– Сейчас узнаешь, – сказала Арпата. – Сегодня у меня были мужчины, явившиеся для того, чтобы вступиться за честь девушек, которых ты соблазнил и бросил.

– Много их было? – поинтересовался Танасис, горделиво отставив ногу.

– Много, – ответила она. – Пять знатных семей объединились, чтобы подать на тебя жалобу.

– Всего пять? Мало! Должно быть гораздо больше.

– Не ерничай! – вскипела Арпата. – Эти люди требуют прилюдно оскопить тебя или же изгнать из племени.

– Почему бы им не сказать все это мне в глаза? – насмешливо произнес Танасис.

– Почему? Они объяснили мне, а я объясню тебе. Ты мой сын, сын царицы. Они не имеют права волосинки на твоей голове тронуть. А слов ты не понимаешь. Дерзишь, в драку лезешь. Как же с тобой сладить?

– Раз не могут сладить, то пусть отвяжутся. Вот и весь сказ.

Тут молчание нарушил Агнис.

– Мальчик, – вкрадчиво произнес он, – ты, кажется, возомнил себя очень сильным и независимым? Пользуешься тем, что тебя не могут призвать к ответу? Такое поведение недостойно царского сына.

– Я не мальчик, – процедил Танасис. – И я уже не просто царский сын. Мне шестнадцать. И мне самому пора сделаться царем.

– Нет, – отрезал жрец.

– Нет, – эхом откликнулась мать.

Юноша поочередно посмотрел на них:

– Вы сговорились? Не хотите добром отдать то, что мне причитается? Тогда я силой возьму!

– Ничего ты не возьмешь, – произнес Агнис пренебрежительно. – И силы у тебя нет.

– Нет? А если я возьму и…

Вскипевший Танасис кинулся к жрецу, но вдруг с ужасом почувствовал, что не в состоянии оторвать ногу от земли. Он попытался выхватить меч, но рука тоже не подчинилась ему. Он не мог пошевелиться, мир вокруг него расплылся, превратившись в сплошное мутное пятно. Из этой мути на него смотрели два страшных глаза Агниса. А затем прозвучал его громоподобный голос:

– Молчи, юнец! Не смей угрожать мне. Ты никто и ничто в сравнении с настоящей силой, нисходящей с небес. И власти ты не достоин. Мы с твоей матерью посовещались и решили, что трон ты получишь лишь на свое восемнадцатилетие. Да и то при условии, что возьмешься за ум. Отныне ты даже не посмотришь в сторону девушки из хорошей семьи, разве что захочешь взять ее в жены…

Танасис слушал все это, и гнев в его душе сменялся растерянностью. Старик действительно околдовал его, пригвоздив к земле. Он не мог ничего. Даже глаза отказывались видеть что-либо ясно. Это было ужасно. Осознание своей полной беспомощности казалось невыносимым. Танасис сделал усилие, чтобы заговорить, однако потерял власть над языком, губами и голосовыми связками. Он попытался упасть, но не сумел сделать и этого. Приходилось стоять неподвижно, подобно истукану с погребального кургана. Стоять и слушать.

– В противном случае, – продолжал жрец, чеканя каждое слово, – я лишу тебя мужской силы, юноша. Ты больше не соединишься ни с одной женщиной, как бы вы ни желали этого. Это не пустая угроза. Я никогда не бросаю слов на ветер.

– Он тебя слышит, Агнис? – донесся до Танасиса тревожный голос матери.

– Слышит, не сомневайся.

– Может быть, хватит с него?

– Как скажешь.

В следующее мгновение что-то изменилось. Туман, объявший Танасиса, рассеялся, и мир прояснился. Стали отчетливо видны детали, до этого поглощенные мутью. Танасис проверил, работает ли рука, которой он собирался выхватить меч. Пальцы без помех нащупали витую рукоять. Но меч остался в ножнах. Танасис благоразумно рассудил, что жреца лучше не злить. Он очень не хотел повторения столбняка. И боялся, что старик приведет свою угрозу в исполнение. Все, на что Танасис отважился, это заявить:

– Так нечестно.

– А завлекать девушек в свои сети честно? – спросил Агнис холодно. – Ладно бы эти глупые курочки, которым кружит голову яркое оперение фазана. Ты унижаешь их отцов и братьев. Ты порождаешь недовольство в племени и ропот против власти. Такое поведение недостойно будущего царя. Поэтому царем ты можешь и не стать, юноша. Я буду внимательно наблюдать за тобой два года, а потом приму решение.

