— Можешь засунуть свои сделки себе в задницу, Вернон Роше, — прошипела она, — туда, куда тебя ебет этот паршивый предатель. Я умру, но те, кто стоят за мной, доберутся и до него, и до тебя.

— Как грубо, — тяжело вздохнул папа и покачал головой, — и я бы поверил тебе и оставил тебя в покое, если бы не одно «но». Даже при том, что я не помню твое лицо, я знаю тебя, Виенна. И мне известно, что больше всего на свете ты боишься смерти. Избегаешь ее всеми правдами и неправдами, готова забыть об эльфской чести, об идеалах свободы, о собственном ребенке, лишь бы выжить. Ты не одна такая, — в его голосе, как показалось Иану, на миг зазвенело сочувствие, — Иорвет, которого ты так ненавидишь, точно такой же. Но ему просто больше повезло. И ты, возможно, веришь, что и в этот раз смерть обойдет тебя стороной. Но нет, этого не будет. Ты умрешь, Виенна. Совершенно одна и совершенно бессмысленно.

Когда он закончил говорить, у эльфки отчаянно дрожали губы. Иан видел это, и сам старался сдержаться. Пальцы, вжимавшиеся в стену, совсем задубели, тело сковывало холодом, и юноше казалось, что, пролей он слезы, рвущиеся наружу, они замерзнут прямо у него на щеках.

— Нам и так известно, что действиями ваших отрядов руководит Саския, — спокойно продолжал папа, словно не замечал состояния пленницы, — но, даже зная это, ни Темерия, ни Редания, не станут вступать в войну, которую им навязывают. Твоя королева, возможно, не осознает, что, если война таки начнется, ей не победить. Объединенная армия Нильфгаарда и Севера сметет ее силы за пару недель. И, скорее всего, у нее есть какой-то план, кроме мелких диверсий, убийства ведьмаков и покушений на принца, который сам по себе представляет очень малую ценность. Я не тешу себя надеждой, что тебя, простого солдата, посвящают в королевские планы, но, если информация, которой ты располагаешь, окажется хоть чем-то полезной, я буду ходатайствовать перед королевой за тебя.

Виенна молчала, уронив голову. Потом, судорожно дернув плечами, вскинула на Роше злой взгляд.

— О, добрый, благородный убийца, — прошептала она, — ты упросишь свою маленькую королеву отпустить меня? Чтобы — что? Сделать мою смерть более мучительной? Ты не глуп, выродок, и понимаешь, что назад мне пути нет. Мой отряд уничтожен, а я попала в плен. Вывод о том, почему меня отпустили, сделать будет не сложно. Меня убьют, едва я зайду в лес. Так что твое предложение не имеет смысла.

— Ты ошибаешься, — качнул головой Роше, — если ты будешь полезна мне, я прослежу, чтобы тебя сопроводили до Новиградского порта в целости и сохранности. Там ты сможешь сесть на любой корабль, в любую сторону. Ты ведь бывала в Туссенте? Зимы там такие теплые, а в тамошних горах тебя никто никогда не найдет.

Иан дрожал. Он хотел закрыть глаза, но сдерживался, надеясь увидеть короткий кивок Виенны. Но та снова смотрела на папу прямо и спокойно. Взглядом приговоренной.

— Я уже сказала тебе, куда ты можешь засунуть свои предложения, — отчеканила она негромко, — тебе не купить меня обещаниями свободы, проклятый человек. Можешь пытать меня, можешь отдать своим солдатам, чтобы они пустили меня по кругу, я не предам мою королеву.

Папа вздохнул. Встал, подошел к Виенне со спины и быстро расковал ей руки. Отступил на пару шагов и снова взглянул на нее.

— Я дам тебе времени до рассвета, — сказал он, отходя к двери, — тебе принесут поесть. Но если ты не примешь мое предложение, завтра тебя будет судить королева. И ты знаешь, каков будет ее вердикт.

Виенна плюнула в него — не достала, конечно, но Иан увидел на ее лице такую безоглядную злобу, что было понятно — слова папы ничуть ее не убедили.

Ворон на его голове, любопытно застрекотав, наконец взмахнул крыльями, растрепав волосы юного эльфа, и полетел прочь.

