Но ты вел себя странно тогда. Касался меня чаще, чем обычно и смотрел так… открыто. Будто бы… нуждался во мне. И еще ты не боялся — хотя бы этой ночью.

Я терся своим твердым членом о твой и специально задевал им твои влажные бедра, ведь… блядь, твои ножки — особенно когда ты раздвигаешь их для меня — выглядят действительно ахуенно.

Так ладно… ты опять отвлекаешь меня, Милкович!

Я терся о тебя, ты тихонько стонал мне в ухо, ухватившись за мои плечи, и я чувствовал, как твои ногти впиваются в кожу всё сильнее… Так что я не знаю, как так вышло, что уже в следующую секунду я был в тебе.

Мы не делали это лицом к лицу так часто, чтобы мне можно было делать это без твоего согласия. Но ты не оттолкнул меня, а лишь покрутил бедрами, чтобы я начал двигаться наконец.

Тогда-то это и произошло. Я почти что задыхался, пока толкался в тебя снова и снова. Я чувствовал, как, блядь, дрожу всем телом, когда, не выдержав, повалился на тебя. Твои руки были раскинуты по обе стороны от твоей головы, и я сделал то, о чем даже не подумал.

Сначала я провел по твоим запястьям, а уже через секунду переплел наши пальцы. Ты только открыл рот, чтобы накричать на меня, и я начал трахать тебя сильнее и быстрее, что выбил из твоих легких весь воздух. Тогда нас обоих хватило ненадолго.

Ты всё ещё приходил в себя, когда я потянулся поцеловать твою ладонь, улыбаясь при этом как идиот. Я сделал это, и ты выгнал меня. Ладно, это… это было очевидно.

Потом была ночевка. Именно ночевка, а не секс-марафон, как задумывалось изначально. Мы даже и не трахались… оставив это на утро. Но смотреть фильмы, пить пиво и накуриваться с тобой было почти так же хорошо для меня.

И когда уже было почти 3 часа ночи, мы пошли к тебе в комнату. Не думал, что ты разрешишь мне спать вместе с тобой, но так и было.

— Нет, Галлагер. Сдвинься обратно, — проворчал ты тогда, когда я начал подползать к тебе по кровати.

— Да бля, — я снова лег обратно и услышал милый смешок, что вырвался у тебя.

Мы были так измотаны, что даже, например, не поболтали в кровати, как я думал… и хотел. Но спать в твоей комнате, в твоей кровати и рядом с тобой — это… это даже больше, чем я мог мечтать тогда.

Но как оказалось на утро, ты отдал мне ещё больше.

Ты придвинулся ко мне во сне ближе — так, что мой нос был зарыт в твоих темных волосах. И как только я перестал улыбаться и хотеть придвинуть тебя к себя еще ближе — желательно на себя — то я посмотрел вниз. И кажется тогда, когда я увидел твою руку на моей собственной, то лишь тогда я и смог ощутить это — то, как ты касаешься меня.

И я мудак. Тупой мудак. Потому что когда хотел придвинуться к тебе поближе, то разбудил тебя. Но притвориться спящим — чем это плохо?

Я слышал, как ты проматерился, а затем быстро убрал руку и отодвинулся.

— Поднимай задницу, рыжий лобок!

И после этого утра я еще долго не касался твоих рук. Почти год, на самом деле. Но знал бы ты, как я обходился без них. Как я пытался подделать их. Как я каждый раз вырисовывал эти твои глупые татуировки на своих пальцах, так сильно желая — хотя бы на секунду — поверить, что руки не мои собственные.

И вернуться, чтобы чувствовать… чтобы действительно чувствовать хоть что-то… кажется, это было правильно. Все эти ощущения от твоих пальцев, ладоней — правильные и… кажутся почти что нереальными. Ты знаешь где и как меня касаться, знаешь все чувствительные места.

Но ты также можешь одним лишь прикосновением напомнить мне, что я нужен кому-то; что я дорог; что я любим. И всё, что мне хочется, когда ты приходишь ко мне… возвращаешься ко мне и успокаиваешь меня, осторожно прикасаясь ладонью к моему лицу — это доказать тебе, что я чувствую тоже самое.

Ты можешь почувствовать это, когда я целую твои руки. Ты можешь почувствовать это, когда я сжимаю твои дрожащие ладошки, в попытке успокоить. Когда я мягко провожу кончиками пальцев по твоим запястьям, и когда я играюсь с ними, лежа в постели. Когда я хватаю тебя за руку, когда какой-то парень — или даже девушка — пялится на тебя, и когда я переплетаю наши пальцы во время секса. Ты можешь почувствовать это… когда я просто касаюсь тебя и твоих рук, что я так люблю.

