— Анаис, — чародейка постаралась выдавить из себя улыбку, — прошу, не сейчас. Вам опасно здесь находиться. — она бросила на Фергуса недовольный взгляд — едва ли женщина привыкла, что незнакомые мужчины, пусть и столь юные, видели ее в таком плачевном состоянии, но ничего не сказала, видно, решив игнорировать его присутствие.

— Ничего, — голос Анаис, когда она заговорила, разительно изменился. Он стал тихим и мягким, таким разговаривают с престарелыми родителям, таким мать Фергуса говорила с раненными солдатами в Императорском госпитале, — я пришла проведать Ламберта. Он в сознании?

Чародейка секунду помедлила, потом коротко неуверенно кивнула.

— Я поддерживаю его в бодрствующем состоянии, сколько это возможно, чтобы его мозг продолжал работать, — заговорила она, тоже понизив голос, — его раны… Мне не удается их закрыть, и кровь вытекает из них слишком быстро, я слежу, чтобы потеря не стала фатальной.

— Можно мне поговорить с ним? — Анаис быстро-быстро моргнула несколько раз, будто боялась расплакаться, как маленькая девочка. — Совсем недолго.

Чародейка еще секунду колебалась.

— Думаю, ему это пойдет даже на пользу, — наконец ответила она.

Фергус, которого войти никто не приглашал, но и останавливать не спешил, последовал за королевой вглубь комнаты. В глубоком кресле у окна сидела госпожа Йеннифер. Та тоже выглядела неважно, но не в пример лучше своей подруги. При появлении королевы и Фергуса, черноволосая чародейка не двинулась с места, лишь проследила за ними недовольным взглядом.

Ведьмак, полностью обнаженный, лишь слегка прикрытый белым полотном, лежал ничком на высоком лабораторном столе. Раны его, все еще сочившиеся кровью, были залеплены сгустками какой-то субстанции, а вся фигура Ламберта и его неудобное ложе были окружены мерцающим синеватым магическим куполом. Анаис приблизилась, не доходя пары шагов, и принц замер у нее за спиной, борясь с трусливым желанием отвернуться. Веселый ведьмак, громкий, грубый и казавшийся прежде неустрашимым, рассуждавший о придворной моде и о планах на старость со своей чародейкой, сейчас выглядел жалкой тенью самого себя. Его крупная фигура ссохлась, и, казалось, уменьшилась почти вдвое, изможденное лицо было неузнаваемым, глаза глубоко запали в глазницы — но, когда Анаис подошла, он с видимым трудом поднял веки и сфокусировал на ней взгляд подернутых белой пеленой золотых глаз.

— Здравствуй, малышка, — губы, цветом сливавшиеся с бледной кожей на лице, дрогнули в знакомой улыбке, — надеюсь, вид моих причиндалов тебя не шокирует?

— Я видела, как ты голый ныряешь в снег после бани, — усмехнулась Анаис, — меня больше ничем не шокируешь.

Оба замолчали. Фергус все же опустил глаза, но потом вновь упрямо посмотрел на Ламберта.

— Прости меня, Ани, — снова заговорил тот. Его голос шелестел едва слышно, скрадываемый треском магических помех, — я тебя подвел.

— Когда поправишься, назначу тебе наказание, — ответила Анаис, впуская в свой тон немного притворной бодрости, — заставлю месяц чистить и выгуливать геральтову Плотву.

— Бешеная скотина меня к себе не подпустит, — возразил Ламберт. Он на пару секунд опустил веки, будто разговор выпивал из него остатки сил.

— Придется тебе найти способ, — покачала головой Анаис. Ламберт слегка кивнул, открыл глаза и нашел взглядом Фергуса, притаившегося за спиной королевы.

— Хорошо, что ты добрался в целости, — сказал он ему, и Фергус выступил вперед, чувствуя себя так, словно ему должны были вот-вот вручить награду, которую он не заслужил, — хороший у тебя конь. Ты его береги.

