— Папа, — будто сразу осознав секретность происходящего, прошептала девочка, — ты пришел, как я рада. Какой ты… нильфгаардский.

Гусик рассмеялся, осторожно опустил поднос на столик перед отцом и только после этого обнял Лею за плечи. Регис, выпустив руку регента, наградил Литу неожиданно одобрительным взглядом и отступил в сторону. Чародейка же надвинулась на него, скрестив на груди руки.

— Как папино самочувствие? — спросила она с нажимом.

— Регис, не отвечайте, — слабо махнул рукой Эмгыр, — довольно с вас допроса, который учинила моя жена. — он взглянул на дочь и бледно улыбнулся — между тонких бескровных губ сверкнул ряд ровных белых зубов. — Погляди, Лита, что смастерил для меня Эмиель, — похвастался регент, — у меня таких и в молодости не было. Первый зуб мне выбили в тринадцать лет, а потом все катилось по наклонной.

Лита с любопытством наклонилась к отцу.

— Это фарфор? — спросила она, подняв глаза на улыбающегося Региса.

— Керамика, — ответил лекарь, не скрывая гордости, — на серебряной основе.

— Умно, — похвалила Лита.

— Теперь я смогу наконец-то нормально произносить слова, не орошая собеседника своим красноречием, — Эмгыр покосился на накрытый салфеткой поднос, — и есть что-то, кроме перетертых овощей и жидкой каши.

— Мне жаль, Ваша Милость, — Регис подошел к столу и театральным жестом сдернул салфетку, — по распоряжению вашей супруги, на обед вам подали то же, что и вчера. Новые зубы я вам сделал, а вот новый желудок — увы.

Эмгыр демонстративно поморщился.

— Рия уже много лет не дает мне умереть счастливым, — пожаловался он, — или хотя бы сытым и пьяным. Я бы десяток лет отдал за простой кусок мяса и бокал Эст-эста.

Человек, сидевший в кресле и жаловавшийся на жестокую судьбу и излишнюю заботу супруги, был совсем не похож на того Эмгыра, каким Фергус его запомнил. И дело было вовсе не в дряхлости, худобе и седине — никогда прежде Гусик не видел, чтобы отец так много улыбался и шутил, словно скорая смерть освободила его от каких-то оков, которые прежде он сам на себя надел. Сложно было не заразиться этим ехидным весельем.

— Пахнет вкусно, — заметил Фергус, потянув носом, все еще не выпуская Лею из объятий, — если ты не хочешь супа, я сам его съем.

— Руки прочь, — заявил Эмгыр, царственно поведя ладонью, — нарядился лакеем — так лучше займись моим ночным горшком, чем лезть в тарелку.

— Папа, — сморщила нос Лита, но тут же рассмеялась, уселась на скамеечку Леи и осторожно взяла отца за руку, — я так рада, что тебе лучше, — заявила сестра совершенно искренне, и Эмгыр, опустив на нее взгляд, свободной рукой погладил Литу по волосам.

— Вчера я имел один занятный разговор, — ответил он вполголоса, — и он… приободрил меня.

Никто из присутствующих не стал уточнять, что именно Эмгыр имел в виду, но Гусик понял, что разговор тот состоялся между отцом и родителями Иана. И регента, похоже, он порадовал куда больше, чем его мрачных собеседников.

Лея отстранилась от него и вернулась к креслу деда.

— Давай я покормлю тебя, — предложила она заботливо, но Эмгыр, покосившись на Фергуса, твердо покачал головой.

— Милая моя, я еще не так немощен, чтобы не суметь удержать в руках ложку, — заявил он, — кроме того, я так понимаю, твой отец явился сюда не только затем, чтобы накрыть на стол. Фергус, — цепкий взгляд черных глаз, в которых Гусик не разглядел больше ни капли прежнего веселья, обратился прямо на него, — ты хотел поговорить со мной?

Немного помедлив, Фергус кивнул. Он точно не знал, что именно собирался обсудить с родителем, но на память вдруг пришли их давние беседы, когда, сгибаясь под тяжестью короны, юный Император всегда помнил, что мог обратиться за помощью к отцу. У того никогда не находилось для него прямых ответов — но он точно знал, как натолкнуть на них самого Фергуса.