Иан добрался до покоев Фергуса тайными переходами, и ввалился в комнату, дрожа — больше от волнения, чем от холода. Принц ждал его. Сразу заметив его состояние, друг сдернул с постели черное покрывало и бросился к юному эльфу, плотно закутал его и сжал в объятиях. Только в его знакомых верных руках Иан смог наконец выдохнуть. Ему хотелось разрыдаться, но, казалось, слезы замерзли, не желая больше проливаться из глаз.

— Ты же заболеешь, — тихо и заботливо проговорил Фергус, словно это было единственным, что имело сейчас значение. Иан все же сухо всхлипнул. На миг забыв обо всем, что он услышал, ему вдруг захотелось высказать Гусику о том, что разлилось вокруг сердца юного эльфа от этого его тона. Если до сих пор настоящих слов любви между ними не прозвучало, то сейчас Иан был болезненно близок к тому, чтобы произнести их. Вместо этого он еще раз всхлипнул и отступил от друга — для нежностей сейчас было не время.

— Я все видел, — проговорил он, отходя к постели и усаживаясь на нее. Покрывало было слишком тонким, чтобы согреться, и Иану хотелось забраться с головой под одеяло, но он не стал этого делать. Фергус устроился рядом с ним, не перебивая. Юный эльф рассказывал о подслушанном разговоре подробно, сбиваясь, но ничего не упуская, и, когда закончил, чувствовал себя совершенно выжатым и обессиленным.

— И ты думаешь, она все же откажется от сделки, — предположил Гусик, — несмотря на то, что твой папа оставил ее помариноваться в собственных мыслях?

— Я не знаю, — честно признался Иан, — я с ней почти не знаком. Но из того, что она успела мне рассказать при встрече, можно предположить, что так и будет. Я думаю, что предательство для нее страшнее смерти.

Фергус неуверенно покачал головой.

— Нет ничего страшнее смерти, — сказал он тихо, — те, кто утверждают обратное, либо глупые, либо лгут. А Роше предложил твоей матери лучший вариант из возможных. Другого шанса спастись у нее не будет.

Иан промолчал. Сказанное Гусиком не убедило его, но он не мог словами описать другу взгляд, которым Виенна смотрела на папу, ему хотелось вложить свои воспоминания в голову принца, чтобы и он понял — для Виенны страха смерти больше не существовало. Ненависть в ней победила все.

— Я должен с ней поговорить, — хрипло прошептал юный эльф наконец, и сразу увидел, как ужесточилось лицо Фергуса. Друг хорошо понимал, наверно, что чувствовал Иан, но вместе с тем осознавал, какими опасными и глупыми были его мысли.

— Ты хочешь организовать ей побег? — спросил он напрямик. Иан не хотел ему лгать, и сейчас помедлил, прислушиваясь к себе, взвешивая и решая, какой ответ окажется наиболее близок к правде.

— Ей некуда бежать, — сказал он наконец, — и, кроме того, если я помогу ей, я подставлю папу. Его могут обвинить в измене, и, если не он сам, то его бойцы точно предстанут за это перед судом.

Фергус кивнул — Иан, похоже, угадал его мысли.

— Тогда чего же ты хочешь? — спросил он.

— Просто поговорить, — В теплой спальне был растоплен камин, и Иан постепенно согрелся, хоть и продолжал слегка дрожать. Он откинул покрывало, но обнимать Фергуса, сидевшего так близко, не спешил. Это был бы нечестный, подлый прием. — Может быть, я смогу убедить ее согласиться на сделку. Она уедет, и мы больше никогда ее не увидим.

— А если нет? — Фергус сейчас был точнее ударов меча Анаис, и Иану хотелось защищаться, накричать на него, может быть, что-нибудь разбить или выбежать из комнаты, как капризный ребенок, которого родители никак не хотели отпускать на праздник, потому что он болен.

— А если нет, я уйду, — ответил Иан, понурив плечи, — и завтра ее казнят.

Юноши сидели на кровати очень близко, почти соприкасаясь плечами, и долгие несколько минут молчали.

— Я пойду с тобой, — наконец твердо выговорил Фергус, и Иан вскинул на него удивленные глаза.

— Нет, Гусик, не надо! — начал он возражать, но принц оборвал его одним взглядом.

— Если меня поймают во дворце ночью, мне ничего не будет, — заявил он, — я уже почти что хозяин здесь, все запомнили мое лицо, и со мной никто не станет чинить нам препятствий. В крайнем случае, я возьму вину на себя, скажу, что хотел лично взглянуть в глаза пленницы, которая собиралась меня убить. Я же нильфгаардец, а мы — мстительные твари.