— Родной, мы были в разлуке почти три года, — ответил он, — и я все это время был женат на Ани. Да если бы на ее месте была другая, более сговорчивая девушка, и мой отец давил на меня чуть сильнее, к твоему возвращению у меня могло быть трое детей — а, учитывая мою наследственность, и все шестеро. Как бы тебе это понравилось?

— Мне — не очень, — подтвердил Иан, — а вот этой троице — весьма. Лея пообщалась с тобой всего пару раз, и уже души в тебе не чает. О, как все же жаль, что байки про Фрейю — чушь. Представляю, как ты любил бы нашего совместного ребенка.

— Увы, — прошептал Гусик, отстранился от Иана — но затем лишь, чтобы найти в темноте губами его губы, — придется любить тебя одного так же, как я полюбил бы своих детей.

Эльф ринулся в поцелуй с такой отчаянной лаской, словно надеялся распознать в словах Фергуса фальшь или подвох, но, не обнаружив ничего подобного, негромко застонал ему в губы.

— Когда разберемся с проклятьем, уедем отсюда, — сказал Иан, когда они наконец смогли оторваться друг от друга, — на Скеллиге мне больше не хочется, но, может, нам понравится в Дол Блатанне? В княжестве, которым правит чародейка, для меня найдется работа, а ты сможешь видеться с Леей. Купим дом и, может быть, приютим эльфского сироту.

— Зачем нам уезжать? — удивился Гусик, — тебе ведь нравится здесь, и Айра, даже если никогда не узнает, что ты его отец, от тебя в восторге. А твои родители…

Иан отстранился и сел на постели, скрестив ноги и отвернувшись от Гусика.

— Я здесь чужой, — проговорил он едва слышно, — ты видел, как неловко моим родителям в моем присутствии? А теперь станет еще хуже — они станут бояться, что я вывалю на Айру правду. Мы будем поддерживать с ними связь, даже приезжать в гости… Но за четырнадцать лет много воды утекло — я стал для них неудобным незнакомцем, непрошеным гостем. Да и вообще, — Иан снова посмотрел на Гусика и заносчиво фыркнул, — я — взрослый эльф, у меня есть муж, и я хочу жить с ним, а не у родителей. Ты разве не согласен? — добавил он осторожно, снова подавшись к Гусику.

— Я хочу быть с тобой, пока живу, — совершенно искренне ответил Фергус, и никто из них не стал уточнять, что срок он обозначил довольно короткий.

На следующий день в баронский замок наконец явилась Лита. За ночь новых приступов у Гусика не случилось, и он впервые за последние дни смог по-настоящему выспаться. Взглянув на его лицо — посвежевшее, с почти зажившими синяками, аккуратно вымытой и подстриженной бородой — сестра позволила себе снисходительно улыбнуться.

— Наконец-то ты стал похож на человека, — заметила она.

Скупо поприветствовав хозяев, юная чародейка распорядилась выделить им с братом отдельный кабинет и держаться подальше — никто не стал возражать. После разговора с Ианом, Гусик действительно стал подмечать, как скованно в его присутствии держался Иорвет. В Роше напряжения супруга не чувствовалось, но он тоже был не слишком разговорчив, а на требования Литы лишь кивнул и отдал приказ Робину устроить все так, как она хотела. Айра же, выпущенный из-под ареста, смылся из замка еще до завтрака, должно быть, посчитав компанию взрослых слишком рискованной для своей свободы.

Фергусу не хотелось оставлять Иана одного даже ненадолго, кроме того, супруг намеревался попросить Литу о помощи в собственной защите от проклятья. Сестра, немного поколебавшись, милостиво согласилось на его присутствие, и в маленьком уютном кабинете они заперлись втроем.

Юная чародейка сперва долго и старательно сканировала Фергуса — ощущения от этого были самые неприятные. Словно чьи-то чужие холодные пальцы ощупывали его, проникали в самые запретные уголки его сознания и сердца, и каждое прикосновение Литиной энергетики отзывалось в теле Гусика зябкой дрожью. Однако на этот раз сестра явно не стремилась причинить ему боль, и обследование прошло без серьезных последствий.

