— То есть?! — насторожилась Настя Белова — Вы же переместились!

— Мы переместились, да. Сюда. А кто сказал, что мы можем вернуться? Кто гарантирует, что портал не забросит нас туда, куда мы хотим? Было совершено всего два перехода: Карпов в ту сторону, и мы — с той стороны. Но нам деваться было некуда — Зина умирала от рака, и только перемещение могло ее спасти. Ну а я…я должна была сопровождать их в чужом мире. И защищать — насколько смогу. Повторюсь — у нас не было другого выхода. А у вас — есть. Вы живете в своей квартире, у вас все хорошо. А вдруг вас выбросит в какой-нибудь средневековый мир? Или в мир дикарей-неандертальцев? Можно вляпаться так, что потом сто раз пожалеете о том, что связались с этим делом! А будет поздно. Стоит ли менять шило на мыло?

— Это Миша приказал вам меня отговорить? — усмехнулась Надя.

— Нет… — слегка растерялась Настя — Сама решила вам рассказать.

Настя соврала. Точно, Надя угадала — это именно Карпов ее предупредил, чтобы Настя не скрывала и рассказала все, как оно есть. Что это все опасно и не изучено, и стоит ли менять шило на мыло? «Хотя Дима все равно скажет, что он хочет лететь и верит, что все закончится хорошо» — это его, Карпова, слова.

— А я верю, что все закончится хорошо! Я за то, чтобы лететь! — торжествующе выпалил Дима, и Настя едва не расхохоталась. В тему, точно! И опять Карпов угадал. Впрочем — разве это догадка? Просто он знал своего авантюрного зятя, знал, что тот ни когда не упустит такой возможности — сделаться самым настоящим попаданцем.

— Я полечу! Я в любом случае полечу! — спокойно, с расстановкой сказала Надя — Чего бы это мне не стоило. Ну а с бабами карповскими мы как-нибудь разберемся. Поубиваю их сковородой, да и закопаю в саду! Что, нельзя сковородой? — виновато переспросила женщина — Ну тогда топором. Все, эту тему закрыли — я точно лечу. А вот что делать с вами…может подождете? Ну…пока я вернусь. Годик потерпите, и все! Ребята, как вы?

— Мам…а если с папой что-то случится? Мы так и будем разбросаны по мирам и временам? — вздохнула Настя Белова — Нет уж, летим, так вместе.

— Слушай, тут как жарко-то! — пожаловался Аносов, утираясь здоровенным платком, извлеченным из кармана своих широких, отглаженных до остроты ножа брюк.

— А я тебя предупреждал! — усмехаюсь, оглядываясь по сторонам — Тут море рядом! Вернее — океан. Само собой — тут теплее.

— Странно как-то…чемодана нет! Ну вот как я тут буду без любимых семейных трусов?! — пожаловался Аносов, оглядываясь по сторонам как кот, выходящий на прогулку из двери загородного дома. Коты всегда выходят так, будто за дверью их ожидает по меньшей мере Бородинское сражение. Надо выйти так, чтобы в тебя не попало шальное ядро или случайная пуля.

— Да купим мы все! — досадливо отмахиваюсь я — Хочешь, я тебе стринги куплю?! Вместо семейников! Будешь козырно в них смотреться.

— Это что за такие стринги? — насторожился Аносов.

— Трусы такие. У них сзади ничего нет, одна веревочка между полушариями. Надел, и радуешься…не жарко!

— Тьфу! Поганцы! — сплюнул на тротуар Аносов — Это же надо додуматься! Извращенцы поганые! И ты меня тащишь в их страну? Чему они нас научат?!

Я демонстративно и возмущенно покосился на друга, и недовольно помотал головой:

— Это мы их учить будем! Пусть припадают к нашему источнику мудрости!

— А! Ясно…если к нашему источнику припадать — тогда пускай. И поглубже! — согласился Аносов — Может тогда к трусом сзади ткани пришьют. Фу, гадость! Вот умеешь ты аппетит испортить! Как представил…слушай, да врешь ты все. Разводишь старичка! Лепишь горбатого!

— Щас похоже что из нас будут делать горбатых… — протянул я, вглядываясь в толпу народа впереди.

— Это чего такое? — насторожился Аносов — Это кого так встречают?

— Есть подозрения… — слегка увядшим голосом протянул я — А я-то рассчитывал…

На что именно я рассчитывал — сказать не успел. Толпа как следует надавила, выставленные металлические ограждения рухнули, и под трели полицейских свистков люди ринулись вперед.

