Он прильнул к моей спине, и внезапно я действительно почувствовала что-то… какой-то холодок, исходящий от его груди, как будто боль, о которой он рассказывал, все еще оставалась в нем, засев прочно, как осколок снаряда. Я широко раскрыла глаза, потрясенная этим ощущением, но в следующий момент вся магия была разрушена. Вадик пошевелился и спросил:

— А может… того самого…

— Чего — того самого?

— Ну ты поняла, — он сжал меня сильнее.

Я минуту подумала, напряженно шевеля полуспящим мозгом, и решила:

— Нет, я против.

— Почему?

— А с какой, собственно, стати? Я век тебя не видела, да и раньше у нас ничего не было. К тому же у меня нет средств контрацепции.

— Ну и что? Ты же не забеременеешь с одного раза, как в кино. Я обещаю.

— Ты мне уже много чего сегодня обещал. И вообще я не намерена проверять свою фертильность таким образом.

— Да ладно тебе. С резинкой противно. Она натирает.

Мне не понравился его тон и то, что он уламывает меня, как безмозглую школьницу.

— Знаешь что, иди-ка ты к себе.

— А если я скажу, что у меня есть презерватив?

Замечательно. Теперь у него есть презерватив. Это обеспечивает мое согласие. Я даже обиделась.

— Тем более. Уходи.

Десять минут спустя, когда я уже начала рявкать, Вадик наконец сообразил, что дело не выгорело, и, стеная и охая, отчалил к себе в кухню.

Вздохнув, я спрятала лицо в подушке и погрузилась в тревожный чуткий сон, в котором банки с вареньем, вращаясь, витали в темном космическом пространстве. «Бери что придется», — прочитала я на этикетке одной из них. «И этот сойдет», — уверяла этикетка другой. Скрип двери мгновенно пробудил мое бредящее сознание, и я подскочила на кровати, разразившись диким воплем — в серой мути рассвета ко мне приближалось нечто, оказавшееся облаченным только в похоть Вадиком. В его руке, на манер лопнувшего воздушного шара, болтался презерватив.

— Я же говорила тебе, НЕТ!!! — прорычала я.

— Я подумал, а вдруг ты передумала…

— Я спала!

— Ну а вдруг ты во сне передумала… как Менделеев…

Наверное, я сама бы его треснула, но тут с жутким топотом в комнату влетел Эрик и попытался вручить Вадику оплеуху, от которой тот увернулся опытным движением.

— Соня, что происходит? Что он сделал?!

— Что это за тип?! — взвизгнул Вадик. — Как он сюда попал? Спаси меня!

Эрик и Вадик заорали оба разом, топая и цепляя друг дружку, и мне пришлось встать на кровати, чтобы перекричать их:

— ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ! Я ХОЧУ СПАААААТЬ!

Они замерли, как были: Вадик забился за диван, Эрик пытается вытащить его на удобное для избиения пространство.

— Я тоже хочу спать, — признался кто-то из-за стены. — Мерзавцы вы все.

— Простите, — пробормотала я. — Эрик, пожалуйста, иди домой. Он ничего не сделал, просто дурак. Вадик, чтоб я тебя до утра не видела. Иначе снова прибежит Эрик, и я уже не буду мешать ему бить тебя.

— Может, мне остаться с тобой? — спросил Эрик.

— Вот уж не думала, что когда-то скажу это, но можно я для разнообразия переночую одна?

Вытолкав всех, я рухнула на кровать, клянясь, что теперь ничто не поднимет меня с нее… даже землетрясение… даже извержение вулкана… даже предновогодняя распродажа…

Проснулась я поздно и, открыв глаза, заморгала, пытаясь понять, реален ли пышный букет роз на моем столе. Я разрешила сомнения, встав и понюхав букет. Как и полагается напичканным химией оранжерейным цветам, розы ничем не пахли. Зато кололись как самые настоящие. Я быстро оделась и выбежала в кухню, где Вадик уже ожидал завтрака.

— Спасибо!

— Не за что, — он скромно улыбнулся. — Мне очень стыдно за мое поведение ночью. Не знаю, что на меня нашло. Должно быть, это все потому, что ты такая красивая.

Я еще раз вспомнила все эти лишние килограммы, которые висели на мне, когда он был в меня влюблен, и решила простить его, хотя отношения с ним напоминали игру «хорошо — плохо».

