«Тебе же плевать на нас всех!» – думала я, отчего-то появилось желание погрызть ногти, так часто делала Магда, когда волновалась.

– Мальчикам же следует тянуться к результатам, – продолжила Лидер. – Помните, каждый плодотворный день ведёт к новой жизни, любое поражение приводит к катастрофе. Поздравьте лучших из вас и порицайте худших! O-81, J-207, К-091, B-13, ваши неудачи удручают меня. X-011, ты совсем не заботишься о завтрашнем дне!

Я задохнулась на вздохе. Она назвала меня. Она смотрела прямо на меня. Старший Стиратель смотрел на меня. Они знали меня, в момент, когда код X-011 прозвучал в светлом зале, я перестала быть серой массой, я вновь стала пристыженной, безмозглой, негодной Ярой. «Не надо так, мама… Я больше не буду!»

– Я больше не буду, – прошептала я вслух, чувствуя, как позор зловонием распространяется от меня ко всем собравшимся. Кью кривилась, она так смеялась надо мной.

Изображение Лидера сменилось плывущими облаками.

– По традиции младшая группа поощряется встречей с родственниками, – торжественно произнёс Старший Стиратель. – Сейчас вы увидите небольшой фильм о том, как ваши счастливые семьи получили вознаграждение за правильных детей!

Правила не запрещали плакать, но мы все научились плакать с сухими глазами. Небо на экране стремительно опускалось, пока не уткнулось в вершины гор. Магда подалась вперёд, обернулась на меня, мы смотрели то друг на друга, то на горы с одинаковым выражением. В мире где-то осталась зелень, много зелени, пусть даже бурой! Вот же она покрывает горные склоны, спускается к земле, стелется вдаль и вширь. Транспортник опустился среди деревьев. Короткие видео показывали обрывками, зелень сменилась блеском воды, озеро или река – не понять, транспортник на берегу. А вот знакомая пыль и камни. Люди бежали к транспортникам. Тряпьё вместо одежды делало всех похожими. Лишь по лицам детей мы понимали, кто-то знал близких. Из транспортников сгружали серебристые ящики.

– Яблоки, – сказала Ди.

Яблоки, виноград и апельсины. Как же я захотела апельсин, видела его один раз. Зелёный лук и незнакомые кучерявые тонкие листья. Ящики вручали подбежавшим, мелькали разные пейзажи, от постоянной смены кадров, ярких, красочных, заболела голова. Вместе с провизией спустили прозрачные контейнеры с лекарствами. Нам показывали праздник щедрости.

– Ваши родные сделали правильный выбор. Они подарили Ковчегу вас, Ковчег подарил им жизнь.

«Ковчег подарил им шанс выжить», – мысленно поправила я Старшего Стирателя.

Магда сделала ещё шаг вперёд, на экране крупным планом показали лицо её матери. Она улыбалась, двух зубов не хватало. Стиратели обступили нас со всех сторон, толкнули Магду обратно. За их плечами картинка сменилась несколько раз, и я увидела Тома.

– Том! – воскликнула я, подпрыгнув на месте, будто он мог меня увидеть.

Том получил ящик и контейнер и побежал к толпе. Я разглядела мать и Марка, Макса с ними не было, зато рядом стояла Хана. Том вручил ящики ей. Почему он не дал их матери? Почему мать так умиленно смотрит на него?

Стиратели теснили нас, дети махали руками, прыгали, как я, чтобы увидеть знакомые лица. Транспортники втягивали трапы, акция щедрости заканчивалась. Местности замелькали в два раза быстрее, вновь показалось небо и залило голубой широтой экран. Звук так и не включили. Представление заняло от силы минуты три.

– Пусть лица родных вдохновят вас работать прилежнее! – провозгласил Старший Стиратель. Мне снова показалось, что он смотрел на меня в упор.

– Тех, кто получил назначение, я прошу остаться. Стирателям сопроводить среднюю и младшую группы по блокам.

Старшие обходили нас по обе стороны, Стиратели уводили остальных по рядам, чтобы не возникало столпотворения в лифтовой зоне. Тут я осознала, как много на Ковчеге детей и как много шлемоносцев. Я ждала очереди и внимательно следила за получившей назначение группой. Старший Стиратель что-то им объяснял, каждому в отдельности. Они не смотрели в покрытое шрамами лицо, головы у всех опущены. Покидали зал по одному, без всякого сопровождения. Последним остался Зенон. Старший Стиратель сделал ему знак подойти ближе.

