Но ты мне не разрешал, и тогда мне надоело ждать.

Первый раз, когда я рискнул поцеловать тебя, произошел во время секса. Да у нас всё, кажется, происходит во время секса, но не суть. Тогда мы трахались лицом к лицу. Впервые. Мы были у тебя в комнате, а в доме и вовсе никого не было. Мы могли быть такими громкими, насколько хотели. И мы были. Я таскал тебя по кровати, как какую-то тряпичную куклу, и ты выглядел более, чем просто горячо в этот момент. Твои губы были распахнуты, и они покраснели от того, как сильно ты кусал их, пытаясь хоть как-то сдерживать себя. Я никогда еще не хотел поцеловать кого-то так сильно, как тебя в тот момент. Но я все повторял себе, что еще, сука, не время. И тут ты закричал так громко, и вцепился в меня так сильно, что я понял — мне похуй, я хочу этого сейчас.

Ты стонал в подушку, отвернувшись от меня, когда я чуть ли не упал на тебя, придавливая своим телом. И тогда, грубо взяв тебя за подбородок, я развернул тебя к себе, не переставая двигаться все также быстро и жестко. Убрав одну руку с твоего бедра, я зарылся ею в эти черные волосы, делая тебе даже немного больно. Но меня не волновало, когда я прижался к твоим влажным губам своими. Никогда не забуду, как ты рыпался и пытался оттолкнуть меня, при этом стеная мне прямо в рот. Когда ты больно впился ногтями в мою спину, я схватил твои руки, прижимая их к матрасу, чтобы даже не думал отталкивать. Не знаю что на меня нашло тогда. Но блядь, твои губы были влажными и мягкими, и другим людям, наверное, сложно бы было поверить, что такие губы принадлежат именно тебе. Я целовал тебя грубо, даже с каким-то остервенением. И я не переставал делать этого, пока меня не накрыл оргазм. Тогда я вообще перестал соображать. Меня передернуло, и я громко застонал, кончая в презерватив долго и вязко. Ты грубо скинул меня с себя, в результате чего я упал рядом. Ты натянул на себя одеяло и с каким-то непонятным выражением лица смотрел в потолок. Затем ты робко, лишь кончиками пальцев, дотронулся до своих губ.

— Теперь уходи, — тихо сказал ты, что я еле услышал, кидая использованный презерватив куда-то под кровать.

— А? — но я все-таки надеялся, что мне послышалось.

— Вали! — повторил ты, кидая мне мои же боксеры.

— Мик, остынь, — я протянул к тебе руку, но ты откинул её.

— Проваливай! Вали из моей комнаты! — толкнув меня в грудь, прокричал ты.

— Ладно, хорошо, — спокойно произнес я, подняв руки. Ты нахмурившись, опустил голову, пока я одевался. И когда я уже был полностью одет, ты поднял на меня глаза, и я обеспокоенно спросил: — Ну, увидимся завтра, да? — ты нерешительно кивнул.

С того вечера я не видел тебя ровно девять дней.

Во второй раз мы были совсем убитые — спасибо Липу за травку. Тогда мы были на стадионе, где обычно занимались совершенно другим. Но тогда мы просто были не в состоянии. Ты опирался о решетку, немного склонив голову набок. Ты рассказывал мне о том, как твой брат, Игги, облажался, когда вы грабили чей-то дом. Сказать честно, я тебя не слушал. Я был под кайфом и мне просто хотелось кого-нибудь поцеловать… тебя. Я хотел тебя поцеловать.

Встав с места, и чуть не упав при этом, я подошел ближе к тебе, тупо посмеиваясь над самим собой. Ты тоже рассмеялся, но почти тут же перестал, как только я оказался слишком близко. Я вновь улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, но все равно чувствовал, как ты напрягся. Наверное, меня выдало то, что я то и дело переводил взгляд на твои губы. Ты хотел продолжить свой рассказ, но я вдруг подался вперед, чмокнув тебя в губы, и сразу же отстранился. Ты открыл глаза и нахмурился.

— Это из-за травки, да? — тихо спросил ты, и я тут же закивал головой.

И тогда уже ты поцеловал меня, положив одну руку мне на плечо, едва касаясь меня. Я мог точно сказать, что ты боялся целовать меня. И тогда я прижал тебя к решетке, засасывая твою нижнюю губу и слегка прикусывая её. И сразу после я почувствовал, как холодные пальцы твоей второй руки так же оказались у меня на плече, а затем и на шее. Я немного отстранился, облизнув губы, а затем снова вернулся обратно.

— Мне пора, — говорил ты между поцелуями и подался назад, давая понять мне, чтобы я остановился.

— Сейчас? — тяжело дыша, удивленно спросил я, не в силах отпустить тебя. Только не сейчас. Но кто меня спрашивал? Ты лишь слабо улыбнулся мне и ушел со стадиона.