— Что бы придумать, — я заглянула в холодильник. Пусто, но не ожидала же я, что его кто-нибудь наполнит. — Как насчет сырников? Только мне придется сбегать за творогом.

— В самый раз. Сбегай.

После завтрака Вадик заявил, что ему снова нужно отлучиться.

— За фонариками.

— Ты узнал, где их купить?

— Конечно. Я включал твой компьютер.

Хм. Он совсем обжился в моей квартире.

— Только туда и обратно. Зато вечером я приготовлю нам ужин. А то все время ты готовишь. Это нечестно.

— А ты умеешь готовить?

— Да, и отлично. Тебя ждет что-то особенное.

Мысленно я накинула ему пару очков. Теперь его счет был минус 41.

Наученная горьким опытом, я не слишком поверила его обещанию скоро вернуться и засела смотреть сериал про девушек из команды поддержки. Когда я совсем затерялась в перипетиях жизни стройных красоток, ко мне заглянул Эрик.

— Мы с Деструктором идем в парк.

— Я пасс. Я потратила всю энергию на то, чтобы дойти до дивана.

— У тебя под глазами синева. Неудивительно, после этой истории ночью.

— Честно признаться, я сожалею о своем решении пригласить его сюда.

— Надеюсь, это самое большее, о чем ты сожалеешь, касающееся этого типа. Может, ты переберешься жить к нам?

Я ударила себя кулаком в грудь.

— Мой крест.

— Тогда удачно тебе добраться до Голгофы.

— Я попробую доехать на автобусе.

Ближе к вечеру вернулся Вадик. Он был слегка в подпитии, с крошками в уголках губ, и вручил мне кислотно-розовую плюшевую свинью.

— Фонарики-то купил?

— А… фонарики. Не нашел. У вас в городе такая беспорядочная архитектура.

Я неохотно прижала свинью к груди.

— Не надо было.

— Ерунда. Я люблю делать тебе подарки, — бросил Вадик так небрежно, как будто последние пять лет только этим и занимался. — Приступим к ужину. Что ты приготовила?

— Сегодня же ты собирался готовить.

— Точно, — он заглянул в холодильник. — Но здесь нет нужных мне продуктов.

— Конечно. Как я могла знать, что именно ты планируешь приготовить?

— Я напишу тебе список необходимого.

Я подавила вздох.

— Напиши.

Вадик замер в ожидании, глядя на угол стола.

— Что?

— Так ты принесешь мне лист бумаги и ручку?

В супермаркете меня охватило немыслимое, совершенно ненормальное для меня раздражение. Что за (базилик) отвратительное (чеснок) поведение (петрушка)! Он (приправа для курицы) допрыгается (охлажденная куриная тушка), что я вышвырну его вон (увесистый мешок с картошкой)! Если я потолстею, это будет его вина. Он меня так расстроил, что меня потянуло скупать все ненужное и калорийное. И почему (сливочная помадка) мне так (шоколадка) не везет (печеньки) с мужиками (эклеры с кремом)!

Кассирша назвала мне немаленькую сумму. Ого. И в кошельке как будто меньше денег, чем я ожидала, нет? Я вышла на улицу, гадая, где могла потратиться, и наткнулась на Эрика, Деструктора и Олесю. Эрик сразу забрал у меня пакеты. Олеся тихо поздоровалась. Раскрасневшаяся после прогулки, она выглядела почти хорошенькой. Деструктор окинул меня ехидным взглядом, но, против своего обыкновения, воздержался от комментариев.

— Этот моральный инвалид сам не в состоянии сбегать в магазин? — спросил Эрик.

— Он будет готовить. Обещает что-то особенное.

— А может, я приглашу тебя на ужин? Ничего особенного, просто закажу пиццу. По меньшей мере тебе не придется за ней идти.

— Спасибо, но нет.

— Рискуешь остаться голодной.

— Я накупила тонну сладостей. Может, Игорек и Олеся хотят по эклеру? Или печенья?

— Они лопаются от мороженого. А ты будь осторожнее. Твой приятель как будто играет в игру «Как достать соседа».

— Уверена, он не нарочно. Он просто… плохо воспитан или еще что-то.

— А мне видится тонкий расчет за его действиями. Парень психопат-манипулятор. Тайный женоненавистник, одержимый жаждой мести. Ты стала его очередной жертвой. И он не успокоится, пока не выпьет из тебя всю кровь.