— Мистер Карпофф! Пожалуйста, выйди к этим людям, сэр! Иначе они разнесут аэропорт, мы получим большие убытки!
— А почему я должен к ним выйти? — кровожадно ощерился я — Может, я не хочу.
— Пожалуйста, сэр! — лицо мужчины побледнело, и по нему катились крупные капли пота — Эти люди хотят Карпофф! Они хотят видеть, слушать Карпофф!
— Понял… — нарочито серьезно ответил я — Если они хотя Карпофф, неважно, что он не хочет никуда идти? Так?
— Пожалуйста, мистер Карпофф! Я сейчас встану на колени!
За огромной стеклянной стеной буйствовал «народ». Люди уже объединились, и слышался громовой, слитный крик-скандирование:
— Кар-пофф! Кар-пофф! Кар-пофф!
— Слышь…Миш, хватит! — поморщился Аносов — Совсем ты обуржуился. Чего ты над ним издеваешься? Выйди, авось не раздерут.
— А чего он?! — слегка устыдился я — Как будто я обязан! Хотелось по-тихому проскользнуть, и…сам видишь! Вот откуда столько народа?! Кто нагнал?! Есть у меня одно предположение…вот же гаденыш! Ладно, пошли…
Я развернулся и пошел от группы служащих к лестнице, ведущей на первый этаж. Мы прошли через вестибюль, мимо охранников аэропорта, скопившихся у дверей и приветствовавших меня салютом, как это принято у американцев. Да, правда…не стоило мне так выступать. И правда — забронзовел. Но тут есть и смягчающие обстоятельства — хотелось нагадить Страусу, предъявить так сказать — побольше. Мол, по твоей вине парализован аэропорт, и кто виноват? Глупо, наверное…
— Кар-пофф! Кар-пофф! ААААА! ААААА!
Улица встретила криками и цепью полицейских, которые едва сдерживали потных и веселых граждан США. И снова я поразился — эти-то откуда взялись?! Нет, не граждане — полицейских столько откуда нагнали? Серой пахнет, серой! Значит — Сатана рядом!
— Мистер Карпофф, сэр, журналисты просят о пресс-конференции! — подошел ко мне полицейский с нашивками лейтенанта — Если сэр против, мы проводим до машины, а там уже скорее уезжайте. Боюсь, что нас сомнут!
— Лейтенант, сэр, нужно объявить, что я выступлю на пресс-конференции, отвечу на вопросы. Но если толпа будет напирать — брошу все, и уеду. Так и скажи. Пусть поставят что-то вроде зонтика для меня, не хочется сидеть на солнцепеке и пусть журналисты рассядутся на площадке — стулья им найдете? И воды — холодной, попить. Все, я жду.
Полицейский почти бегом побежал к журналисту NBC, что-то ему сказал, и тот передал полицейскому микрофон. И тут же над вопящей толпой полетели слова — мои слова, то, что я сказал полицейскому несколько минут назад. Толпа не успокоилась, нет — наоборот, будто в огонь подлили масла — заорали, затопали ногами, засвистели! Но напирать на полицейских перестали. Это люди так радовались. Если свист у русских средство выражение презрения, то здесь, частенько — ровно наоборот. Как сейчас, к примеру.
Импровизированный конференц-зал организовали невероятно быстро. Ощущение такое, будто все это заранее предполагалось и готовилось. Кстати — и не удивлюсь, если это так. Когда появился Страус и радостно раскинув руки попытался меня обнять, я шепнул ему на ухо:
— Очень хочу набить тебе морду!
Страус только хохотнул, и с довольным видом заметил:
— Кто у нас рекламный менеджер? Кто заботится о процветании фирмы? О процветании писателя Карпофф? Который ни черта не думает о пользе пиара! Заткнись и делай то, что должен. Потом обругаешь меня вашими русскими ругательствами, но в конце концов поймешь, что я был прав. Ты только посмотри, сколько людей собралось! Какой паблисити будет! Репортаж об этой встрече разнесут по всем каналам США и мира!
Я только отмахнулся, не в силах что-то ему доказать, и стал дожидаться, когда нам поставят зонтик и ледяную минералку. Когда Страус вцепляется в дело — он действует как танк, проламывающийся сквозь крестьянскую избу. Главное — попасть в цель! А то, что под гусеницами гибнет имущество и даже люди — это неизбежные издержки.
