«Семь лет несчастий» — ни с чем не связанная, мелькнула в голове Роше мысль. Он отогнал ее, помолчал пару мгновений, потом кивнул.

— Я поговорю с королевой, — ответил он наконец.

***

Анаис обнаружилась на открытой тренировочной площадке. Она уже избавилась от ненавистного платья, переоделась в темную рубаху, штаны и сапоги из мягкой кожи, и теперь наносила быстрые яростные удары по несчастному размочаленному соломенному болвану. Роше подошел ближе, но остановился в нескольких шагах от королевы. Анаис, заметив его, опустила меч и повернулась, но приближаться не спешила.

— Матушка сказала, что я вместо королевы превратилась в партизана, — заявила она, сияя гордостью, словно в мире не существовало лучшего комплимента, и Роше не смог не улыбнуться ей в ответ.

— Не бывает таких симпатичных партизан, — заметил он, — ну разве что, может быть, я сам.

Анаис рассмеялась, откинула влажную челку с блестящего от пота лба.

— Твои шпионы уже сообщили тебе, о чем я говорил с Императором? — решил Вернон взять быка за рога, пока Анаис была, кажется, в хорошем настроение. Менялось оно в последнее время слишком часто, чтобы не ловить момент.

— Иан вовсе не мой шпион, — с достоинством ответила королева.

— А кто говорил об Иане? — Роше прищурился, и Анаис покраснела.

— Да, — признала она после паузы, — он мне все рассказал.

Она отвернулась от Роше и снова подошла к болвану. Встала в боевую стойку, развернулась в изящном пируэте и нанесла два быстрых удара, отскочила, изобразила идеальный полувольт, уворачиваясь от несуществующей атаки, поднырнула под невидимую руку противника и рубанула снизу, вспарывая соломенные кишки.

— Фергусу семь, — заметил Роше примирительно. Он придумал целый список аргументов, который собирался зачитать Анаис, надеясь, что хоть один из них попадет в цель, — а решения его отца меняются так быстро, что не удивлюсь, если через пару месяцев он решит, что лучшая жена для его сына — это офирская принцесса или сама Францеска Финдабаир.

Анаис на мысках отскочила от болвана, крутанула меч над головой, и теперь била противника сверху — каждый такой удар мог запросто отрубить руку. Ведьмачий прием — и где только она этого набралась?

— Мы заключим договор с торговыми гильдиями, и аристократии придется поумерить свои амбиции, — продолжал Роше, — северные королевства принесут вассальную клятву вам, моя королева, если вашим супругом будет сын Эмгыра.

Ведьмачьи удары сменились стремительным беспорядочным градом выпадов — для такой техники больше подходила изогнутая эльфская сабля, и было несложно догадаться, от кого Анаис научилась этому. Ей пока не хватало изящества и точности, но скорость компенсировала недостаток мастерства.

— Фергуса явно растят в таких условиях, что управлять им будет проще простого, — выкладывал карту за картой Роше, — особенно для кого-то такого умного, как вы, моя…

Она замерла и развернулась. Синие глаза пылали яростью, а на раскрасневшихся щеках Роше с ужасом заметил дорожки слез.

— Он убил моего отца, — очень четко выговорила Анаис, бросила меч к ногам Роше и, не оборачиваясь, зашагала прочь по пыли площадки.

***

На полуденный прием Анаис явилась, одетая в струящееся белое платье. С первого взгляда было понятно, что более неудачного наряда для ее мальчишеской фигуры подобрать было сложно, и Роше был уверен, что сделала королева это совершенно намеренно.

На этот раз обмен официальными любезностями должен был состояться во внутреннем саду, в неформальной обстановке. Но всей неформальности в происходящем было лишь то, что молодая Императрица, тоже переодевшаяся в белое, улыбалась, а ее сын, расхрабившийся, повеселевший и в куда более удобной одежде, поглядывал на стол с пирожными под легким навесом, явно замышляя дерзкое ограбление. Эмгыр хранил нейтральное выражение лица, а сам Роше уже чувствовал в воздухе запах катастрофы, как озон перед грозой.

Когда Анаис заняла свое место под раскидистым деревом, Рия подтолкнула сына в спину, в руки ему сунули сафьяновый чехол, и мальчик, всего пару раз споткнувшись, желая, видно, поскорее разделаться с формальностями и приступить к трапезе, подошел по каменной дорожке к королеве.

