Ёжик остановился, осматриваясь, и вздрогнул от неожиданности – прямо перед ним… лежал ворон Крок. Он был еле виден на фоне тёмных камней, а головы и вовсе не было… По спине Рюши пробежали мурашки. Вдруг плеснула вода – и явилась голова ворона.

– Воду пью, – сообщил ворон, выбираясь из ручья на бережок, – люблю, знаешь ли, пить воду тут, когда она только-только появляется из земли.

А ручей и в самом деле рождался здесь, выбиваясь на поверхность сквозь камни древней скалы.

– Донеслось до меня, что ты имеешь желание со мной поговорить.

– Да, я просто спросить хотел… про разное…

– Так спроси.

– Дядюшка Крок, я вот не очень-то понимаю – мы все в нашем лесу такие разные, а меж собой запросто общаемся.

– Слышал я от старых птиц, что это называется телепатией.

– А я не слышал…

– В общем-то всё просто. Люди думают мыслями, а мы, звери и птицы, образами, картинками. Ты можешь думать свои мысли и свободно отпускать их наружу, вовне. Тогда тебя услышит любой зверь или птица поблизости. А можешь думать внутрь себя, и услышать тебя будет очень трудно.

– Тогда никто не сможет узнать, что я думаю?

– Ну-у… – замялся ворон. – Кое-кто в нашем лесу и это умеет… Ещё можно думать очень быстро, тогда картинки превращаются в символы, вроде как иероглифы у людей. Со стороны уловить смысл очень трудно. Но если зверушки часто меж собой общаются, то получается.

В наступившем молчании Рюша усваивал информацию, пока ворон не спросил:

– Что, дружок, примолк, на сегодня больше вопросов нет?

– Есть! – встрепенулся Рюша. – Почему же я слышу твой голос? И не только твой, но и других зверьков тоже.

– Иллюзия, знаешь ли… Мой облик порождает иллюзию моего голоса. Ты как будто слышишь мой голос. И он, наверное, грубый и скрипучий?

– Ну, – смутился ёжик, – я бы сказал, мужественный…

– Ладно, как скажешь… – не стал спорить старый Крок. – Однако телепатия беззвучна…

– А ещё я запутался… в мирах. Одна моя знакомая бабушка обитает в двух мирах, а я, когда сплю, вроде бы тоже в двух мирах обитаю.

– Ладно, слушай. – Ворон взъерошил иссиня-чёрные перья и начал рассказ:

– Наш мир, где мы с тобой ныне обитаем, называется материальным. Он состоит из вещей, которые можно понюхать, коготком поскрести, а кое-что так и съесть. А тот мир, где обитает твоя бабушка, на наш не похож. Он тонкий такой, неуловимый, как далёкое эхо нашего материального мира. Замечал, гром прогремит и затихнет, а потом появляется эхо? Вот тонкий мир и есть эхо нашего мира. А может быть, наоборот, наш материальный мир – эхо тонкого мира. Есть такая дилемма: никто не знает, первым появилось яйцо или курица. Вот так и с этими мирами…

Ворон раскинул крылья, словно хотел обнять ёжика, а заодно и оба мира.

– Нам с тобой трудно представить, как устроен тонкий мир. Слышал я, что люди называют его квантовым. Он соткан лучами Солнца и других звёзд и выстлан невидимыми упругими полями, похожими на поверхность воды. Эти поля простираются во все стороны, а по ним бегут волны…

– Такие, какие на воде поднимает ветер?

– Точно! Только ветер этот солнечный. Поля простираются во все стороны и заполняют всё вокруг – космос со звёздами и всю Вселенную.

– Вселенную? – переспросил ёжик.

– Так люди одним словом называют все миры, какие есть.

– И во Вселенной повсюду поля невидимые… – бормотал Рюша, пытаясь представить Вселенную.

– Знаешь, воздух вокруг тоже невидим, но мы в нём живём. – Ворон махнул на Рюшу крылом. – Чувствуешь?

– Чувствую… – ёжика окатил упругий поток воздуха. – Воздух невидим, но он есть.

– Вот так по невидимым полям космоса и гуляет солнечный ветер.

– А что растёт на этих полях?

– Планеты разные. – Глаза ворона весело сверкнули. – Земля вот наша… Хе-хе, очень даже милая планетка. Круглая такая… то зелёная, то голубая.

– Так и не скажешь, что круглая… – ёжик недоверчиво глянул на ворона.