Можно даже сказать, что мне выгоден такой директор нашей конторы. Сам я во-первых никогда бы не догадался устроить такую пресс-конференцию, во-вторых действовал бы с позиции сопливого гуманизма: ну как же, Карпов устал с дороги! Ему бы отдохнуть! Ему трудно сидеть на жаре! Он не выспался! А вот пофиг совершенно. И Карпов не развалится от часа-другого под палящим солнцем, и дело прежде всего.
— Все! Готово! — задышал мне в ухо Страус — Майкл, давай! Это будет бомба! Ядерная! На весь мир!
Я взял микрофон, кабель от которого тянулся куда-то за ограждения. Стучать по нему не стал — отучили. Один звукооператор в свое время мне сказал: «По башке себе постучи!» — и я понял глубину своего падения. С тех пор не стучу. И даже не говорю: «Раз-раз!» Просто и незамысловато:
— Приветствую вас, дамы и господа! Получилось все как-то спонтанно (Ха-ха!), но раз уж мы все здесь — задавайте вопросы. Я не ожидал такой бурной встречи, хотел тихонько прошмыгнуть, как маленькая мышка, но вы меня поймали когтистыми лапами! Ну что же, теперь начинайте есть меня, вот он я, вкусный и беззащитный!
Толпа начала хохотать, смеялись даже журналисты, привыкшие уже к чему угодно. А Страус просто лучился довольством — все идет как надо! Шоу начинается и продолжается!
— Я попрошу журналистов — когда ваши вопросы закончатся, дайте возможность спросить что-нибудь и моим поклонникам. Простые люди тоже имеют право задавать вопросы и быть в курсе всего. Обещаю ответить на любые вопросы, даже самые неудобные. Только прошу вас не задавать глупых вопросов типа: мистер Карпов, вы шпион? Мистер Карпов, а правда, что у Ленина в мавзолее глаза светятся? Отвечу на всякий случай сразу: не шпион. Глаза не светятся. А в остальном — я отвечу на все вопросы, если они касаются меня, а не национальной безопасности двух стран — Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. А выбирать очередность вопросов будет мой друг и мой компаньон, мистер Страус, глава нашей корпорации, издатель, медиамагнат и просто успешный бизнесмен. Прошу!
Страус пошел к ограждению, а я внутреннее захохотал — с одной стороны я Страуса прорекламировал, сказал о нем на весь мир, можно сказать — укрепил его рейтинг. А с другой…теперь он будет торчать на жаре, на самом солнцепеке, и никуда ему от этого не уйти. Ну что же — за что боролись, на то и напоролись! А кто сказал, что будет легко? Карпов, он такой — скользкий, хитрый и жестокий! Ууу…какой я жестокий! Хе хе…
Первым, само собой, был репортер NBC — куды ж без них? Крупнейшая компания, что тут поделаешь. И само главное — с ней мы сотрудничаем очень даже крепко. Серьезнее, чем с любой другой.
— Мистер Карпофф…от лица всех жителей Штатов приветствую вас на американской земле! — пафосно начал высокий седоватый репортер с тонким галстуком по белой рубашке. Он был свеж и ясен так, будто хорошо выспался, напился кофе и теперь жаждет великих свершений. Похоже что жара на него никак не подействовала.
— Мы ждали, чем закончатся ваши приключения в Союзе, переживали за нашего президента и за вас. Скажи, мистер Карпофф, так ли все спокойно в СССР, не стоит ли опасаться, что революционеры доберутся до атомного арсенала? Можем ли мы спать спокойно, не ожидая, что на нашу голову свалятся атомные боеголовки?
Мда. Интересный вопрос. Глядя на этого хлыща и не подумаешь, что он может задавать действительно серьезные вопросы. И ведь вот какая штука — скажи я сейчас, что все плохо и опасно — в Штатах может даже начаться паника!
Хмм…вообще-то даже удивительно, какое влияние я набрал за эти годы. К моему мнению прислушивается весь мир! Ох, и рискую я…вот так, по здравому размышлению — пора бы мне и пулю в башку, чтобы не сказал лишнего. Или посадить на цепь — не золотую, так стальную. А лучше — в ежовые рукавицы! Чтобы шага не мог сделать без ведома! Без чьего ведома? А без того ведома, кто первый сумеет меня в эти рукавицы взять. Только вот скользкий я, братцы…я сам по себе. И меня только убивать — купить и сломать нельзя. Боюсь что они скоро это поймут. Нигде не любят выскочек, тем более не соблюдающих правила игры. А я эти правила меняю по ходу действа. И кому это по нраву?