— Я не чувствую, что проклятье прогрессирует, — заметила Лита, когда Иан рассказал ей о вчерашнем приступе Фергуса, утаив, тем не менее, большую часть подробностей, — то, что с тобой произошло, должно быть, отвечает его обычному течению. Может быть, чарам требуется время, чтобы раскрыться, и приступы станут чаще и сильнее, но пока у нас есть возможность в этом разобраться. Я отправила Риэра к месту последнего обиталища Яссэ — он должен найти что-нибудь из его вещей с похожей энергетикой, чтобы я смогла просчитать сигнатуру проклятья.

— Риэра? — удивленно переспросил Гусик, чувствуя, как сердце сжалось от внезапной тревоги за младшего брата, — совсем одного?

— Нет, конечно, — отмахнулась Лита, — братьев у меня, конечно, навалом, но за кого ты меня принимаешь? Если он попадет в беду, ему придут на помощь. Но он и сам не лыком шит — десять лет учился быть ведьмаком.

Гусик уважительно хмыкнул.

— Отец волновался, что Риэр рос неконтролируемым и жестоким, — заметил он, словно проясняя ситуацию для молчаливого Иана, — хорошо, что кто-то догадался пустить его энергию в мирное русло.

— Да уж, два ведьмака в одной семье — кто еще может этим похвастаться, — фыркнула Лита, — Мэнно заграбастала мама — лет через десять наш младшенький сможет не завоевать, так купить весь Континент с потрохами. Я — чародейка, хотя папа от моего выбора не в восторге. А ты…

— Паршивая овца, — вздохнул Гусик — впрочем, почти без сожаления. Лита же не стала с ним спорить. Она обратила любопытный взгляд на Иана.

— А ты, значит, все же не забросил магию? — спросила чародейка, и эльф кивнул, — хорошо. Я покажу тебе парочку эффективных приемов, чтобы, если что, утихомирить нашу паршивую овцу. Жаль, Риэр не успел продемонстрировать тебе, как правильно бить его в челюсть.

— Иану есть, у кого этому поучиться, — рассмеялся Гусик, потерев затылок. Сестра — та, что лучше прочих осознавала опасность его положения и разбиралась в проклятьях больше всех — не демонстрировала ни капли беспокойства, и в ее компании Фергус вдруг почувствовал уверенность, что все и впрямь могло закончиться благополучно. Его делами занимались те, кто действительно мог помочь, а от него самого требовалось лишь получше держать себя в руках и не мешать им.

— Все равно, — покачала головой Лита, — Риэр — не какой-то там кабацкий драчун, он почти ведьмак и знает, как управляться с проклятыми. — Она вдруг замолчала, точно прикидывая что-то в уме, и наконец заговорила, тщательно подбирая слова, — все-таки жаль, я почти не помню Цири.

Гусик и Иан удивленно переглянулись.

— Тебе было шесть лет, когда она пропала, — напомнил брат, — достаточно сознательный возраст, чтобы хоть что-то запомнить.

— Да, но в моей памяти отложилось лишь то, как она меня задирала и обижала, — ядовито заметила Лита, — ничему полезному она меня так и не научила. Должно быть, считала, что в семье достаточно одной боевой девчонки, а мне все и так достанется на блюде с поклонами.

— Разве это не так? — с неожиданным ехидством поинтересовался Иан, — я помню тебя в шесть лет, и учить тебя чему-то было, мягко говоря, бесполезно.

Лита грозно нахмурилась.

— Я никогда не принимала навязанных правил, — ответила она с достоинством, — и придумывала собственные, которые бы подходили мне, а не всем остальным.

— Много ли еще людей могут этим похвастаться, — пожал плечами Иан, — удивительно, что хотя бы Филиппа смогла найти к тебе подход.

— А от тебя, насколько я знаю, сперва отказался мастер Риннельдор, а потом и Кейра, — не осталась в долгу Лита, — и ты учился у убийцы, из-за которого мой брат теперь проклят. По мне, лучше уж остаться невеждой.

Иан хотел ей ответить, но Гусик прервал его.

— Меня всю жизнь учили быть Императором, — сказал он примирительно, — и что толку? Не думаю, Лита, что ведьмачьи приемы могли пойти тебе впрок. Цири подтрунивала над тобой — это правда. Но она любила и меня, и тебя, хотя мне от нее доставалось ничуть не меньше. Она погибла, защищая не только нас с тобой, но и всю Империю. Думаю, из нее правительница бы получилась куда лучше Фергуса Бесхребетного.