— Не подходи ко мне.

Он делает шаг, и я начинаю вырываться, до крови раздирая запястья о крепления.

— Успокойся, прошу.

— Успокойся? Итан, ты сейчас серьёзно?

Одна из стен загорается белым, ослепляя и, обернувшись, за прозрачным стеклом я вижу Жаклин в сопровождении администратора. Они занимают места, будто в зрительном зале, ожидая продолжения. Спазм в очередной раз проходит по телу, но блевать уже нечем. Поэтому я просто сглатываю ком, оборачиваясь к Эвансу.

— Я тебе доверяла. Я… Влюбилась в тебя. Зачем ты так?

— Корд, послушай… Ты не понимаешь. У меня не было выбора. Всё очень сложно.

Киваю, сдерживая очередной истерический смешок. Моя нервная система настолько разбита, что я совершенно уже не контролирую эти перепады, переходя от слёз к смеху.

— Сложно.

Итан бросает взгляд на сидящих за стеклом и подходит ближе ко мне, останавливаясь к ним спиной.

— Эш, послушай. Я знаю, что сделал тебе больно. Прости меня, пожалуйста.

Он говорит тихо, так что я едва улавливаю его слова за звоном в ушах.

— Прости… — прикрываю глаза на мгновение, и по щекам вновь бегут горячие капли. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и открываю глаза, смело глядя на Эванса. — Давай, Итан. Заверши уже начатое. Хватит издеваться надо мной. Отключай.

Он поджимает губы и закрывает глаза, зажмуриваясь до боли. А после делает вдох.

— Знаю, что не могу просить тебя об этом, Эш. Но… Ты обещала доверять мне. Что бы не произошло. Прошу. Поверь мне сейчас.

Эти слова впиваются в кожу, посылая холод по конечностям. Замечаю, как Итан осторожно запускает руку в карман черной куртки, доставая оттуда прозрачную ампулу и заменяя ней ту, которую ему вручила Рид.

Эванс поворачивается боком, демонстративно показывая шприц и ампулу зрителям по ту сторону стекла. Его лицо совершенно безразлично, будто он проделывал подобное сотню раз. Один щелчок, и он вскрывает ёмкость, впуская иглу внутрь, вбирая жидкость до последней капли. Отбрасывает опустошенную ампулу в сторону, и она разбивается об пол. И вновь оборачивается ко мне. В его глазах решительный огонь, оплавляющий остатки моего сознания. Он говорит так же тихо, чуть склоняясь надо мной.

— Эш… Ты моя, слышишь?

Эти слова так много значили для меня. Я ведь верила… Что так и есть. Всей душой прикипела к нему, отдала слишком много. Голубые радужки впитывают каждую мою эмоцию, забирая часть боли себе. Он закусывает губу, поднося шприц к моему плечу. И я неотрывно смотрю в его глаза, утопая и погибая. Последний раз перед тем, как окончательно лишиться жизни.

— А ты мой…

Произношу одними губами. Наше признание друг другу, которое было более значимо, чем любые другие слова. Как бы больно мне не было, я хочу, чтобы он знал это. Пусть это будут мои последние слова. Даже несмотря на всё, что сегодня произошло, это не отменяет того факта, что я любила его. Всем сердцем. И даже если я умру в следующую секунду. Мне уже всё равно.

— Я тебя люблю, маленькая.

Острая игла прорезает кожу, входя в плечо. И Эванс нажимает на шприц, запуская прозрачное обезболивающее.