— Ладно, — ответил Фергус хрипло. Он видел, как умирают солдаты, однажды во время одного из визитов в Госпиталь, один даже скончался, держа Рию за руку. Но сейчас все было совсем иначе — ведьмак еще дышал, разговаривал, но это был говорящий мертвец. И каковы бы ни были мотивы тех, кто выпускал в него отравленные стрелы, Фергус почувствовал, как в его груди медленно поднимается злость. Вернон Роше уже отправился по их следам, и принц хотел бы сейчас оказаться вместе с ним, выследить их, поймать, и, может быть, расправиться, не разбираясь. Фергус никогда прежде не сталкивался с желанием отмщения. Его жизнь в Нильфгаарде была проста и понятна, разложена по полочкам, приведена к четкой ясной структуре. Сейчас же в нем словно все перепуталось, смешалось, как краски на грязной палитре, и с новым Фергусом он пока не был знаком. Новый Фергус в иное время, может, даже напугал бы его. Но зато он точно знал, чего хочет. Одной из этих вещей была жестокая месть тем, кто убил этого ведьмака.

— Я зайду к тебе позже вечером, — пообещала Анаис. Она сделала инстинктивный шаг к магическому куполу, но отпрянула, словно ее ударило молнией. Фергус посмотрел в лицо своей спутницы, с удивлением заметив, как у нее дрожали губы, а в глазах замерцала, отражая магический свет, густая влага, — Не вздумай умирать, — проговорила королева и быстро отвернулась.

Она успела быстро смахнуть рукавом слезы с глаз, когда снова подошла к светловолосой чародейке.

— Тебе нужно отдохнуть, — твердо сказала ей Анаис, но женщина лишь покачала головой.

— Магический купол нужно поддерживать постоянно, — ответила она, — иначе он истечет кровью за считанные часы.

— Но, если ты умрешь от переутомления, Ламберту ты этим не поможешь, — возразила Анаис. — считай это моим приказом, Кейра.

Чародейка хотела снова начать спорить, но госпожа Йеннифер вдруг поднялась из своего кресла и неторопливо приблизилась к ним. Взяла Кейру за руку.

— Иди, — сказала она, глянув подруге в глаза, — я подержу купол пару часов, с меня не убудет. Анаис права, двойные похороны — это, конечно, очень экономно, но, боюсь, у меня нет ни одного подходящего платья.

Кейра слабо улыбнулась.

— Да у тебя все платья, как на похороны, — ответила она, и было видно, что чародейка сдалась под двойным натиском, — только пару часов, — сказала она, — смотри, чтобы он не засыпал.

— Я уже много лет, как закончила школу, — отмахнулась Йеннифер, — не надо наставлять меня, как юную ученицу. Нам с твоим ведьмаком есть, о чем поболтать, верно, Ламберт? — спросила она, полуобернувшись к ведьмаку. Тот тихо застонал.

— Прошу, добейте меня, — слабо отозвался он.

Кейра, отпустив руку Йеннифер, пересекла комнату, повела ладонью, опуская магическое поле, склонилась над ведьмаком и коснулась губами его губ, задержалась так на пару секунд, потом, выдохнув, прильнула лбом ко лбу Ламберта.

— В твоих интересах быть здесь, когда я вернусь, — прошептала она.

— Идем, — услышал Фергус тихий голос Анаис прямо над ухом, и словно очнулся, сбрасывая наваждение сцены, которая не предназначалась для их глаз.

Оказавшись в коридоре и отойдя немного от покоев чародейки, королева остановилась и повернулась к Фергусу. Ее лицо снова было собранным и непроницаемым. Некоторое время он смотрела на принца в упор, и тот уже начал подумывать, насколько зазорно ему будет сейчас спрятать глаза под ее пристальным взглядом.

— Ты умеешь фехтовать? — наконец спросила Анаис. Фергус удивленно моргнул. Вопрос был не таким простым, как могло показаться. Конечно, его учили обращаться с оружием, но все это время считалось, что жизненным предназначением принца было вовсе не встречаться с противниками лицом к лицу, а, сидя в штабе, раздавать приказы. Он умел принимать парад и высчитывать риски грядущих битв, знал законы ведения боя и осады, а вот рубить клинком толком не научился. В прошлом году Фергус участвовал в одном из турниров в Туссенте, организованном княгиней Анной-Генриеттой, но тот больше походил на торжественные смотрины, чем на реальную битву. Но сейчас под твердым прямым взглядом кобальтовых глаз королевы принц никак не мог ответить на ее вопрос отрицательно.

— Умею, — признал он наконец, но поспешил добавить, — на тренировочном оружии.

— Сойдет, — бросила Анаис, — за мной.

Все в принце противилось тому, чтобы слушаться ее коротких резких команд. Королева таким тоном могла бы велеть не слишком расторопному слуге принести еще вина, Фергус же не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Но не стоять же посреди коридора столбом, право слово. Оставалось благодарить судьбу, что их в этот момент никто не видел — особенно Иан.