— Возьми моё сердце,

Возьми мою ду-ушу,

Я так одинок в этот час,

Что хочу умере-е-еть…

— Да заткнись ты уже! — высунулась из окна голова Ирины. Даже в слабом свете, исходящем от тусклой лампочки над крылечком, было заметно, что после соприкосновения с ряской и тиной ее обесцвеченные волосы приобрели выраженный зеленый оттенок.

Окинув Ирину туманным от винных паров взглядом, Данила отошел на десять шагов и меланхолично продолжил:

— Мне некуда деться,

Свой мир я разруши-и-ил,

По мне плачет только свеча

На холодной заре-е-е… [4]

— Передай Ане, чтобы принесла еды, — сердито приказала мне Ирина и захлопнула ставни.

Я вернулась к остальным, которые так громко разговаривали и смеялись, что я едва могла расслышать собственные мысли. Только Роланд, одинокий и печальный, как призрак, белел среди деревьев. Он так и не смог приспособиться к праздности, бессмысленной и беспощадной. На мне было выбранное Алей желтое платье, которое делало меня очень симпатичной даже в собственных глазах, и, наверное, поэтому меня вдруг охватила решимость. («Давай, срази его своим очарованием», — небрежно похлопывая помпоном по своей голой ноге, подбодрила меня одна из чирлидерш. У нее были черные волнистые волосы и синие глаза. Я решила, что ее зовут Джессика). Нерешительно приблизившись, я заглянула в дымчатые глаза Роланда.

— Ярослав Борисович, — прошептала я, — в нашем отделе возникла проблема в связи с нехваткой канцелярских принадлежностей, а наша руководительница Ирина, к сожалению, очень загружена, и я не решаюсь обратиться к ней.

На Роланда как будто плеснули живой водой. Во всяком случае, свой планшет он достал очень живо.

— Мы могли бы оформить заказ прямо сейчас.

— Это было бы чудесно. Нам столько всего нужно. Даже точилки для карандашей.

Он уже водил кончиком пальца по экрану, раскрывая страницы.

— Вы определились с маркой?

— Давайте посмотрим весь ассортимент, — выдохнула я в стиле Мэрилин Монро, и в этот момент мы с Роландом стали немного ближе друг к другу.

Мы провели восхитительных два с половиной часа, выбирая карандаши, и ручки, и папки для бумаг. Мимо нас то и дело сновала Аня с тарелками — видимо, у Ирины на нервной почве открылся жор.

— А я вас помню… Анастасия?

— София.

— Ах да, София… точно. Сейчас мне припомнилась Анастасия. Беспардонная особа. Столько раз ставила меня в неудобное положение.

— Как хорошо, что я не Анастасия, — нервно хохотнула я.

— Кстати, София, я просмотрел отчет Ирины о работе отдела, и как раз собирался вас уволить… Но сегодня вы проявили ответственность, позаботившись о том, чтобы у вашего отдела было все необходимое для эффективной работы, и мне подумалось, что в вас имеется нераскрытый потенциал. А вот с Анастасией необходимо распрощаться.

— Она уже не работает у нас, — быстро сказала я.

— Да? Хорошо, когда люди сами догадываются о необходимости уйти. И еще… ваше платье. Не вздумайте надеть его в офис.

Домой уезжали поздно. В автобусе сильно пахло алкоголем. На моем лице не гасла улыбка. А у Ирины не было причин для радости. На этот раз она сидела одна, потому что Роланд положил на место рядом с собой свой ноутбук, давая понять, что больше не намерен терпеть общение с кем бы то ни было. Но Ирине тоже было не до компании. Каждые двадцать минут она просила водителя остановиться и убегала во тьму. Она утверждала, что ее укачивает, но карман ее брюк топорщился, набитый туалетной бумагой, к тому же ее расстроенный после нервного переедания желудок выводил настолько громкие трели, что я могла слышать их даже через шум мотора.

— Я совершенно удовлетворена. Теперь можно месяц не заниматься сексом, — съехидничала Диана, сверля взглядом спину Ирины, которой снова понадобилось выйти.

В четыре утра, стоя возле двери Эрика, я размышляла, лег ли он спать. Решив, что вряд ли, я все-таки постучалась.

Эрик открыл дверь, одетый в майку с Чипом и Дейлом и зеленые трусы.

— Ой, ты спишь?

— Спал. До того, как ты постучалась.

— Прости… тогда я пойду.

— Да нет, останься, раз уж разбудила, — Эрик посторонился, впуская меня в квартиру. — Как твой корпоратив?

— Ужасно… чудесно… это был лучший корпоратив в моей жизни! Ты уверен, что тебя не нужно оставить в покое?

— После выражения столь противоречивых эмоций мне не терпится услышать, как все прошло. Кофе? Бутерброд?

