Сколько бы они ни пытались в последнее время разговорить Коннора, от него тоже следовали стандартные ответы и набор реакций на новости, что даже становилось грустно. Все видели, насколько крупные проблемы на работе, а справляться самому и оставаться жизнерадостным человеком очень сложно, что, кажется, даже Коннору не под силу.

*

Шэрон шла по коридору, что освещал яркий медовый свет, а в отражении стекол прыгали солнечные зайчики самых разных форм и размеров. В ее руках звенела связка ключей, каблуки стучали бы по полу, не будь ковров.

А шла она только за тем, чтобы наконец открыть библиотеку и убрать ее, как того хотел Коннор много месяцев назад, пусть сейчас его это не особо волнует. Двойные резные двери янтарного оттенка с каштановыми ручками, наверное, не меняли свой вид с той самой эпохи — хоть сами двери постоянно сменялись, дизайн оставался все таким же, каким был более двухсот лет назад.

Щелкнул замок, и двери открылись. Лучи солнца врезались Шэрон в глаза, она зажмурилась. Служанка прошла дальше, заметив тот самый стол, где она когда-то отчитала Скарлетт; пустые полки, которые они вместе убрали.

Она повернула голову вправо и подошла к небольшой перегородке, задвинув которую можно было найти швабры, метлы и прочие инструменты для уборки грязи и пыли, причем, все они были разного размера для удобства. Шэрон взяла пипидастр и подошла к окну, начав смахивать пыль.

*

– Ты ведь знаешь, что они переживают? – спросила Анна, пока Скарлетт заканчивала текущий проект.

Она оторвалась от голографа и посмотрела на тетю с бокалом вина в руке, улыбнувшись. К тесному, но безумно уютному домику Анны оказалось легко привыкнуть. Деревянные полы и стены карамельного оттенка создавали небывалое ощущение дома, какое Скарлетт чувствовала только в одном месте на планете…

Она улыбнулась, глядя на бокал, наполненный вишнево-красной жидкостью.

– Столько же, сколько ты за свое вино? Я понимаю, просто из-за того, что я в свое время не купила квартиру, пока была возможность, эта канитель и началась. Я ведь не была в отношениях, соответственно зачем мне квартира, если все равно жить придется с мужем?

– А потом ввели закон о двух гражданствах для Выборных мужа и жены, – мрачно закивала Анна.

– Именно.

Закон о двух гражданствах, хоть и был довольно тупым в плане основной цели брака, придуман не просто так: очень много людей выходили на митинги по поводу того, что им просто не выдавали визу в страну, где они родились(после Выборного брака гражданство выбирали путем благосостояния: у кого выше, то гражданство и получают оба супруга). В итоге теперь у Выборных мужа и жены два гражданства, однако отсюда следует другая проблема: многие пары просто разъезжаются в свои страны и больше ни с кем не контактируют. Но Скарлетт слышала, что скоро будут введены программы считывания расстояния между чипами, чтобы знать, живут супруги вместе или же нет.

Скарлетт не заметила, как Анна стала испепелять ее пронзительным взглядом, будто бы пыталась прочесть ее мысли.

– Скар, можно спросить?

– Конечно. – Она отложила голограф на тумбочку и, завернувшись в песочный плед широкой вязки, посмотрела на Анну.

– Ты так защищала своего Выборного мужа, что мне даже стало не по себе. Расскажешь?

Она опустила взгляд и отрицательно покачала головой.

– Прости, – сказала Скарлетт. – Поверь, я очень хочу, но никто из вас не поймет, а спорить желания у меня нет. Ты же знаешь, я за мир.

– Я не пойму, если ты не расскажешь. Скар, никто никогда тебе не желал зла.

– Черт, да в этом и проблема! – Скарлетт улыбнулась и села в позу по-турецки, сложив ладони друг к другу. – Семья всегда желала и желает любому ее члену счастья, но проблема в том, что у каждого понятие о счастье разное! Что для вас означает счастье, для другого может оказаться пыткой. Все просто.

– Ты права, но…

– Без “но”. Я не хочу, чтобы меня учили жизни и осуждали за выбор. Мне скоро двадцать шесть, черт бы меня побрал! Я взрослая женщина, так почему же мне так важно одобрение семьи?!

