========== care ==========
Сейчас это, наверное, даже смешно, ведь однажды я бросил тебя именно из-за этой самой заботы. Но сейчас все изменилось.
Ты заботишься. Всегда, сколько я нас помню.
И мне нравится то, что кому-то на меня не плевать. Действительно не плевать. Ведь тебя ничего не обязывает делать это, как, например, Фиону. Ты делаешь это лишь потому, что ты этого хочешь. Лишь потому, что ты, похоже, любишь меня. И иногда я задумываюсь, как сильно должен любить человек, чтобы жить с кем-то, у кого едет крыша.
Боже, да ты любишь меня настолько сильно, что готов убить за меня. Буквально. Мы в этом уже убедились. А я что?.. А я не мог принять свои чертовы таблетки.
Без тебя я принимал их лишь для того, чтобы никому не навредить. Ну, и чтобы Фи не заебывала, как она это обычно делает. Сейчас, когда ты рядом, я делаю это прежде всего для себя. И ты помогаешь мне в этом. Так что сейчас мне намного лучше, и все это благодаря тебе, Мик.
А еще ты ухаживаешь за мной, когда мне паршиво. Я не только о том, когда у меня простуда или еще что, а даже когда у меня плохое настроение. Ты разговариваешь со мной, подбадриваешь. Обнимаешь меня и целуешь, потому что в такие моменты мне это особенно нужно.
Ты так сильно заботишься обо мне все время. Помнишь тот клуб? Я вот помню. Помню, как ты забрал меня оттуда, обдолбанного в хлам. Как ты только, такой мелкий, дотащил меня тогда? Неважно, ведь ты все равно сделал это для меня.
А еще, например, когда я далеко, ты звонишь мне каждый час, чтобы узнать в порядке ли я. Или когда я ухожу на работу поздно вечером, ты все время боишься, что что-то случится, ведь не стоит забывать, где мы живем. Еще ты пытаешься помочь, когда у меня температура или болит голова, хотя это не так… знаешь, не так уж и важно.
И конечно же, самые трудные моменты, которые мне трудно вспоминать… Это то время, когда у меня была депрессия. Ты не отходил от меня. Боялся, что я что-то сделаю с собой. Сидел рядом на полу, водя ладонью по моим грязным волосам. Говорил, что все хорошо, что ты рядом и все в порядке. Не знаю, что было бы, если тебя не было рядом. Но ты был. Прижимался ко мне ночью, обнимая и целуя в лоб, висок, куда угодно, просто чтобы я чувствовал себя нормально.
Мик, как только ты мог подумать, что я смогу сделать это себе? Как ты только мог подумать, что я смогу убить себя? Как только можно сделать это себе и своим самым близким людям? Я не Моника, Микки. Я не эгоист, и я не трус.
Ну как, скажи мне, я мог оставить тебя? Кто бы, в таком случае, позаботился о тебе? А я ведь так люблю заботится о тебе, даже больше, чем ты можешь представить.
Особенно мне нравится ухаживать за тобой во время болезни, но это не значит, что мне нравится, когда тебе плохо. Просто ты болеешь чаще меня. Боже, да ты болеешь чаще кого бы то ни было.
Вот, буквально, неделю назад, у тебя была температура. Хотя, по-началу, я даже этого и не понял.
— Твою же мать, — простонал ты, сползая вниз по дивану прямо на пол, головой вниз.
— Бля, Микки, ну ты че? — я пытался не улыбаться, что плохо у меня получалось. Я схватил тебя за бедра, что еще оставались на диване и потянул на себя. Как только мы оказались лицом к лицу, я попытался тебя обнять, а ты завизжал — да, блядь, именно, завизжал — и сказал: — Не трогай, ты пиздецки горячий! — ты оттолкнул меня и вскочил с дивана.
— Спасибо, — я засмеялся, а ты лишь закатил глаза и ушел в ванную, чтобы принять прохладный душ, пока я оставался сидеть на диване и смотреть какое-то телешоу, за которым я даже не следил.
После, выйдя оттуда лишь через минут тридцать, ты начал жаловаться, что тебе пиздец как холодно, в это время на улице уже стемнело, и мы собирались пойти спать. Когда мы уже были в постели, ты начал ворочаться и забирать все одеяло себе, а мне оставалось лишь пинать тебя и тянуть ткань на себя. Ты назвал меня мудаком и вышел в гостиную. Вскоре ты вернулся с еще одним одеяло и пледом. Ты выглядел до безумия мило и смешно, когда тащил все это на себе, еле перебирая ногами и матерясь себе под нос.