Чёрные шлемы дошли до младших девочек, мы поползли на занятия. Я обернулась в последний раз, остановилась, Ди наступила мне на пятки. Стиратель схватил меня за локоть.

– Вперёд!

Возле Старшего Стирателя мерцал человек, его сопровождающий с балкона. Они говорили с Зеноном, я успела заметить, как парень сжал кулаки.

Назначение обсуждалось меньше, чем произошедшее с Магдой. Стиратели делали вид, что оглохли. Может быть, им тоже было интересно, не каждый день приходилось натравливать одного ребёнка на другого. Столовая гудела. Редко когда способности проявлялись так ярко. И все младшие гадали, куда же назначат их. Стоило подумать, сколько из нас дотянет до назначения.

В последнее время меня мучали одинаковые сны, в них я перескакивала из чистого мира Карен в чью жизнь, погружалась всё глубже в тёмные подземные коридоры. Плутала под светом редких ламп в поисках выхода, упиралась в стену. Сбивала кулаки в кровь прежде, чем стена отходила в сторону, возвращая меня на светлые улицы в поток скользящих по ним мобилям. Я садилась в один из них, доезжала до очередной стены, у которой плакала девочка. Лицо её я не запоминала, скорее всего, это была Магда.

– Даже дурочка превзошла тебя, – заявила Кью. – Если тебе что-то и светит, так это служба чистоты, туалеты драить или посуду, – она выставила в мою сторону вилку. В зубах застряли волокна мяса, ей не хватало гемоглобина, поэтому назначили мясную диету. Я уныло жевала кашу с отрубями уже третий месяц.

Кью всем трещала, что я опозорилась, ведь Лидер лично выделила меня как отстающую. Кью заявила девочкам, что со мной опасно общаться. «Не замарайтесь», – так она сказала. Я показала ей язык.

– Умнее ничего не могла придумать?

– Не могла, ты мне надоела, – я запихивала за щеку очередную ложку. Вязкая субстанция склеивала зубы. – Мерзость, – я обращалась и к каше, и к Кью.

– Ты завидуешь, – хихикнула Кью.

– Отстань от неё, – Эн пнула Кью под столом.

– Ты не знаешь, о чём она думает. Пытается быть добренькой, но боится. Мы же все знаем, что ты боишься, Х-011. Тут даже мысли читать не надо.

– А как насчёт мысли о каше на твоём лице?

– Ешь сама, приятного аппетита.

Стиратель прошёл мимо, мы примолкли. Я облизывала ложку и переводила мысли в другую сторону. Кью не совсем права, меня ещё могут взять в отходник, к таким же отходам. Что такое «наблюдение» и как попадают наверх, нам до сих пор не объяснили.

– Начинай завидовать своей подружке.

Кью ненавидела Магду, которая и из лаборатории представляла угрозу лучшим показателям Кью.

– Эн, ты можешь посмотреть, что с Магдой?

– Нет, этот блокиратор на ножках, Эпсилон, он там, с ними. Я как будто на стену натыкаюсь.

«Эпсилон, – я почувствовала укол совести, я чуть не убила его, – у меня почти получилось…»

– Что значит, у тебя почти получилось? – Кью уставилась на меня, она читала мои мысли. – Почему ты не скажешь им, одиннадцатая? Это же поднимет твой статус. Скажи, что хоть что-то проявилось.

– Ты волнуешься за меня?

– Вот ещё.

– Эн, она за меня волнуется!

– Я должна тебе отомстить за муху. Поживи пока.

– О, как это мило, Кью!

Кью ковырялась в зубах, невинно глядя на другого Стирателя.

– Посмотрите, как мало старших. Пусть нас будет больше. Пусть даже Магда выкарабкается.

Даже Магда… Кью невозможно любить.

После каши был сладкий коктейль – сплошная пена. Мы прихлёбывали его, морщась от приторности. Я полностью освободилась от гадкого чувства. Мне страшно захотелось спать. А точнее, чтобы наступила ночь и мы с Зеноном совершили вылазку. Вдруг в этот раз получится уговорить его доехать на лифте на верхние ярусы. Найти Магду. Найти Филиппа. Если же он не придёт, то есть «Декоративные дети». За полгода я узнала из жизни Карен о прошлом больше, чем за все занятия историей. Карен делилась яркими деталями, я трепетно выуживала их среди запутанных взаимоотношений с мужем и соседкой, с врачами и детьми, одним в животе, другим в огромной пробирке. Файлы появлялись сами собой. Я мысленно открывала следующий.