Тетя Анна улыбнулась и отставила бокал.

– Потому что твоя семья всегда была твоим другом. Зависеть от мнения других нормально, но все должно быть в меру. Ты можешь нам сказать, мы выскажем свое мнение на этот счет, кто-то начнет говорить, как будет лучше. И это нормально, людям свойственно лезть не в свое дело. Мы существа эгоистичные, если страдаем, то хотим, чтобы и остальным было плохо. Если же нас что-то не устраивает(какая-то профессия, к примеру), то мы всем начнем доказывать, что она неперспективная, там мало платят и так далее. А все зачем? Есть две причины: мы либо хотим выглядеть лучше на фоне остальных, либо(такое обычно в семьях) просто не хотим, чтобы у родного нам человека случались неудачи и он слишком много времени потратил впустую. – Она хлопнула в ладоши. – Только и всего. Так что рассказывай и помни: мы, хоть и, возможно, будем недовольны, запретить тебе это не сможем.

– Если бы все было так просто, – усмехнулась Скарлетт. – Ты ведь понимаешь, что всегда есть вероятность ссоры, а это влечет за собой разрыв связи.

– Тогда тебе решать, что важнее: семья, которая уже прожила так, как хотела, или цель, к который ты усердно идешь.

– А если это не работа?

– Неважно, подставь сюда свою ситуацию и запомни: если семья любящая и понимающая, она рано или поздно с тобой помирится.

Анна встала с кресла и, не забыв взять свое вино, ушла наверх. А вот Скарлетт осталась одна. Ей казалось, голова взорвется от такого количества противоречивых мыслей.

С одной стороны, не хочется снова бросать тех, к кому она рвалась так долго, а с другой: ее дом очевидно не здесь.

Если она останется в Индианаполисе, то все будет, как сейчас, а это ее категорически не устраивало. В случае выбора Лондона есть шанс поссориться с семьей или(это ее пугало до мозга костей) сам Уайтхолл будет к ней не благосклонен.

Скарлетт встала с дивана и начала расхаживать по комнате. Почему она вообще вдруг рассказала маме с папой о плане полететь в Лондон? Ясное дело, они недовольны – как можно радоваться, когда ты даже не знаешь, что у твоей дочери за муж?

Она была уверена, что если им выдастся шанс узнать Коннора получше, им бы он понравился. Однако в первую очередь ей необходимо поговорить с ним самим. И это являлось проблемой, ведь времени на это практически не было, только сейчас у нее есть один свободный вечер.

– Скарлетт? – послышался голос Анны.

Она повернулась к ней.

– Что?

– Просто хочу, чтобы ты хорошенько подумала, прежде чем решила. Не прыгай в омут с головой, трезвое мышление — залог принятия здравого решения. – Она подмигнула ей и, взяв бутылку красного полусладкого, пошла наверх.

Скарлетт посмеялась и вновь взяла в руки голограф. Клиент не станет долго ждать.

Эту ночь она провела без сна, думая что первым сделать, и пришла к выводу, что Элле и Софе все необходимо рассказать. В конце-концов, они ее единственные подруги сейчас.

У них, кстати, также на работе были завалы. В первые месяцы жизни Айвена они не помогали Скарлетт и Дэнису по этой же причине. У Эллы, как у визажиста, в конце мая и весь июнь просто уйма заказов на свадебный, выпускной или еще какой-нибудь необычный и занимающий существенное количество времени макияж. А вот к клинике Софы было много претензий на почве служебного романа одних хирургов, после которого медсестра стала получать в разы больше, чем та же Софа, которая, между прочим, была ведущим врачом.

К концу второго месяца все более-менее скоординировалось, вот только Лорен уже очнулась. Тогда Скарлетт и Коннор общались на постоянной основе, и когда ее помощь больше не понадобилась, она сказала, что скоро вернется в Лондон. Вот только внезапный кризис фирмы на это не рассчитывал, Скарлетт просто необходимо было уладить все дела со своими клиентами непосредственно в Индианаполисе, так что полет все откладывали и откладывали, их общение мало-помалу куда-то пропадало из-за занятости на работах, пока Скарлетт не написала, что полет в Лондон – это открытая дата.