– Мы примем! – поспешила поправить его Арпата.

Агнис кивнул:

– Конечно. Мы примем решение. И если ты хочешь, чтобы оно было в твою пользу, Танасис, то больше не позволяй себе глупых выходок. Доказывай свою силу в боях и на охоте, а не в темных уголках, где ты так любишь уединяться с девушками.

– Но… – начал юноша.

Жрец сделал отстраняющий жест:

– Не спорь. Я не меняю принятых решений. Ступай. Вернемся к этому разговору, когда я увижу, что ты готов.

Когда Танасис, кусая губы, удалился, Арпата обратилась к жрецу:

– Агнис, не слишком ли мы строги к мальчику? В конце концов, он никого не брал силой.

– Ты этого хочешь дождаться, царица? Чтобы твой сын опозорил тебя и стал причиной восстания? Вожди и так очень недовольны Танасисом. Они ни за что не примут его власть, хоть десять корон надень ему на голову. Одно его присутствие для них оскорбительно. Нужно время, чтобы раскаленные угли остыли. Пусть обиды подернутся пеплом и перестанут жечь сердца. Твой сын слишком много родов обидел. Они забудут об этом лишь в том случае, если он очистит свое имя.

– А если нет? – спросила Арпата.

– А если нет, то царем ему не быть, – отрезал Агнис. – Я первый призову народ восстать против недостойного правителя. Мужчина, не управляющий своим удом, не в состоянии управлять никем. Кроме того, мальчишка не в меру заносчив. С таким характером он не найдет себе сторонников.

– Он храбр.

– Он глуп.

– Он расправился с сыновьями предателей!

– Он попал в расставленные ими сети!

– Мой сын владеет мечом лучше большинства воинов!

– Тогда пусть идет и воюет, – пожал плечами Агнис. – Зачем ему трон? Будет достаточно седла на спине хорошего коня.

Арпата нахмурилась. Ей было обидно слышать неодобрительные замечания в адрес сына, но она понимала их справедливость. Пока она правила страной, Танасис совсем отбился от рук и сделался необузданным в своих желаниях. Дай такому власть, и все пойдет прахом.

– Спасибо тебе, Агнис, – пробормотала она. – Ты всегда находишь правильные решения.

– А ты вершишь правильные дела, царица, – похвалил ее жрец. – И сейчас пришло время еще одного.

Едва он договорил, как за пологом послышались голоса и доложили о прибытии гонца. Это был дозорный, посланный из низовья Истра. Он сообщил о приближении македонского посольства.

– Как думаешь, с чем они едут? – спросила Арпата, не в силах скрыть тревогу, вызванную этим известием.

Агнис спокойно посмотрел на нее и сказал:

– Ты знаешь.

– За данью?

– Да уж не с подарками. Едут, чтобы взять, а не дать.

– Мы и так на грани разорения, – проговорила Арпата, качая головой. – В прошлый раз Филипп забрал все. Неужели ему мало?

– Мало никогда не бывает, – наставительно произнес Агнис. – Отбирают столько, сколько могут взять.

– Я не дам, – заявила Арпата и так сильно стиснула зубы, что они скрипнули.

– Правильно, царица. Думай и делай. – Жрец встал. – Не стану тебе мешать.

– Как?! Ты не поможешь мне советом?

– У тебя своя голова на плечах, – отрезал Агнис. – И голова эта очень умная. Не нужны тебе мои подсказки, царица.

Он ушел, а она, просидев до вечера в уединении, собрала воевод.

– Отправьте три тысячи воинов навстречу македонянам, – велела Арпата. – На сближение пусть не идут, а появляются вместе и порознь на всем пути следования, то пешие, то конные, то слева, то справа. Пусть смотрят и думают, что земли эти густо населены и надежно защищены.

Македонский посол Парменон прибыл через несколько дней и, хотя держался высокомерно, оказал Арпате все почести, подобающие ее царскому величеству. Это говорило о том, что представление, увиденное им во время пути сюда, он оценил достойно. Представившись и совершив обмен любезностями, посол осторожно поинтересовался, как вышло, что скифское войско столь многочисленно после разгрома, учиненного Филиппом.