Озеро, как озеро — болото какое-то. Насте оно активно не понравилось. А вот пляж, или вернее пляжи…это чудо! На Корфу, или как его зовут сами греки «Керкире» — некуда спрятаться от назойливых туристов. Как муравьи — они везде! (хорошо хоть китайцев практически нет — они не любят загорать) Но этот пляж…это рай! Народ концентрируется только возле точек, где раздают культуру, то бишь — пиво и прохладительные напитки, а стоит чуть отойти в сторону, метров на двести-триста…море! Солнце! Чистый песок! И почти нет людей. Только кое-где видны загорелые задницы и передницы нудистов, на которых никто здесь не обращает ровно никакого внимания. Все такие. Почти.

Машину бросили у кустов на косе возле дороги — она все равно не закрывается, а взять там нечего. Только пропылится…но это не самое страшное. Купили с собой минералки в полторашках, и пошли по пляжу туда, где в километре от скоплений народа виднелся высоченный обрыв, а под ним…под ним — никого. Только редкие прохожие, скорее всего те же нудисты, которые слегка удивили Настю тем, что здоровались с девчонками и улыбались. Настя и Лена улыбались в ответ, тоже здоровались и шли дальше, счастливые, как две довольные жизнью слонихи. Это Лена так сказала: «Я довольна, как слон! И что мы поперлись в этот гребаный Париж?! Вот же где счастье, теперь я знаю!» На что Настя не стала говорить, что знает, почему они поперлись в Париж и едва унесли оттуда ноги, и только заметила, что раз они женского пола, значит не слоны, а слонихи. Хоть и счастливые.

Не сговариваясь, обе не стали надевать купальники. Разделись догола, и сверкая бритыми лобками ринулись в море, хохоча и хлопая друг друга по тугим задницам. Потом Настя бросала Лену в воду — как с трамплина. Лена визжала и хохотала так, что на них оглядывались прохожие, улыбаясь и маша им руками. Девчонки махали им в ответ, и Насте впервые за долгое, долгое время было так хорошо, что это и передать словами нельзя. Она на самом деле отдыхала! Забыв о том — где находится, кто она такая, и зачем прибыла в этот мир. Все исчезло — кроме физиономии улыбающегося Карпова где-то на периферии ее сознания. Это он сказал: «Девочка…ты должна быть счастлива. Съезди на Корфу, и ты узнаешь — как можно жить в радости!» Настя тогда посмеялась — мол, вот же завернул, что она, красивых мест не видала?! И только теперь поняла — как он был прав. Исчезло все — кроме теплого, прозрачного моря, кроме чистого песка и ветерка, который обдувал мокрое тугое тело, в котором не осталось болезней и ран, которое радовалось жизни как цветок, распускающийся после теплого летнего дождя. Настя была счастлива!

Накупавшись как следует (так бы и сидели в воде — как ей и сказал Карпов, здесь море теплее на несколько градусов, чем в Палеокастрице — течения разные), они побрели на берег — попить водички и съесть пару бутербродов. И тут Настя нахмурилась — возле их одежды сидел непонятно откуда взявшийся мужчина в шортах и расстегнутой на все пуговицы легкой рубашке. Широкая соломенная шляпа на голове бросала тень на загорелое, практически коричневое лицо, и мужчине этому от роду было от сорока и до…непонятно сколько лет. Есть мужчины, которые войдя в определенный возраст будто замораживаются на долгие и долгие годы. И гены, и работа над собой — спортзал, диеты, здоровый образ жизни.

Но первое, что бросилось Насте в глаза — фотоаппараты на его шее. Сразу два! Большие, с огромными объективами, и сумка рядом — видимо принадлежности фотографа. Мужчина смотрел на девушек доброжелательно, улыбался, и даже помахал рукой:

— Хелло!

Настя насторожилась — он что, фотографировал их голыми?! Вообще-то за такие вещи морду надо бить! Или сдавать в полицию. Разве можно фотографировать людей без их согласия — по крайней мере в на Западе. Это ведь вторжение в личную жизнь!

— Хелло… — буркнула Настя, и нахмурилась, стоя перед фотографом шагах в трех. Она не стеснялась своей наготы, но не желала, чтобы кто-нибудь чужой сейчас был рядом с ней. Ощущение счастья и свободы улетучилось, будто его никогда и не было.

