— Анаис организовала поход в трущобы, — ответил Иорвет, вернувшись и протягивая миску Вернону, — и там не нашлось ни одного заразившегося — я был там, и все видел. А искали мы очень, очень тщательно, уж поверь мне. Из нашей маленькой королевы растет непреклонный деспот. Ей удалось избежать паники в столице, и это уже настоящее чудо. Если ее отец был хоть на каплю столь же суров, я, пожалуй, тоже начну сожалеть о его кончине.

Роше поморщился, но отвечать не стал. Иорвет хотел отвлечь его, может быть, разозлить, задеть, вывести из себя, лишь бы не дать поддаться отчаянию.

— Если Катрионы в трущобах нет, — ответил он негромко, — может быть, это и не она. Может быть, Иана прокляли, но кому это нужно? Он же просто ребенок.

— Нет, любовь моя, — Иорвет протянул руку и коснулся горячего лба сына, — он твой ребенок.

Роше поднял на него тяжелый взгляд.

— Когда я узнаю, кто это сделал, я велю выпотрошить его живьем, содрать с него кожу и вывесить на городских воротах, — процедил он сквозь зубы, и Иорвет неожиданно усмехнулся.

— Ты не поверишь, но Анаис сказала совершенно то же самое, — заметил он, — а еще она направила самых быстрых гонцов своему будущему свекру с требованием — именно так, требованием — прислать из Нильфгаарда лучших чародеев.

Роше устало закрыл глаза и кивнул. Иан в его руках снова начинал ворочаться и стонать, но до него эти звуки теперь доносились будто бы сквозь густой туман на болотах. Нужно было сказать Иорвету, чтобы держал лук наготове — в таких завесах непременно водились туманники, хотя за последние годы никто не видел ни одного в Велене. Обязательно стоило на этот раз нанять ведьмака. Интересно, остались ли у него еще деньги после последней успешной кражи, и хватит ли их на ужин?..

— Вернон, — услышал Роше шепот прямо над ухом, — ты засыпаешь.

***

Он проснулся от давящей на уши тишины, и, не открывая глаз, с ужасом осознал — все кончено. Иан умер, потому больше не слышно его хриплого дыхания рядом. И Вернон в нелепом мальчишеском порыве зажмурился только сильнее, запрещая себе просыпаться в мире, где его сына больше нет.

По ковру прошуршали шаги босых ног, кто-то сел на постели рядом с ним, а потом Вернон услышал, как Иорвет поет тихим, словно прозрачным голосом. Так он пел сыну, когда тот не хотел засыпать, капризничал или просыпался от дурных снов, когда другие, такие пустяковые, болячки не давали ему заснуть. Роше не мог разобрать слов, но песня была как прохладная вода в лесном роднике, как первые, робкие, неокрепшие после долгой зимы солнечные лучи, и с тем Иорветом, что пел ее, Вернон был совершенно незнаком — таким Иорвет был только для своего сына.

У человека хватило сил открыть глаза и сесть. Эльф полулежал с ним рядом, устроив мальчика, завернутого в мокрую простыню, у себя на груди. На подбородке Иана виднелись бурые потеки, в уголках глаз собрались алые капли, но выглядел он безмятежно, дышал спокойно и ровно.

— Что случилось? — спросил Вернон хрипло, и Иорвет покачал головой, делая знак замолчать. И в его лице, в том, каким спокойным и торжественным оно было, Роше прочел опустошенное смирение. Они были бессильны перед лицом смерти, и теперь эльфу оставалось лишь постараться, чтобы их сын прошел по этой последней тропе без страха, под звуки знакомого пения.

И как бы велико ни было желание Роше вскочить на ноги, разгромить всю комнату, лично отправиться в трущобы и рыскать там, пока не найдет виновного, он остался сидеть, прислонившись плечом к плечу Иорвета, и глядеть на мокрую черную макушку Иана. Он чувствовал себя непередаваемо странно, понимая, что слышит стук собственного сердца, хотя его безжалостно вырвали из груди.

Когда в углу комнаты, замерцав, начал открываться круг портала, Вернон даже не поднял головы. Должно быть, он снова начал проваливаться в сон, потому что пение Иорвета прекратилось. Эльф, продолжая прижимать Иана к груди, подобрался и выпрямился, глядя на незваных гостей, выходивших из прорехи в пространстве.