— Оставьте нас, — не попросил — приказал Эмгыр, и Лея с Регисом мгновенно подчинились. Девочка быстро поцеловала отца в колючую щеку и поспешила к выходу из покоев. Лекарь низко поклонился и последовал за ней. И только Лита упрямо осталась сидеть на месте. И это тоже будило воспоминания из юности.

— Лита, — терпеливо обратился к ней отец, — не заставляй меня просить дважды.

Юная чародейка выждала пару мгновений, потом уязвленно фыркнула и встала, оправив юбки.

— Важные разговоры вечно доставались Фергусу, — пожаловалась она, но спорить больше не стала.

Оставшись наедине с родителем, Гусик немного растерялся. Эмгыр не предложил ему садиться, и пришлось принимать решение самостоятельно — скамеечка у ног регента оказалась слишком низкой и неудобной, но Фергус примостился на ней, не зная, куда деть ноги и руки. Отец же взял с подноса ложку и с презрительным видом помешал желтовато-белое варево в тарелке. Когда он зачерпнул немного супа и понес его ко рту, рука регента дрогнула, и вязкая масса выплеснулась на салфетку и стол. Гусик, не спрашивая разрешения, быстро поднялся, забрал из слабых пальцев родителя ложку, вытер неровные желтые пятна и сам зачерпнул следующую порцию. Покорный судьбе, Эмгыр откинулся на спинку кресла и покорно проглотил предложенное варево.

— И правда — довольно вкусно, — сообщил он со вздохом. Фергус улыбнулся и повторил процедуру, потом еще и еще раз. Отец ел сосредоточенно и медленно, точно хотел прожевать вязкую массу и представить, что это было жаркое из куропатки или кремовое пирожное, а не опостылевший суп.

— Ты соврал им, — когда тарелка наполовину опустела, тихо произнес Гусик, утерев губы отца салфеткой. Тот устало покачал головой.

— То, что я стар, для них не новость, — заметил он, — некоторое время я вообще не мог пользоваться этой рукой. Так что это — большой прогресс.

Повинуясь неожиданному порыву, Фергус проговорил после еще одной паузы:

— Спасибо, что вырастил Лею. Я ее бросил…

— Не без моего участия, — со вздохом ответил Эмгыр, — ты никогда не хотел быть Императором, но я тебя заставил. Останься ты консортом в Темерии, тебе не пришлось бы бежать и бросать свою дочь. Моей ошибкой было, что я подходил к тебе с собственным мерилом.

— Но я — не ты, — Фергус опустил глаза, — и таким, как ты, мне никогда не стать.

— И слава Великому Солнцу, — фыркнул регент. Он проглотил еще одну порцию супа и потянулся к стакану с травяным отваром. Гусик помог ему сделать глоток, — Тебе хватило смелости отказаться от того, что я вбивал тебе в голову всю твою жизнь, и стать тем, кем ты сам хотел. С Леей я пытался вести себя иначе, быть более мягким и чутким, но все еще не уверен, как она поступит, когда останется одна на троне.

Фергус улыбнулся.

— Лея — Императрица, — заметил он, — и готова ею быть, я говорил с ней совсем мало, но успел это понять. Она родилась в неудачное время и у довольно паршивых родителей, но с тобой ей повезло.

— Я этого уже не узнаю, — ответил Эмгыр, жестом отказываясь от очередной ложки супа. Гусик покорно отложил ее и снова сел на скамейку, — Лею ждет серьезное испытание на самой заре правления. И я не смог ее от этого уберечь.

— Она что-то об этом говорила, — кивнул Фергус, — дело ведь в Темерии — да? Анаис намерена объединиться с Реданским королем и вывести свою страну из состава Империи.

— Не совсем так, — возразил Эмгыр, — Анаис намерена бороться за свободу Темерии — и в этот раз действительно может добиться успеха, хоть пока и не до конца осознает цену, которую ей предстоит заплатить.

Гусик нахмурился. С бывшей женой он так и не успел толком пообщаться, а сведений, полученных от Леи, было слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. Кроме того, Фергус догадывался, что заикаться при отце об интересном положении Ани тоже не следовало. Сильные мира сего затеяли партию в гвинт вслепую, не видя не только карт соперника, но и собственных.

— Об этом ты говорил вчера с Верноном Роше? — уточнил он осторожно. Эмгыр кивнул.

— По большей части, — подтвердил он, — я сделал ему предложение, которое мне самому кажется беспроигрышным. Но верный пес скорее отгрызет себе лапу, чем вспрыгнет на хозяйскую постель.