Я люблю их, потому что они могут сделать мне больно. Я люблю их, потому что они также могут заставить меня стонать от удовольствия. Я люблю их, потому что чувствую себя… в безопасности. Я люблю их, потому что лишь одно их прикосновение заставляет меня прийти в себя и почувствовать что я… что я нужен тебе, и мне по правде-то больше нихера и не нужно. Я люблю их…

Я люблю их, потому что это твои руки, Микки.

========== smoke ==========

Да, я знаю, что это херово — то, что мне это нравится. Курение убивает, вся херня, но… но ты бы видел себя, когда куришь.

Я обожаю то, как ты обхватываешь фильтр своими полными губами; как на долю секунды яркий огонек освещает твое бледное лицо; как медленно ты выдыхаешь густой дым, прикрывая глаза.

И есть моменты, которые особенно важны для меня. Например, каждый раз, когда мы приходим на наше поле, даже не делая ничего большего, чем поцелуи. Тогда мы каждый раз выкуриваем почти что пол пачки, но иногда хватает и одной на двоих.

И как раз об одной сигарете на двоих — теперь я отказываюсь курить иначе. Ведь с самого начала я безумно, блядь, любил это. Конечно, ты отказывался от этого, но вскоре начал делать вид, что не замечаешь ничего такого. К примеру то, как я пялюсь на тебя и на твои губы, когда ты куришь. Хотя, выхватывать сигарету прямо из твоих рук я не мог еще долгое время, но мы как-то прошли и через это тоже.

И теперь я могу делать всё, что захочу, потому что знаю — ты разрешишь мне.

Так что я пялюсь на тебя как безумный каждый раз, как только между твоих губ появляется зажженная сигарета. Я знаю, что это глупо. Но я не перестану делать этого.

Я люблю в выходные сидеть с тобой на нашей кровати в спутанных простынях. Обычно, мы закрываем шторы в такие дни, чтобы даже солнечный свет не мешал нам как следует отдохнуть таким утром.

Ты, по обыкновению, откидываешься на спинку кровати, некоторое время просто глубоко дыша, чтобы прийти в себя (ленивый утренний секс всегда выходит не таким, как планируется, так что да… я также выжат как лимон, после каждого такого раза). Потом ты тянешься за пачкой сигарет, что лежит на тумбочке около меня и… ладно, мне нравится, как ты «нечаянно» задеваешь меня, когда делаешь это. Но больше я люблю подавать тебе их. То, как ты захватываешь губами протянутую мною сигарету… это выглядит горячо.

Также горячо ты выглядишь, когда закуриваешь, чуть хмурясь — кажется, уже по привычке. Обожаю то, как густой дым плавно вытекает сквозь твои губы. Ты особенно красив, когда куришь — не в смысле, что больше, чем обычно, а просто… по-другому. И всё, что я хочу сделать — это прикоснуться к тебе. Но делаю я это не так, как можно представить. Я делаю это так, чтобы прочувствовать… всё это.

Я вырываю сигарету из твоих пальцев и сам глубоко затягиваясь, тут же притягивая тебя ближе к себе. Ты слабо хмыкаешь, но тут же затыкаешься, когда я осторожно выдыхаю дым в приоткрытый ротик, а уже через секунду вжимаюсь в твои губы своими. Да, это действительно лучшее утро.

Но тем не менее…

Ладно, я люблю то, как ты куришь, но иногда я не люблю то, из-за чего ты куришь. Ты курил, чтобы взять себя в руки и успокоиться, когда я делал что-то такое, из-за чего ты чувствовал себя паршиво. И хоть я больше никогда не сделаю подобного, я все равно… я волнуюсь за тебя.

Так что мне сложно видеть тебя таким… видеть то, как ты весь дрожишь, пытаясь сдерживать свои чувства. Но… знаешь, Мик, ты можешь не сдерживаться рядом со мной. Ты можешь доверять мне.

Я обещаю быть рядом. Всегда, какое бы дерьмо не случалось. И я обещаю выслушать тебя и… разделить с тобой последнюю сигарету.

========== hugs ==========

Я знаю, что ты это не любишь… ну, то есть ты врешь, что не любишь, но я все равно делаю это. Обнимаю тебя.