— Моя королева, — заговорил он, выговаривая некоторые буквы не слишком уверенно, — прошу, примите от меня этот дар в знак моей преданности.

Все вокруг для Роше замерло и зазвенело, он смотрел в лицо Анаис, и в какой-то момент даже поймал ее взгляд. Но контакт длился лишь секунду, потом королева встала, и теперь возвышалась над дарителем во весь рост. Она протянула руку и забрала чехол. Открыла и поморщилась.

— Белое золото и изумруды, — проговорила она так отчетливо, чтобы слышали абсолютно все, кто собрался в саду, — совершенно не подходит к моим глазам.

Она передала чехол стоявшей рядом фрейлине, и та забрала его в непроницаемой тишине. Роше слышал, как под ним трескается земля, видел, как лицо Эмгыра застывает, а Луиза Ла Валетт стремительно бледнеет. Темерия на горизонте уже начинала полыхать.

— Можно мне теперь пирожное? — спросил Фергус, повернувшись к посерьезневшей матери.

***

За пару часов до вечернего бала Роше сидел в своей комнате за столом, за которым обычно брился, и пытался собрать воедино мысли в голове. Зеркало отражало его лицо — таким усталым и опустошенным Вернон не видел себя давно, и подозревал, что даже у Иорвета, увидь он его сейчас, не нашлось бы ехидных замечаний на этот счет.

С Эмгыром после приема он не разговаривал, но все, кого Роше встречал, смотрели на него, как на ходячего мертвеца или приговоренного, идущего к плахе. В сущности, так оно и было. Легко можно было предугадать, что последует за сегодняшним днем, и к началу войны Вернон был совершенно не готов. Нужно будет в первую очередь позаботиться, чтобы Иорвет, забрав Иана, отправился куда-нибудь в безопасные земли — хотя какие земли сейчас могли остаться безопасными. Офир? Зеррикания? Армия Темерии, по приказу Эмгыра, была приведена в состояние повышенной готовности, но ее численность оставляла желать лучшего. За семь лет мира, хоть и хренового, многое успело измениться, и Роше сомневался, что сам он остался хорошим военачальником, погрузившись в политику и семейную жизнь с головой.

Деревянная панель в глубине комнаты скрипнула. Мягкие шаги остановились у Роше за спиной, но он даже не обернулся.

— Я все испортила? — спросила Анаис тихо.

Роше наконец повернулся к ней. Вздохнул и покачал головой.

— Нет, моя королева, — ответил он, — это я все испортил. Много лет назад, когда заключил договор с Нильфгаардом и предал память вашего отца. Вы были правы — Эмгыр повинен в его смерти, и мне никогда не стоило этого забывать.

Анаис, все еще в неподходящем белом платье, но теперь растрепанная и печальная, похожая, как никогда, на ту девочку, что Роше спас из лап Детмольда, опустилась рядом с ним на пол и положила голову Вернону на колени. Тот нежно погладил торчащие во все стороны светлые волосы.

— Ты решал не за себя, — заговорила она, и он услышал в ее голосе плохо скрываемые слезы, — ты спасал Темерию, которую теперь я погубила.

— Нет, моя королева, — снова заговорил Роше, но Анаис дернулась, подняла на него злой взгляд.

— Анаис, — выговорила она, — меня зовут Анаис. Хватит называть меня королевой.

— Но вы и есть королева, Анаис, — возразил Роше, — и решение приняли, как королева. Я восхищен вашей твердостью.

Она снова опустила голову, и ее мальчишеские плечи вздрогнули.

— Теперь будет война, — прошептала Анаис.

— И мы победим, — ответил Роше, зная, что впервые в жизни соврал девочке.

***

По официальному протоколу на первый танец Роше должен был пригласить супругу Императора. Сам Вернон официальной женой не обзавелся, хотя забавно было бы взглянуть, как Эмгыр закружил бы в танце Иорвета. Но сцене этой суждено было остаться в мечтах, и потому на гранд-марш Император выводил Луизу Ла Валетт. Баронесса наградила Вернона таким убийственным взглядом, что добавь она в него еще немного яда, регент свалился бы замертво.