Ты укутался во все эти тонны одеял, но, пролежав так минут десять, повернулся ко мне, тяжело вздохнув. Ты глядел на меня некоторое время, пока не скинул с нас обоих одеяла, и не улегся на мне, прижавшись всем телом, чтобы в следующую минуту накрыть уже нас вдвоем всем этим. Ты запутался ногами в моих собственных, изредка трясь ими об меня, чуть дрожа. А сам ты зарылся лицом в мою шею, несколько раз проведя по коже кончиком носа, будто бы пытаясь таким образом согреть его. И я честно старался не улыбаться так сильно, но у меня мало, что получалось. Хорошо, что ты этого не видел.
По-началу было приятно, даже очень, но вскоре мне стало так жарко, что от этого разболелась голова, а по вискам будто молотком долбили. Дело было даже не в одеялах, что ты навалил на нас, а в тебе. Ты, блядь, весь горел, и не в том смысле, каком мне хотелось бы. Ну, и только тогда я понял, что у тебя температура, поэтому решил дать тебе поспать и просто выбрался из-под одеяла, укутав тебя, чтобы сбить температуру (так делала Фиона, а она, должно быть, знает, как правильно)
На утро ты вообще отказывался вставать с кровати, но и я не был против этого, ведь тебе, похоже, и правда было паршиво. Но знаешь, это не повод вести себя, как капризная сучка все время.
— Тебе, бля, нужно есть, — уже не скрывая того, что я пиздецки взбешен, повторил я уже в двухсотый раз, протянув тебе ебучий куриный суп, что приготовил специально для тебя.
— Меня от одного запаха воротит, — донеслось из-под одеяла, в которое ты спрятался.
— Не так уж и плохо получилось. Ты хотя бы попробуй, — я присел на кровать.
— Я не о том, что ты плохо готовишь, еблан, — ты перевернулся на другую сторону. — Просто… просто оставь меня в покое, — ты напоминал мне меня, когда я… когда я также прятался ото всех и всего под чертовым одеялом.
— Ну, нет уж, блядь, либо ты сам это съешь, либо я сам тебе в глотку залью! — я знаю, не очень-то заботливо я с тобой говорил тогда, но я знаю, что только так оно с тобой и работает. Поэтому уже в следующую секунду ты вылез оттуда, весь растрепанный, бледный и злой на весь мир, особенно на меня.
— Как же ты меня бесишь, — ты взял тарелку из моих рук, а твои собственные так сильно дрожали, что ты чуть ее на выронил.
— Может я?.. — ты посмотрел на меня так, будто готов был ударить. — Ладно, понял, ты не инвалид, — я усмехнулся, но все равно до последнего следил за тем, чтобы ты не выронил ложку или тарелку.
— Так, я пойду куплю тебе антибиотики и прочую херь, а ты не вылезай из постели, хорошо? — ты даже ничего не ответил, лишь закатил глаза, и я уверен, не будь твои руки заняты, ты бы послал меня, показав неприличный жест, ну, а если бы твой рот не был занят другим делом, ты бы послал меня словами так красноречиво, как умеешь лишь ты.
Я простоял невъебенно длинную очередь в аптеке, но все же купил все, что было нужно. Когда я вернулся, ты спал. Я поставил чайник, а затем заварил чай, даже нашел баночку сливового варенья, так что к этому времени ты уже проснулся. И ты все-таки вышел ко мне на кухню и сел за стол. Мы, наверное, впервые пили чай вместе. И это выглядело смешно, так что мы улыбались почти что все то время, пока делали это, а еще это было… не знаю, мне было тогда так уютно с тобой. Никогда это не забуду.
После я дал тебе пару таблеток, которые ты должен был принимать два раза в день по одной, и я следил за этим. И это помогало. Хотя, температура у тебя держалась больше недели, что я уже начал паниковать, но потом все стало лучше. Намного лучше.
Ухаживать за тобой, когда ты простужен, не так тяжело, даже приятно.
Но однажды тебе было плохо совершенно по другой причине — Игги и его наркота. Сука, как же я ненавидел тебя тогда. Ты, блядь, так сильно напугал меня.
Мне пора было на работу, а ты попросил меня не уходить, сказал, что тебе плохо, и я нужен тебе здесь. Ты почти что умолял меня не уходить. Я, конечно же, остался. Как я мог поступить иначе?
