— Он же был командиром скоя’таэлей, — гордо напомнил Айра, — конечно, там ловушки. Но ты чародей, тебе ничего не будет.

— Так ты, значит, распоряжаешься своими бойцами, — пожурил младшего Иан, — бросаешь их вперед себя в самое пекло?

— Я — их капитан, моя жизнь самая ценная, — гордо откликнулся Айра, потом, явно сникнув, добавил: — ладно, я первый пойду.

Гусик застыл, напряженно прислушиваясь, словно всерьез поверил, что вот-вот должен был раздаться взрыв или полный боли вскрик пойманного лазутчика. Но ничего такого не произошло — эльфы явно переоценили осторожность старого беличьего командира.

Выждав пару секунд, все еще подумывая смыться и не вмешиваться, Фергус тихо поднялся на последний пролет и остановился перед неплотно затворенной дверью. Входить в чужую мастерскую все еще казалось ему непростительным — он хорошо помнил, как неприятно ему было, когда Лита, проникнув в его комнату, разбрасывала все кисти и портила холсты своей мазней. Едва ли эльфы собирались поступать так же, но священность чужих границ была все же незыблема для Фергуса. Впрочем, границы эти были уже попраны, и ему оставалось только пристыдить наглых вторженцев.

Гусик легко толкнул дверь, и она отворилась с негромким скрипом. Оба эльфа, склонившиеся над небольшим столом, заваленным древесной стружкой и открытыми пустыми баночками из-под лака, вздрогнули и устремили совершенно одинаковые взгляды ко входу в мастерскую.

— Фергус! — первым очнулся Иан, — ты меня до смерти напугал. Ты что здесь делаешь? Лея уже ушла?

— Лея ушла, — Гусик скрестил руки на груди, готовясь давать отпор грабителям, — и я могу спросить у вас то же — что вы тут делаете? Мы же договорились дождаться вашего отца и не лезть к нему в мастерскую.

— Да мы только на минуточку, — встрял в разговор Айра, — и тебя сюда никто не звал.

— Иан всегда говорил, что без меня он — никуда, — парировал Гусик, с удивлением ощутив, что начал злиться. Ожог на щеке нестерпимо зудел, голову вдруг охватил тугой ремень смутной боли. Он шагнул вперед, ближе к эльфам, и Иан, точно готовый защищаться, выпрямился во весь рост.

— Ты был занят, — заметил он пока совершенно миролюбивым тоном, — мы не хотели мешать вам с дочкой.

— И пролезли в чужую комнату? — настойчиво переспросил Гусик. Ощущение собственной правоты давило на виски сильнее внезапной боли.

— Не в твою же, — обиженно возразил Айра, — это — мастерская нашего папы, в нашем замке. А ты тут — только гость.

— Так, значит? — Гусик не смотрел на младшего, сверля тяжелым взглядом старшего брата, но Иан не опускал глаз и, казалось, всем своим видом поддерживал слова Айры, хотя вслух и не спешил возражать.

— Гусик, прекрати драматизировать, — попросил он, изобразив ласковую улыбку. Что-то внутри Фергуса мгновенно распознало в ней фальшь, — мы только посмотрим — и сразу уйдем. Я запру дверь, отец ничего не заметит. Он же не ведьмак, чтобы почуять наше присутствие.

— Ведьмак он или нет — вы же собираетесь рыться в его вещах, — напомнил Гусик жестко, — а Иорвет наверняка помнит, как сложил их перед уходом.

— Не все такие мелочные, как ты, — фыркнул Иан, наконец отринув ложную приветливость и вскинув подбородок, — он не станет катать истерику от того, что я потрогал его долото. Мы — его сыновья, семья, а от семьи у родителей никогда не было тайн.

— Верно, — с воодушевлением подхватил Айра.

— Поступай, как знаешь, — процедил Гусик, опустив руки. Гнев клокотал у него в груди, но он попытался справиться с ним. Все же их семейные дела его и впрямь не касались — только вот Иан так ловко, одной фразой исключил его из состава этой самой «семьи».

Иан, скорее из упрямства и желания доказать свою правоту, а не из истинного интереса, огляделся по сторонам.