— Нет-нет, не беспокойтесь! — сказал по-английски мужчина, легко вскакивая на ноги — Я не фотографировал вас! Как я могу — без вашего разрешения?! Но я прошу, убедительно прошу — позвольте мне вас сфотографировать! Ты просто…бомба! Ты ядерный взрыв! Ты супермодель! Ты еще нигде не снимаешься, не работаешь моделью?! Если нет — то напрасно. Перед тобой может открыться великолепное будущее!

— А ты для журналов работаешь? — вмешалась Лена, которая вполне сносно говорила по-английски — Для каких?

— Для всех! — улыбнулся фотограф — Мои фотографии есть и в «Максиме», и в других глянцевых журналах. Еще — я работаю для нескольких крупных рекламных компаний, которые устраивают фотосессии своих моделей. Я очень востребованный фотограф, мое имя Джеральд Саффолк. Может слышали? Нет, не слышали? Очень жаль. Но позвольте мне вас сфотографировать! Пожалуйста! Я специально хожу по известным пляжам и подбираю девушек для фото, иногда попадаются такие жемчужины, просто глазам не веришь! Вот ты, например — у меня даже дух перехватило — такая красавица! Кстати, тебе никто не говорил, что ты похожа…

— Говорили — перебила его Настя — Только я красивее.

— О да! Даже в лучшие свои годы Бриджит не смогла бы тебя превзойти! Ты ведь славянка, так? Русская?

— Как догадался? — усмехнулась Настя, обтирая тело полотенцем, чтобы высохшая морская вода не оставила белые солевые следы — У меня нет акцента.

— Да, да! Никакого акцента! Выговор — как у уроженки моего графства! — заторопился Джеральд, и тут же усмехнулся — А вот у подруги есть акцент, русский акцент. А кто скорее всего дружит с русской? Конечно же русская! Да и в лице есть что-то такое…вот Нильсен — у нее жесткое, холодное лицо, а ты…ты как ангел! Прекрасна и обаятельна! У тебя какой рост?

— Сто девяносто — думая о своем сказала Настя и тут же спохватилась — на кой черт она сообщает информацию этому…непонятно — кому? Шел бы он отсюда…

— Настя! Да Настя же! — заторопилась Лена — Да может это твой шанс найти свою судьбу! Вспомнить свою жизнь! Он напечатает тебя на обложке журнала, увидят знакомые и найдут тебя! Я просто горю желанием узнать, кто же ты такая на самом деле! Неужели самой не интересно?

— Неа… — хмыкнула Настя — Мне и так хорошо. И кстати, как ты это себе представляешь — я голая на обложке журнала, и вся моя родня радостно на это смотрит? Ой, доченька, попку не застуди! Что же ты разнагишалась-то так! И на писечку все смотрят, как тебе не стыдно?!

Лена начала хохотать, Настя тоже не выдержала и фыркнула, и только фотограф стоял в ожидании и слегка улыбался, глядя на их перепалку. Он само собой не понял ни слова — говорили-то по-русски.

— Вот что, Анастасия! — строго сказала Лена — Я твой работодатель, и я приказываю тебе сделать фотосессию! Я хочу использовать все возможности для того, чтобы узнать — кто ты такая и откуда взялась. И не сопротивляйся! Уволю!

— Во-первых, зарплату мне платит твоя папенька — подмигнула Настя, а не ты, и контракт я заключала с ним. Ты просто объект охраны, который я вечно вытаскиваю из всяческого дерьма. Во-вторых, увольняй. Да к черту все! Поеду домой и буду работать продавщицей в ларьке, чем…

— Настюш… — перебила ее Лена плачуще-просящим голоском — Ну правда, чего тебе стоит, а? Ну сделай! Я так горжусь тобой! Пусть все видят, что в телохранителях у меня красавица, которая блистает на всех обложках глянцевых журналов! Я буду всем показывать, вот мол, это она! Ну сделай, а?! Вроде нормальный мужик, не наглый, и дело знает…

— Господи, ну чего ты пристала?! — вздохнула Настя, уже зная, что практически сдалась. Иначе ведь не отстанет, липучка! Если Лена чего и умела делать в совершенстве, так это выдавливать из людей те блага, услуги или действия, которые ей хотелось получить. Как в народе говорят — «Не мытьем, так катаньем!»

— Да ладно, ладно! Только не голая! В купальнике! — устало буркнула Настя и полезла в сумку за означенной «одеждой».