– Тебе отсюда не увидеть. Но если взлететь высоко-высоко, то сразу видно, как она закругляется.

– Если планета круглая, почему мы не скатываемся?

– А потому, что есть невидимое поле, которое люди называют гравитацией или притяжением. Земля притягивает тебя и ты не скатываешься. Всё во Вселенной притягивается друг к другу. – Ворон хитро прищурился. – И мы с тобой друг к другу притягиваемся…

– Ага, заметил… – улыбнулся в ответ Рюша.

– Такой вот тонкий мир… – утомлённо проворчал старый Крок. – А наш с тобою мир, выходит, толстый…

– Похоже, уважаемый Крок, вы самый умный в нашем лесу. – Ёжик уважительно покачал головой.

– Спасибо, конечно, уважил старую птицу… – ворон звонко пристукнул клювом. – Вот проживу ещё лет сто, тогда точно поумнею. Хе-хе…

– Интересно, как вы узнали такие премудрости?

– Ну, вороны – древние птицы… Накопили, понимаешь, знания.

– А ёжики, что ли, не древние?

– Про это ты у своей продвинутой бабушки спроси. – Ворон как-то нахохлился, насупился. – Однако полечу… Чуток на солнышке погреюсь, а то вода во мне уж больно холодная.

– И я домой пойду, сумрачно тут как-то… – пробормотал Рюша. – Спасибо вам, уважаемый Крок, было очень интересно.

… Надвинув на ухо жёлтый лист старой липы, ёжик посапывал в глубоком безмятежном сне. Одинокий муравей, ненароком забредший в его нору, аккуратно перебирался с иголки на иголку.

– Шёл бы ты отсель к своим, рыжий… – молвила ему бабушка Ёжка и, бесшумно покачиваясь, покинула сонное сознание Рюши.

Рыжий муравей остался безучастен к её совету… Не дано ему было услышать.

– И куда же я бегу, и куда же я бегу… – в ритм своим бегущим лапам приговаривал Рюша. – Загорать на берегу! – выскользнула из какого-то закутка в его голове неожиданная рифма.

Ёжик встал как вкопанный: «Интересно, каким это местом я могу позагорать?» Только Рюша собрался поискать ответ на этот занимательный вопрос, как ему послышался голос где-то неподалёку. Он узнал голос медведя. Убедительным басом Миша кому-то внушал:

– Делиться надо, делиться!

– Да кто ты такой, чтобы с тобой делиться?!

«Ничего себе… – подумал ёжик, подбираясь ближе, – кто это такой смелый?» Выглянув из-за куста можжевельника, он увидел крупную мохнатую шмель Таиз. Она дерзко вращалась вокруг медвежьего носа, ожидая ответа на свой вопрос. Спор происходил возле большой пышной липы, потерявшей когда-то давно тяжёлую нижнюю ветвь. Ночная гроза порывом ветра вырвала её, а на месте утраченной ветви в липе образовалось дупло, где семья лесных шмелей устроила гнездо и хранила благородный цветочный мёд.

– Да я самый большой зверь в нашем лесу! Меня подкармливать надо… особенно мёдом!

– Вот ещё! – фыркнула Таиз. – Почему это тебя подкармливать надо, да ещё и мёдом?

– Потому что большой…

– Большой-то большой, – крайне недоброжелательно прожужжала шмель, – насколько большой, настолько и бесполезный. Ишь, мёд ему подавай! А ты опылял, а ты собирал, а ты приносил? – всё больше распалялась шмель.

Миша возмущенно зарычал:

– Это я-то бесполезный?!

– Да, ты! Вот скажи, какая от тебя польза?

– Да я, я… Я всю зиму сплю!

«И я всю зиму сплю… – подумал ёжик. – Только что-то не соображу, в чём тут польза…»

– Вот невидаль! И мы всю зиму дремлем, зато всё лето работаем! – гордо прожужжала шмель. – А ты пришёл грабить наши запасы!

– Так поделитесь мёдом, и я уйду.

– Как же, щас-с! Тогда нам самим мёда на зиму не хватит. И половина наших деток не выживет… И тогда следующим летом мы соберём вдвое меньше мёда. Снова поделимся с тобой. И опять нам на зиму не хватит, и опять половина наших деток умрёт… – Таиз на мгновение умолкла и с надрывом закончила: – Наконец нас совсем не останется!