Иглы оставляли под бледной кожей чёрные точки, которые со временем сливались в линии, а те в свою очередь в замысловатые узоры. Харо стал первым, на ком она испробовала своё творчество и, судя по всему, получалось неплохо. Теперь соратники часто приходили с просьбой изобразить что-нибудь эдакое и со временем её художества носила на себе чуть ли не половина Терсентума.

Сам процесс успокаивал, отвлекал. Она раскрывала себя с каждой линией рисунка, находила что-то новое. Так что можно было смело сказать, что Харо раскрыл её талант. Она долго отказывала набивать на его лице что-либо, но в итоге поддалась на уговоры. Как выяснилось позже, останавливаться на этом он не собирался. За четыре года татуировка разрослось от шеи до кисти правой руки, плавно переходила с плеча на спину и заканчивалась на левом предплечье у самого локтя. Сейчас она кропотливо выводила линии на груди, медленно, не торопясь, заранее продумывая рисунок до мелочей.

– Работы здесь хоть отбавляй, – сосредоточенно проговорила Твин, смахнув кровь тряпицей, – Но успею закончить до…

Она запнулась.

– Много лишних мыслей, – упрекнул Харо. – Прими как есть. Так проще.

Ещё один философ, мать его!

– Что я должна принять, если у меня больше ничего не останется?

Он не ответил. Да и что скажет, сам ведь прячется, как черепаха в панцирь. Только с виду такой невозмутимый.

– Смотри, кто объявился.

Твин даже не подняла голову. И так знает, о ком речь.

– Неплохо, – Слай прислонился к стене и принялся рассматривать её работу.

– Где тебя носило? – холодно спросила она.

– Шустрый с Триста Шестым с охоты вернулись. Правда, добыча у них так себе, мягко говоря.

Твин подняла голову:

– О чём ты?

– Сейчас расскажу. Керс. Керс! Оглох что ли? Поди сюда, второй раз пересказывать не буду.

Хотя Слай обращался к другу, вокруг быстро собралась вся казарма. Всем хотелось узнать, что ж такое стряслось, раз Бифф отменил поединки.

– Шустрый сказал, шли по туннелю вчетвером, собирались разойтись уже в пустошах. Выбрали тот, что у Кривого Когтя, ну знаете, пик на западе Терсентума.

– Да все знают Кривой Коготь, – раздался раздражённый голос из толпы. – Ближе к делу давай.

Слай обернулся и приподнял бровь:

– А вас вообще сюда звали?

В толпе сердито зашикали на выскочку.

– Ладно. Короче, не дошли они до пустошей. Клянутся, что на Плачущих нарвались. Едва ноги унесли. Ну, или трупы…

– Какие трупы? – моргнул Керс.

– Чёрт, да такие. Белф с Койотом. Триста Шестой сказал, плач не сразу услышали. Сначала вроде тихое такое поскуливание. На псов сперва подумали, а потом как дало по ушам. Стало мерещиться всякое. Койот как с цепи сорвался, кинулся на Белфа, руку отгрыз… Пришлось остановить. Но и Белфа не спасли, много крови потерял.

– Вашу мать!

Кто-то тихо присвистнул.

– Хорош втирать, – фыркнул Девятнадцатый. – Там отродясь Плачущих не видели. До них километров пять на восток вдоль хребта.

– Да как-то насрать, веришь ты или нет, – Слай ехидно оскалился. – Ты бы слышал, как Бифф орал. Тоже не верил сначала, а потом в город рванул, как ошпаренный, прямо в Гильдию.

– И что это значит?

– Ничего хорошего, – отозвался кто-то. – Если туннели нечистые, придётся в обход.

– Не только, – покачал головой Керс. – Плачущие как тени, никакое оружие их не берёт. А вот откуда эти тени взялись, другой вопрос.

– Будто ты знаешь.

– А ты мозгами пошевели. Что у нас на западе?

– Опертам.

– А ещё что?

– Пустоши?

– Сиджилум, – подсказал Слай.

Все смолкли, раздумывая о словах Керса.

Твин поёжилась. Сиджилум – плохое место, гиблое. Да и о Плачущих известно немного, вроде как с ума свести могут, а то и убить. Хотя, как тень убивать может, непонятно. Но все слухи сводились к одному: по другим туннелям они не бродят, будто как привязаны к одному месту.

– Нет, вы серьёзно? – хохотнул Девятнадцатый. – Сиджилум – страшилка для олухов вроде вас. Мало ли какая дрянь из пустошей лезет.