— Смотри-ка, не промахнулась, — заявил Геральт, оглядываясь по сторонам, — ты что, правда бывала в этой спальне? Я-то уже приготовился оказаться вмурованным в стену.

— Я была советницей короля Фольтеста, — с вызовом ответила невысокая белокурая женщина, вышедшая за ним следом, — если ты понимаешь, о чем я.

Геральт усмехнулся, но потом, остановив взгляд на застывших хозяевах, одернул себя и принял серьезное выражение лица.

— Я перехватил одного из твоих гонцов, Роше, — сказал он без лишних приветствий, — я направлялся в Оксенфурт, и… в общем, неважно. Так или иначе, я узнал о вашей беде, и рад, что не опоздал.

— Ты не опоздал, как же, — женщина обошла его, приблизилась к постели, — как будто от тебя тут есть хоть какая-то польза.

Геральт развел руками и отступил, ничего больше не говоря.

— Весть о вспышке Катрионы в столице добралась до Марибора только сегодня, — обратилась женщина к кому-то из них, явно не зная, кто лучше готов воспринимать информацию, — и я приехала бы, даже если бы не пришлось тащить за собой этой балласт, — она кивнула на ведьмака. — мое имя Кейра Мец, и я занимаюсь поисками средства от этой болезни. До сих пор приходилось работать в западных областях тайно, мало ли, кто еще и за что примется жечь чародеек.

— Если ты сейчас же не поможешь, я сам сожгу тебя, — от расслабленного, смирившегося, полупрозрачного Иорвета не осталось и следа. Он стал похож на гарпию, охранявшую кладку яиц.

Магичка скептически изогнула бровь, но, даже осознавая, что, возможно, они уничтожают последнюю надежду на спасение Иана, Вернон тоже не смог найти в себе сил на дипломатию.

— Мне все равно, как тебя зовут и чем ты занимаешься, — он неуклюже поднялся с кровати и подошел к женщине вплотную, — если ты поможешь моему сыну, я…

— Тише-тише, — рассмеялась Кейра, прижав палец к губам Роше, — можешь пообещать то, чего не знаешь в собственном доме, моему спутнику, если так хочешь. Я же постараюсь помочь и так. Мой интерес… научный. Мальчик, насколько я знаю, заболел за считанные часы, а вы двое провели с ним несколько дней, и все еще здоровы. Удивительно.

Роше сжал кулаки — его терпение сходило на нет. Он почувствовал твердые тяжелые руки на своих плечах, и Геральт, отводя его в сторону, увещевающе сказал:

— Дай ей работать, дружище. Кейра, конечно, та еще сучка, но лучшего целителя нам не найти.

Огромного усилия воли Роше стоило отвернуться от постели, где Иорвет, снова собранный и спокойный, помогал колдунье уложить Иана прямо.

Ведьмак стоял рядом с ним, озираясь по сторонам, словно не знал, с чего начать разговор. Вернон не мешал ему изобретать тему для светской беседы, и, не оборачиваясь, прислушивался к тому, что происходило у постели. Магичка произносила какие-то короткие заклинания, звенела склянками и отдавала короткие команды Иорвету. Тот же, видимо, выполнял их в полнейшем молчании.

— Странно, — наконец заговорил ведьмак, посмотрев куда-то за плечо Вернона, — мой медальон в этой комнате просто с ума сходит.

— Мы думаем, что это была не обычная болезнь, — дернул плечом Вернон, — кроме Иана, кажется, никто больше не заразился. Скорее всего, его прокляли, — он сделал мучительную паузу, — из-за меня.

Геральт помолчал пару секунд, потом кивнул — с явной тенью сомнения.

— Проклятья Кейра тоже умеет снимать, — ободряюще сказал он. Роше посмотрел на друга долгим серьезным взглядом.

— Если он выживет, я буду вечным вашим должником, — произнес он тихо, но очень отчетливо, — и если колдунье и впрямь ничего не надо, ты — за то, что привел ее — бери у меня, что хочешь.

Геральт фыркнул.

— Какие долги между старыми друзьями, Роше? — спросил он беззаботно, но потом, натолкнувшись на серьезный решительный взгляд вздохнул, — ладно, милсдарь регент, ты от меня не отстанешь. Отдай мне то, чего в своем доме не знаешь. Я вернусь через год, чтобы потребовать плату, и, если ты, сука, заделал своему эльфу ребенка каким-то чудом, я буду смеяться всю оставшуюся жизнь.