли для носа (теперь я тоже носил их в кармане), а Костя пользовался личной стеклянной трубочкой. Иногда даже мурашки пробегали по коже при мысли, что я там мог подхватить, вдыхая через общую со всеми купюру; но я успокаивал себя тем, что если бы у кого-то из компании обнаружили СПИД, то его немедленно бы выгнали, а раз не выгнали, то значит, ничего не было. В любом случае, решил после чемпионата на всякий случай сдать анализы.
При этом я не считал себя наркоманом. Наркоманы — люди, которые обдалбываются ради удовольствия, а мне амфетамины служили ради высшей идеи. Это было всего лишь средство, позволявшее достигнуть цели, и я шел к ней с истинно макиавеллиевским упорством. К тому же я был уверен, что зависимости от пороха не существует. Я мог бросить в любой момент — просто сейчас не было нужды, — и остался бы тем же, кем и был: убедился уже на своем и чужом опыте. Я не хотел погрязать в этом преступном мире, не хотел получить тюремный срок. Просто так получилось, что свет моей надежды оказался вне закона.
веский аргумент против здравого смысла
превратит тебя в кучу пепла без компромиссов
с этого болота тебе не вылезти чистым
для тебя будет это последний выстрел
Поиск кладов был опасным, но увлекательным занятием, похожим на игру в «русскую рулетку» — только вместо патрона в ней была посадка по статье. Иногда они лежали на виду, а иногда в совершенно труднодоступных местах. Я забирал пакеты из водосточных труб, мусорных баков, дыр в заборах. Противнее всего было доставать их из парков или других зеленых насаждений: приходилось ползать по грязным и мокрым канавам, продираясь сквозь кусты, а на выходе маячила опасность нарваться на ментовский «бобик», плотно окучивавший местность. Просто дойти до дома уже казалось маленькой победой.
Один раз закладка была сделана на чердаке многоэтажного жилого дома, но дверь оказалась закрытой. Я около часа топтался у подъезда, ожидая, пока кто-нибудь выйдет и тем самым впустит меня внутрь. Было -15, восемь вечера, дул ледяной ветер, я отморозил себе руки и уши. Но попасть на чердак мне так и не довелось: подошедшая пара с коляской так пристала с расспросами, в какую квартиру мне надо и зачем, что я предпочел ретироваться. Денег мне никто не вернул, но мне было не жаль: все равно это были деньги Виктора, которые я в последнее время брал у него «в долг» в неограниченном количестве.
Кроме верхней одежды, я регулярно проверял карманы брюк в его комнате, а также обнаружил две нычки с баблом: одну в ящике с нижним бельем, вторую — на книжной полке. Конечно, все подчистую не тащил, но сотенными уже не ограничивался. На мое счастье, в денежных вопросах Виктор был достаточно старомоден и не держал все свои сбережения на кредитке. Единственной загвоздкой оставался японец, которого я за глаза окрестил «жирной свиньей». Кацуки Юри оказался домоседом, любил поспать до обеда, на улицу выходил только до ближайшего магазина за углом, а на более далекие расстояния выбирался исключительно в сопровождении Виктора. В остальное время, когда не спал и не жрал, он валялся на кровати и смотрел сериалы. Соответственно, периоды, когда я был дома один, теперь выпадали намного реже, чем раньше.
В целом «свинью» я предпочитал игнорировать. Общаться мне с ним было не о чем, выгнать его я не мог. Но и Юри ко мне лишний раз не лез — боялся, и не зря.
тело хотело почувствовать силу
но сгорело быстрее искры
Было около семи часов вечера, когда я сделал заказ на грамм амфетамина у нового, прежде неизвестного мне продавца. Цена была высокой, но я обращал внимание в первую очередь на качество, поэтому без раздумий согласился на сделку. Проверил счет и — опаньки! По нулям. Когда это я успел? Пополнить финансы требовалось срочно, иначе порох могли расхватать, как горячие пирожки.
Дома никого не было. Я зашел в комнату Виктора, привычно запустил руку в джинсы, висящие на спинке стула. Пусто. Странно. Тогда я выдвинул ящик комода и потянулся в глубину, рассчитывая нащупать пальцами знакомый бумажный сверток. Он был на месте, но когда я раскрыл его, то внутри лежала лишь одна-единственная пятитысячная купюра. Я прикусил губу. Палевно, ой как палевно! Обыск книжной полки также ничего не дал: по неизвестной мне причине Виктор в одночасье ликвидировал все свои заначки. Возможно, он решил перепрятать деньги в другое место, но искать новые тайники было некогда. Я стоял, теребя в руках оранжевую бумажку, мучимый сомнениями. Брать или не брать? Такую пропажу сложно не заметить…
Сзади послышался шорох, и я на автомате сунул купюру в карман. Резко обернувшись, я увидел на пороге комнаты Кацуки с мешком продуктов в руке. Тот испуганно таращился, переводя взгляд с меня на перерытую кучу трусов и обратно. Неужто запалил? Я быстро оценил ситуацию: Виктора нет, мы в квартире одни. Поэтому хладнокровно задвинул ящик, подошел к японцу и, глядя на него сверху вниз, крепко сжал пальцами его пухлые щеки.
— Ты ничего не видел, ясно? Если хоть слово Виктору скажешь, мразь ты ебучая…
Японец хлопал ресницами и пытался кивать.
— По-русски хоть что-нибудь понимаешь?
— Пони… понимаю… нему… нога…
— Тогда слушай и впитывай, свинья: меня здесь не было, тебя тоже. Ты ничего не знаешь; где деньги, тоже не знаешь. У нас с Виктором есть договоренность, мы сами во всем разберемся. Не суй нос не в свое дело, пидорок. Иначе твоя японская жопа очень сильно рискует порваться на британский флаг.
Выпустив Юри, я брезгливо вытер руку о штаны и пошел одеваться. Морально-этическая сторона вопроса была улажена.
Что-то с этим заказом пошло не так с самого начала. Я оплатил, но продавец не торопился скидывать фото. Болтаясь вокруг дома, я судорожно обновлял и обновлял страницу в телефоне, надеясь увидеть координаты закладки. Половина десятого, адский холод, сколько же еще ждать? Я строчил в чат, но мои сообщения оставались без ответа. Когда я практически отчаялся и начал думать, что меня кинули, телефон пикнул уведомлением. Ну же! В четырех кварталах отсюда — в принципе, недалеко. Судя по изображению, пакет был привязан к ветке.