— Назад! В здание аэропорта! — крикнул я остолбеневшему Аносову, и боевой генерал припустил за мной так, что казалось — за ним сейчас несется сама Смерть. А может оно так и было — затопчут, к чертовой матери, и разбирайся потом, что это такое было!

Я бежал, матерился, и думал только о том, что набью Страусу рожу. Это ведь его рук дело! Это я ему сообщил, что через неделю приземлюсь в аэропорту Лос-Анджелеса! Указал номер рейса, между прочим! И вот во что это вылилось!

Мы галопом влетели в здание аэропорта, и тут же бросились на второй этаж, чтобы с безопасной высоты спокойно понаблюдать за происходящим. А внизу, между прочим, развивались просто-таки эпические события. Служащие аэропорта, перепуганные видом несущейся к ним толпы, заблокировали входы и выходы, и теперь покинуть здание было невозможно. Впрочем — как и войти в него.

— Что за твою мать?! — отдувался Аносов, а я смотрел на то, как перед аэровокзалом скапливается толпа, и было в этой толпе ну не менее нескольких тысяч человек.

— Проклятый Страус! — только и сумел я процедить сквозь зубы — Гад! Скотина!

Толпу медленно, как ледокол расталкивает ледяную кашу, раздвинули здоровенные автобусы, на которых во весь борт сияли огромные буквы, указывающие на принадлежность этих автобусов к самым крупным телекомпаниям США. Автобусов было три, но по бокам я увидел и небольшие пикапы, в которых сидели такие же акулы СМИ, как и в автобусах.

Кстати — относительно небольшие пикапы с объемом двигателя пять-шесть литров. Практически грузовики. Это же Америка, тут гигантомания во всем, даже в автомобилях. Если автомашина, так она размерами должна быть больше всех, чтобы на заднем сиденье лежащий человек среднего роста мог свободно вытянуть ноги. Помню, читал — по статистике едва ли не половина американцев зачата на заднем сиденье автомашины. Тогда подумалось: а может это и есть самый что ни на есть главный способ поднятия роста населения? Делай огромные легковушки, чтобы в них было легко зачать, вот тебе и взрыв рождаемости. Смешно, конечно, но что-то в этом есть. В «Запорожце», выпускаемом советской промышленностью, заниматься поднятием уровня народонаселения страны очень даже проблематично. Колени в потолок упираются. Откуда знаю? Знаю…

— Кого это они так встречают? — Аносов таращил глаза с искренним удивлением, и осматривался так, будто никогда не был за границей. Впрочем, можно сказать, что и не был. Банановые республики — с автоматом в руках, разве это тот способ, которым путешествуют туристы? А сейчас мы культурненько, с одними кейсами в руках — бизнесмены, да и только.

— Нас это встречают — хмыкнул я, и глаза друга сделались большими, как чайные блюдца. Преувеличиваю, конечно, но вытаращился он знатно.

— Господа! Мистер Карпофф! Мистер Карпофф! — услышал я голос со спины, и увидел мужчину в строгом сером костюме и галстуке. За мужчиной следовала целая свита — начиная с лейтенанта полиции, и заканчивая секретуткой, цокающей по каменному полу своими высокими каблучками. Вот все-таки приятно посмотреть на девушек в мини-юбках и туфлях на высоких каблуках! Девушек, не испорченных идеями феминизма — гладконогих, с выбритыми ногами и подмышками, одетыми как на прием в Голливуде, настоящими, прекрасными девушками! Не то что западными девицами моего времени — в драных штанах, в мешковатой, скрывающей очертания тела одежде, в обуви на низком каблуке. И не поймешь сразу — мужчина перед тобой, или женщина. Неопрятные, не ухаживающие за собой, с волосатыми ногами — фффу! И еще презрительно говорят, что русских женщин видно сразу — они даже чтобы выйти в магазин обязательно расфуфырятся, вырядятся как на бал. А меня всегда гордость брала за наших женщин. Ведь почему фырчат эти феминистки? Потому что завидуют. Потому что наши женщины — русские, украинские, белорусские — самые прекрасны женщины в мире! И умеют это показать. И пусть плюются уродины в мешковатых штанах, прикрывающих (и слава богу!) их жирные задницы, поедаемые целлюлитом — значит, все правильно. Значит — хорошо.