Я вцепился в решетку пальцами и уперся о нее лбом, когда ты уже был вне поля моего зрения.

— Чертов Милкович.

Мне пришлось узнавать у Мэнди, куда ты пропал следующим вечером. Оказалось, ты ушел на какую-то вечеринку, которую устроил твой знакомый. Я пошел за тобой.

Я нашел тебя на кухне, сидящим на барной стойке. Я бы спросил, почему ты здесь, а не со всеми, но ответ был очевиден. Не вечеринка, а дерьмо. Я подошел к тебе сзади, и ты тут же обернулся на шаги.

— Вечеринку устраивал пятиклассник? — улыбнулся я, но ты лишь отвернулся. Тогда я встал напротив тебя.

— Какого черта ты здесь? — закатив глаза, спросил ты, на что я лишь пожал плечами. Тогда ты спрыгнул со стола и хотел уйти, когда я, сам того не ожидая, сказал:

— Тогда дело было не в травке. Я просто хотел тебя поцеловать, — ты замер на месте и развернулся, сведя брови на переносице. — Хочу поцеловать и сейчас, — не подумав, ляпнул я, тут же жалея об этом.

— Да пошел ты, — просто ответил ты, кивнув головой и, снова развернувшись, выходя из кухни.

Тогда я еще долго искал тебя в этом доме, пока не смирился с тем, что ты ушел. С тех пор я больше не пытался тебя целовать.

Но потом ты сам сделал это в том фургоне. И я больше не боялся. А со временем и ты перестал.

И теперь ты постоянно целуешь меня, как я всегда и хотел. Целуешь меня по утрам, говоря этим самым «доброе утро». Целуешь меня на ночь, желая доброй ночи, перед тем, как крепко обнять меня и заснуть у меня под боком. Ты целуешь меня, когда я прихожу домой, по-настоящему радуясь тому, что я пришел. Ты целуешь меня, когда я ухожу куда-нибудь поздно вечером, даже не пытаясь скрыть свое беспокойство за меня. Ты целуешь меня, когда я занят чем-то, и этим отвлекая меня. И нет, мы не будем брать во внимание то, что я очень даже не против этого. Ты целуешь меня, когда я веду себя глупо, без слов сообщая мне о том, что я идиот. Ты целуешь меня, когда хочешь заткнуть. Ты целуешь меня, когда я злюсь на тебя и тут же перестаю. Ты целуешь меня, когда мы идем вечером по улице, пытаясь доказать мне что-то, но мне плевать что, просто продолжай делать это. Просто продолжай целовать меня. Просто продолжай касаться меня своими губами. Просто продолжай, ведь я так люблю твои чёртовы губы.

========== skin ==========

Твоя кожа, она… теплая, очень теплая. Почти всегда. Мне нравится греть свои ладони, засунув их под твою футболку. Люблю касаться тебя холодными руками, когда возвращаюсь домой. Ты сразу вскрикиваешь и шлепаешь меня по рукам, угрожая убить меня, если я сделаю это еще раз, а я лишь смеюсь и делаю это снова. Люблю после душа прижиматься к тебе всем телом, а носом зарываться в твои мягкие волосы, которые так вкусно пахнут. Обожаю просто трогать тебя везде. Обнимать тебя всего и сразу, облепив со всех сторон. Люблю касаться твоей кожи губами, чувствуя каждый твой вздох, каждый удар сердца.

Но у тебя чертовски холодные пальцы, как на руках, так и на ногах, а еще кончик носа. И тогда уже моя очередь тебя согревать. И мне это нравится даже больше. Нравится, что ты сам тянешься ко мне, мягко обнимая. Люблю когда ты обхватываешь мои ноги своими, изредка трешься ими об меня, прижимаясь еще сильнее. Люблю целовать кончик твоего носика — я прижимаюсь своими горячими губами к нему, желая отогреть, а ты лишь бормочешь о том, как это по-гейски, и что тебя это бесит, но все равно не отталкиваешь. Не хочешь.

И я не хочу.

В такие моменты тепло разливается и внутри меня.

Твоя кожа, она… мягкая. Как подушка или пуховое одеяло, но лучше. Тебя приятно обнимать. Хотя нет, не так… Это, буквально, самая охуенная вещь в мире — обнимать тебя. Ты долго не позволял мне этого, и я возвращаю себе все обнимашки, которые ты мне задолжал. Я всегда обнимаю тебя, как свою любимую плюшевую игрушку. Обнимаю тебя в постели, когда мы спим. Обнимаю, когда мы смотрим телик в гостиной. Обнимаю, когда ты готовишь нам что-нибудь на кухне. Обнимаю тебя, когда на тебя кто-то пялится, просто чтобы знали, что ты, блядь, занят.