– Тогда почему в других туннелях их нет?

– Теперь есть, – поправил Слай. – Но это не значит, что они с пустошей пришли.

– Вам бы только уши развесить, придурки, – Девятнадцатый махнул рукой.

– Керс, а ты что думаешь? – Харо приподнялся на локтях и посмотрел на друга.

– Ничего не думаю. Может Сиджилум и страшилка, но предки для чего-то же его запечатали.

– Хреново как-то запечатали, – ухмыльнулся Слай, – раз оттуда лезет не пойми что. Если, конечно, оттуда.

– Или не всё запечатали, – Твин толкнула Харо в грудь и окунула иглу в краску. – Не дёргайся.

– Может, – согласился Керс. – Седой как-то говорил, ходов намного больше, чем на картах и многие пересекаются. Но раз Плачущие так далеко забрались, может Сиджилум тоже разрастается?

– Это ещё как? – не понял Слай.

– Вроде болезни какой. Хотя пёс его знает. А что Седой думает?

– Извини, как-то не спросил. Я и так с трудом в лазарет пробрался.

Керс разочарованно пожал плечами.

Твин хмыкнула. Таков уж он. Не уймётся, пока не докопается до сути. Хотя, какая здесь может быть суть? Даже Гильдия толком не скажет, что за дрянь и откуда взялась.

Жаль ребят, конечно. Койот был отличным малым, да и Белф тоже. Но такое случается время от времени. Не на прогулку же отправились. В туннелях разное может произойти, хотя в байки о Плачущих всё-таки верится с трудом. Может, выброс газа какого-то? Или стыдно признаться, что с псами не справились?

Она в очередной раз стёрла капли крови и оглядела рисунок. На сегодня достаточно. Рука начала уставать, да и крови всё больше, мешает. Но вышло неплохо. Острыми чешуйками, узор упирался в широкую линию и расходился от неё горизонтальными лучами вдоль нижней границы бицепса, сливаясь со старым рисунком. К рёбрам опускались острые зубцы. Многих деталей ещё не хватало, но даже так смотрелось вполне ничего.

Харо поднялся на ноги и одобрительно похлопал её по плечу. Видно, что доволен.

– Всё ещё злишься? – Слай опустился рядом и заглянул в глаза.

– Нет.

– По тебе и не скажешь.

Твин сердито выдохнула и посмотрела на него. В глазах плясали лукавые огоньки, на губах обозначилась лёгкая улыбка, проступили маленькие ямочки на щеках.

Вот прохвост, знает же, что не устоит перед этой вот улыбочкой!

Она отвернулась.

– Ладно, дуйся, сколько хочешь, – сдался Слай. – Дело твоё. Просто постарайся вспомнить, что я тебе обещал ещё по дороге в Регнум.

Надо же, не забыл. Она-то прекрасно помнит. Говорил, что будет с ней до конца, говорил, что сделает всё, чтобы их не разлучили, а если даже разлучат, он найдёт её и они всё равно будут вместе. Детская болтовня, короче говоря.

– Слай, ты живёшь в каком-то другом мире! Какие, к чёрту, обещания? Нас купят и мы до самой деструкции будем служить какому-нибудь зажравшемуся знатному или поляжем на арене. Повзрослей уже наконец!

– Ну да, – отозвался он. – Как ты нас там назвала? Жалкие подражатели свободным?

Твин опустила глаза. Тогда она и вправду перегнула палку. Уже год прошёл, а он никак не забудет. Может не стоит с ним так жёстко?

– Ладно, прости, ты прав. Лучше не думать об этом. Просто иногда лезут в голову всякие мысли.

Слай притянул её к себе и крепко обнял:

– Гони их подальше, Твин. Будущего никто не знает, даже сама Госпожа Смерть.

«В соответствии с правками о частной организации Осквернённый Легион, гражданином государства является каждый, получивший документ от Надзора над Генетической Чистотой Граждан, подтверждающий право называться человеком. Любая попытка подделать документ или выдать другое лицо под именем, значащимся в документе, карается двадцатью годами лишения свободы без права на апелляцию и досрочного освобождения».

«Заветы потомкам», 06.011

Ровену не радовали ни нежный аромат гиацинтов, огненным ковром покрывавших сердцевины идеально круглых клумб, ни весёлое щебетание птиц, ни радужные блики воды, которая с журчанием разливалась по каменным лепесткам фонтана.