— Мастерская, как мастерская, — заметил он. Гусик не знал, подействовали ли на супруга его упреки, или он и сам понял, что зашел слишком далеко, но теперь старший эльф явно выискивал повод завершить поход с наименьшими потерями, поскорее убедиться, что за запертой дверью не скрывалось ничего интересного, и можно было со спокойной совестью и не уронив достоинства перед младшим, удалиться восвояси.

Мастерская и впрямь была обычная — и работал здесь скорее столяр, чем художник — на первый беглый взгляд Гусик не заметил здесь ни красок, ни художественных кистей — лишь широкие валики для древесного лака. Среди верстака, подставки для инструментов и старой мебели, готовой к реставрации, стоял единственный мольберт. Он располагался в самом дальнем углу комнаты, и холст на подрамнике, установленный на нем, был покрыт плотной черной тканью.

— А это что? — забыв о своей позе, с интересом спросил Иан у Айры. Тот пожал плечами.

— Наверно, мамин портрет, — ответил он, — хочешь глянуть?

Гусиком вдруг овладело тянущее обезоруживающее чувство грядущей страшной беды — так чайки на Фаро начинали отчаянно кричать, если надвигалась большая буря, и надо было закрывать все окна. Он шагнул вперед, спеша остановить руку мальчика, но Айра опередил его. Одним махом, жестом заправского фокусника он сдернул черный полог с мольберта, и взорам предстал небольшой, но очень яркий портрет незнакомой рыжеволосой эльфки.

Гусик невольно залюбовался качеством исполнения — девушка смотрела с картины совершенно как живая. У нее были большие печальные серые глаза, тонкие полупрозрачные руки и черты лица, очень похожие на Айрины. В том, что это была его мать, сомневаться не приходилось. И, когда ткань скользнула с портрета, гром не грянул и потолок не пошел трещинами.

Гусик готов был уже облегченно выдохнуть, но вдруг заметил, как враз побледнело и изменилось лицо Иана. Он попятился от портрета, потом бросил быстрый колючий взгляд на Айру.

— Это — твоя мать? — спросил он резко, не контролируя собственный голос.

Мальчишка, не замечавший подвоха, кивнул.

— Ага, — подтвердил он, — за пару недель до того, как ее не стало. Красивая, правда?

С этим нельзя было поспорить, но Иана красота матери младшего, похоже, ничуть не занимала. Он молчал, пристально вглядываясь в портрет, а потом рывком повернулся к брату.

— Когда ты родился? — спросил он, не меняя тона, но внезапно надвинувшись на Айру, будто рассчитывал так удержать его от необдуманной лжи. Мальчик даже чуть отступил и отвечал, удивленно помолчав пару мгновений.

— Седьмого декабря по темерскому исчислению, — ответил он, — у меня день рождения через пару недель, мне будет четырнадцать.

По всему выходило, что появился на свет Айра почти в то же время, что и Лея. Гусик не то чтобы хорошо разбирался в эльфской анатомии, но подозревал, что сроки беременности по сравнению с людскими не слишком отличались. Значит, младший брат Иана был зачат примерно тогда же, когда и юная Императрица — после возвращения Иана из странствий с труппой Яссэ. Однако почему этот факт так взволновал супруга, Гусик понять не мог.

Иан же сжал кулаки, его белое, как древесная стружка, лицо окаменело, он не глядел больше ни на Айру, ни на Гусика, словно подсчитывал что-то в уме.

— Мне нужно пройтись, — вдруг заявил он, тряхнув головой.

— Что-то не так? — испуганно спросил Айра. Иан лишь отмахнулся, а в Гусике вновь взметнулся гнев. Супруг, обещавший делить с ними и горе, и радость, и секреты, и недуги, готов был вновь нарушить свою клятву, снова оставить его в неведении — как было с целительством на островах, а до того — с магией Огня, для которой Иан черпал силы в нем, Фергусе, выдавая свою жажду могущества за истинную страсть. Плотный обруч сомкнулся сильней — боль от висков переползла в затылок, прокатилась по позвоночнику и буквально толкнула Гусика в спину. Он оказался рядом с Ианом за долю секунды, перехватил его запястье и крепко дернул.

— Объяснись! — потребовал Фергус, — это явно важно — и касается Айры. Что случилось?

Иан сперва от неожиданности глянул на Гусика так, будто не признал его. Потом взор его наполнился раздраженной злобой.