— Да, — согласилась я, хотя знала, какие у Эрика масштабные бутерброды. — Слушай, я так взвинчена, и скоро уже на работу, так что, наверное, вообще не буду ложиться. Это будет считаться едой на ночь или сойдет за ранний завтрак?

— Ты реши, как тебе удобно, а я подыграю.

— Только… Эрик… надень, пожалуйста, штаны.

Рассказывая, я наблюдала, как Эрик достает из холодильника ветчину, сыр, овощи, салатные листья, соус тар-тар, сооружая трехэтажного монстра. Иногда он прерывал процесс, чтобы целиком сосредоточиться на смехе. Больше всего его почему-то поразила моя беседа с Роландом.

— О чем вы говорили? О ручках? Этот парень вообще в адеквате? Ладно, тебя не уволили, значит, в вашем странном времяпрепровождении был хоть какой-то смысл.

Я подумала, что подобные комментарии нельзя воспринимать всерьез, если они исходят от человека, способного часами рассуждать о каком-то там Юниксе, но промолчала.

— За два дня я соскучился по тебе и твоим чокнутым историям, — признался Эрик, и у меня потеплело на сердце.

— Правда? Эрик, а ты посмотришь со мной «Мой маленький пони»? Прямо сейчас?

— Конечно.

— Только в моей квартире, а то разбудим Деструктора.

Послышались шлепки босых ног, и в кухню явился Деструктор, сердито морщась от света. Он был в короткой пижамке с динозаврами. Заметив на его коленке помазанную йодом болячку, я порадовалась, что этот ребенок все-таки бегает, а не сидит сиднем над своими видеоиграми.

— Нет уж, смотрите здесь. Под моим присмотром, — потребовал Деструктор.

По непонятным мне причинам Деструктор предпочитал, чтобы мы с Эриком переместили наше общение на их территорию. Не став спорить, мы взяли тарелки и чашки и пристроились на диване, сдвинув постельное белье.

— А пока вы будете смотреть детскую ерунду про пони, я буду читать Ницше, чтобы вы почувствовали себя ущербными, — пригрозил Деструктор.

— Это ты почувствуешь себя ущербным, читая Ницше, — возразил Эрик. — Более того, я подозреваю, что и сам Ницше…

После пони-марафона, зевая, я побрела на работу. Диана уже была на месте — такая же, как всегда. Аня помазала чем-то свою сыпь, и та заметно поблекла. Подошедшая Дана пожаловалась, что с утра ей звонит уже пятый из отдела социальных исследований с предупреждением, что не выйдет на работу, и она подозревает, что тенденция продолжится.

А потом голос Даны застыл, и все звуки просыпающегося офиса обратились в льдинки, которые, упав на пол, разлетелись на тысячу осколков. Воздух стал тяжелее, свет ламп поблек. Явилась она, сокращая продолжительность нашей жизни одним лишь взглядом.

В тот же день Ирина написала жалобу на имя гендиректора, обвиняя отдел IT в плохой работе компьютеров и игнорировании запросов персонала. В ответ пришел Леша и прикрепил на клавиши ее ноутбука маленькие записочки «Вкл», «Пробел» и «Стереть», чтобы у нее «возникало меньше проблем при эксплуатации оборудования».

Написала Аля, спрашивая, помогли ли чирлидеры. «Они идеально соответствовали общей атмосфере дурдома, — ответила я. — Спасибо тебе еще раз, что помогла с одеждой. Придешь ко мне сегодня вечером? Нажарим пончиков».

Спустя некоторое время Аня помирилась-таки с Ириной, хотя прежнее к себе отношение ей восстановить не удалось. Она все еще держалась холодно со мной и Дианой в присутствии Ирины, но стоило той отойти, мгновенно очеловечивалась. В конце концов, корпоратив действительно поспособствовал улучшению отношений в отделе — ведь общий враг сближает. Диана продолжала потихоньку искать идеальную работу, игнорируя исходящую от Ирины леденящую ненависть. Ирина была бы рада уволить строптивую подчиненную, но ее останавливало осознание, что первой, кому Диана сообщит об этом, будет трудовая инспекция. У меня же спирало дыхание каждый раз, когда Ирина проходила мимо. Я понимала, что она никогда не простит нас. Не только за то, что мы не принесли ей победу, но и за то, что наблюдали ее поражение. Мы поставили ее авторитет под сомнение. Мы имели свою точку зрения. Кроме того, она едва не разревелась при нас! Я приходила утром на работу и улыбалась как обычно, но знала, что месть последует. Но в тот день, когда мы суетились на жаре, сшибаемые с ног окриками Ирины, я сделала одно важное открытие, позволившее мне по-новому взглянуть на многие вещи: все эти безупречные люди в дорогой одежде, выглядящие умными и высокомерными, иногда тоже проваливаются. Да еще с каким треском. Прямо как я.